Кто победит в сем давнем споре?

В работе круглого стола приняли участие ведущие эксперты, ученые-полонисты, представители СМИ.

«Уже давно между собою враждуют эти племена», – писал в свое время А.С. Пушкин. Действительно давно – история отношений России и Польши насчитывает больше 1000 лет. Когда сыновья Владимира Святого боролись за киевский престол, в их распри активно вмешивался польский король Болеслав Храбрый. Чего только не было, за эти годы! Были и польские войска в Москве, и польский королевич на русском престоле, и русские полки на улицах Варшавы, и русский царь, венчающий себя польской короной. А потом - ХХ век с его великими войнами и геополитическими катастрофами, гибелью Российской империи и восстановлением из небытия Польского государства.

Почему обращение к истории так важно? Потому что и русские, и поляки – народы с развитым историческим самосознанием и без позиционирования себя в прошлом, без исторической самоидентификации не могут ни объяснить настоящее, ни строить будущее. Современная Польша считает себя наследницей Польской республики 20–40-х годов ХХ века, и через нее – традиционной Речи Посполитой. Годы существования ПНР если и не именуются напрямую советской оккупацией, то рассматриваются как период несамостоятельного существования Польши. В России же ситуация гораздо сложнее. В массовом сознании присутствуют две исторические идентичности – традиционная с исторической Россией (Российской империей) и советская. При этом между ними отсутствует какая-либо компромиссная позиция, позволяющая выработать единую для общества точку зрения на прошлое, настоящее и будущее. Поэтому любое обращение к прошлому в российской внешней политике почти неизбежно влечет за собой внутренний конфликт, что хорошо заметно на примере обсуждения Катынской темы в российском обществе.

Катынь – лишь часть проблемы разного отношения в российском и польском обществе к истории Второй мировой войны. Разница глубже.

Если в России война, несмотря на колоссальные потери, воспринимается как национальная победа, то среди польских историков вопрос о том, победила или проиграла Польша в войне, является предметом дискуссии.

И заметное число польских историков придерживается парадоксальной, на первый взгляд, точки зрения - Польша проиграла Вторую мировую войну.

Но не только прошлое стоит между Москвой и Варшавой. Мы привыкли считать Польшу соседним государством. Формально так оно и есть, и российско-польскую границу можно отыскать на карте. Но искать придется внимательно, в западном российском анклаве - Калининградской области. Между коренными землями России и Польши расположились новые независимые государства - Литва, Белоруссия и Украина. Как образно отметил в своем докладе доктор исторических наук, профессор МГУ Г.Ф. Матвеев, «между нами – дикое поле». Ни на Украине, ни в Белоруссии, по мнению докладчика, не сформировался еще политический класс, способный осознать, сформулировать и защищать национальные интересы. Для польского массового сознания эти земли – «восточные кресы Речи Посполитой», отторгнутые у нее соседями, для русского – это части русской земли. Поэтому обе страны ведут активную деятельность по превращению Украины и Белоруссии в зону своего влияния, пуская в ход все аргументы – от экономических и военно-политических до исторических.

Характерной чертой и российского, и польского массового сознания, которую отметил докладчик, является наличие представлений о некой особой миссии, которую должен сыграть народ в истории.

Так, Польша традиционно воспринимает себя как форпост Западной Европы на границе с варварским восточным миром, а свою миссию видит в том, чтобы нести варварам свет цивилизации. Причем, если раньше под цивилизацией понималась исключительно западнохристианская цивилизация, то в современной Польше наряду с этим присутствует представление о своей миссии защиты ценностей демократии и прав человека.

Впрочем, при определенном сходстве в российском и польском массовом сознании, существует и важное отличие, на которое указал в своем выступлении научный сотрудник Института славяноведения РАН О.Б. Неменский. Кратко говоря, Россия значит для Польши значительно больше, чем Польша для России. Ход истории привел к тому, что важнейшей частью польской национальной идентичности стало отношение к России. Если для российского общества Польша – это лишь один из соседей и не более того, то для поляков Россия – это сконцентрированный образ враждебного востока. Востока, который, с одной стороны, является угрозой западному миру, а, с другой, - представляет пространство для цивилизаторской миссии, как христианской, так и либерально-демократической.

Если Россия всегда позиционирует себя как славянское государство (во всяком случае, она никогда не пыталась отказаться от славянской идентичности), то для польской элиты характерно восприятие себя не как славян, а как потомков древнего «сарматства», благородного варварства, которое должно нести цивилизацию и собственному народу, и другим славянам. Отголоски сарматства, как явления политической культуры, встречаются и в современной Польше.

Однако, есть в российско-польских отношениях и черты, которые сближают позиции двух стран.

Если обратиться к истории, то можно отметить, что те довольно редкие случаи, когда Россия и Польша были союзниками, связаны с выполнением ими глобальной миссии – защиты христианства.

Сейчас, когда христианские ценности в Европе испытывают натиск со стороны нового врага – секулярной, атеистической постмодернистской культуры, появляется основа для объединения народов, для которых христианство значит несколько больше, чем часть истории или традиционный символ. И здесь Россия и Польша могли бы стать если не союзниками, то хотя бы партнерами, тем более, что конкретные примеры такого сотрудничества уже есть.

Президент ФИП Н.А. Нарочницкая рассказала собравшимся, как российским, польским и итальянским депутатам совместными усилиями удалось сорвать принятие в первоначальном виде очередной антихристианской декларации на сессии ПАСЕ. И российское, и польское общество одинаково враждебны таким проявлениям современного миропорядка как однополые браки, гей-парады и т.д.

Есть и материальная основа для такого сближения. Об этом говорилось в докладе ведущий научный сотрудник Института экономики РАН Н.И. Бухарина, посвященном экономическим отношениям двух стран. Весьма развитые в советское время, сейчас они сократились до минимума. Так, на долю России приходится всего 6,5% торгового оборота Польши. Однако, Польша является зависимой от России в области поставок энергоносителей. Доля российской нефти на польском рынке составляет 95%, а газа – 70%. При этом, все попытки найти альтернативные источники энергоносителей, включая разработку собственных месторождений сланцевого газа, пока успехом не увенчались. В то же время, через территорию Польши проходит 30% российского транзита нефти и 15% транзита газа в Европу. Подписанное в недавнее время российско-польское соглашение в области энергоносителей закрепляет существующее положение, что создает заинтересованность в стабильных межгосударственных отношениях.

Трагедия, произошедшая под Смоленском весной 2010 года, несколько отрезвила общественные настроения в России и Польше, что позволило политическим элитам перейти от активной конфронтации к попытке диалога.

Россия стремится окончательно закрыть «Катынский вопрос», оставив эту тему историкам, свидетельством чему является недавнее заявление Государственной Думы.

Пойдет ли на закрытие этой темы польская сторона? Снизится ли накал идеологического противостояния?

Геополитический и исторические факторы делают Москву и Варшаву соперниками в борьбе за влияние в Восточной Европе. Но далеко не все равно, в каких формах будет протекать эта борьба.

Интерес к региону проявляют не только Россия и Польша, но и другие геополитические центры силы, поэтому жесткий конфликт между двумя славянскими государствами может серьезно ослабить их позиции.

Россия сделала ряд шагов направленных на смягчение ситуации, на нормализацию отношений и переход от конфронтации к сотрудничеству. От Польши зависит - сможет ли она адекватно ответить на эти предложения.

Или в давнем споре кичливого ляха и верного росса победу одержит кто-то третий?