Без определенного места жительства

В мировой экономике последних лет достойны внимания два обстоятельства. Во-первых, благодаря добротному анализу уроков и успешному преодоление последствий валютно-финансового кризиса 1997-1998 гг. (события, бесспорно, исторического значения) значительно укрепились силы регионального развития в Восточной Азии, и произошло очень важное для России расширение зоны экономического роста вглубь континента. Во-вторых, если говорить о реальной экономике, стало еще более отчетливым разделение мира на производящий Восток и потребляющий Запад. Восток для нас более интересен, чем Запад, по двум причинам: а)выпуск потребительских товаров на вывоз сильным местом России никогда не был и в ближайшее время не станет; б)спрос на инвестиционные товары, составляющие основу российского экспорта, будет расти, главным образом, на Востоке.

Для России из этого следуют простые выводы.

1) Продолжение модернизации в Азии, особенно в ее континентальной части, является историческим (возможно, последним) шансом для реального сектора российской экономики - ее обрабатывающей промышленности, сельского хозяйства и транспорта. Но этот шанс еще нужно суметь использовать.

2) России не стоит питать особых иллюзий по поводу возможности прорыва в постиндустриальный мир. Постиндустриальная эпопея Запада была обусловлена бурной, преимущественно самостоятельной, индустриализацией Восточной Азии и переводом туда значительной части производственных мощностей из-за рубежа. Поэтому на Западе при доле услуг в ВВП 70-75% сложилось представление о наступлении новой - постиндустриальной - фазы мирового развития. Это представление распространили в 90-е годы на российскую историческую перспективу без всяких к тому оснований: в российском хозяйстве не завершены ни индустриальный переворот, ни модернизация сельского хозяйства. Транспорта же просто мало. Не конкурентоспособна и сфера услуг.

3) Становится очевидным, что улучшение финансового положения России само по себе гарантией экономического роста, тем более РАЗВИТИЯ ни в какой мере не является, ибо развитие имеет место тогда, когда есть борьба с бедностью (политика перераспределения) и систематический рост инвестиций в инфраструктуру – транспортную и промышленную. Именно такое понимание содержится в документах Азиатского банка развития (США не пускают туда Россию) и МБРР (в «переходных» странах, утверждают специалисты МБРР, в инфраструктуру нужно вкладывать, как минимум, 7% ВВП, Transition, vol. 14/15, Nos. 10 & 11, 2003-2004, p. 1 ) .

Россия, увы, пропустила фазу протекционизма, которая повсюду в мире сопутствовала становлению конкурентоспособных хозяйств. Поэтому для нас особо важны наблюдения за сильной внешнеэкономической политикой стран Азии – и в достаточно давней истории Японии, Тайваня, Южной Кореи и относительно недавней истории китайского и индийского протекционизма. В терминах ВТО, государство в России как носитель общих внешнеэкономических интересов страны является «младенческой отраслью» (infant industry). Значение для нас опыта стран Востока в этом смысле трудно переоценить. Не менее важны для нашего экономического самообразования вдохновляющие примеры взаимовыгодного сотрудничества в десятке государств – членов АСЕАН. Так, для СНГ прямо подходит принцип интеграции, сложившийся в АСЕАН: здесь наднациональные структуры не вытесняют национальный суверенитет (как в Европе), а поддерживают его.

Не соглашусь с бытующим мнением, что России нужно непременно расширять масштабы внешнеэкономической деятельности, включая привлечение инвестиций из-за рубежа. Гораздо важнее использовать имеющиеся резервы (в том числе валютные) на производительные цели. Качество внешнеэкономических связей и привлечение иностранного капитала в реальный сектор обрабатывающих отраслей намного существеннее экстенсивного роста инвестиционных потоков. Выборочный протекционизм настоятельно необходим. Об этом говорит простой факт: многие отрасли уже явно не выдерживают ценовой конкуренции со стороны лидера мировой экономической динамики - Китая. Экспорт КНР в последние три года растет со средним на 30% ежегодно. В 2003 г. ввоз китайских товаров в Россию увеличился по сравнению с 2002 г. на 71.4%, в первом полугодии 2004 г. – еще на 59% по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года. Конкурировать с динамичным китайским исполином нелегко для многих, но для России с ее инфляцией, ростом номинального валютного курса рубля и бездумно-торопливым стремлением в ВТО это просто невозможно.

Защитные функции таможенного тарифа у нас полностью ликвидированы падением ценовой конкурентоспособности российского хозяйства: только за последние полтора года она упала на 35%. В октябре 2004 г. экономический рост в России прекратился, и это очень тревожный сигнал. Продолжение проводимой политики похоронит всякую мысль о сохранении отечественной обрабатывающей промышленности (добавлю к этому, что с распространением аграрных субсидий ЕС на ту же Польшу гигантская угроза нависла и над нашим сельским хозяйством). Опасность усугубляется тем, что мощные национальные промышленные концерны, способные вести наступательные действия на мировом рынке, в России практически не сложились. Более того, изнутри и извне постоянно предпринимаются попытки расчленить имеющиеся у нас крупные корпоративные структуры .

Теоретически, визит В.В.Путина в Китай в октябре 2004 г. может стать исходным пунктом внешнеэкономического «поворота к Востоку». Однако нашу способность к прорыву в отношениях с Востоком ограничивает ложное представление об абсолютном превосходстве Запада во всем. Мы, как писал А.С.Пушкин, «ленивы и нелюбопытны», и это мешает нам увидеть очевидное: модернизацию промышленности и сельского хозяйства, подчинение финансовой сферы инвестиционному процессу, развитие образования, улучшение физических условий жизни населения в России трудно представить без активного, непосредственного взаимодействия с азиатскими гигантами, без внимательного учета их опыта в этих областях.

Вероятно, искомым решением мог бы стать опять-таки избирательный и последовательный протекционизм – временное создание «тепличных» условий для ряда отраслей, выбор которых производится в рамках долгосрочных соглашении о специализации и кооперации с такими странами, как Китай и Индия. Полезно помнить: зарубежные инвесторы предпочитают вкладывать деньги не в широко открытые, а в относительно защищенные сектора реальной экономики, каковых в современной мировой экономике все меньше. Их и надо у себя создавать, но для этого как раз не нужно, «задрав штаны», бежать за членством в ВТО (кстати, роль этой организации, падает, она внутренне неустойчива).

По-видимому, мы временно не можем играть по общим правилам. России необходимы исключительные и срочные меры (включая количественные ограничения импорта или добровольные ограничения экспорта нашими партнерами) по целому ряду внешнеторговых позиций.

Некоторые основания для оптимизма есть: растущее понимание российскими деловыми кругами важности азиатского направления плюс сочувственное отношение в Азии к нашим экономическим проблемам. Все это располагает к серьезной проработке новой восточной политики Президента. Необходимо воссоздание влиятельного в научных и общественных кругах Института Востока, опирающегося на широкий круг международных связей с азиатскими странами Ближнего и Дальнего Зарубежья.

Пафос этих предложений можно выразить формулой «активизация политики на Востоке, разумный протекционизм на Западе», Такая формула позволит выправить некоторые перекосы в развитии нашей страны и даст выгоды всем, включая лояльные идее экономического развития России слои российского бизнеса. Нашей стране нужно время, чтобы определить свое место жительства в мировой экономике между находящимся на подъеме Востоком и приостановившимся в развитии Западом.

Об авторе: Салицкий Александр Игоревич. Родился в 1955 г. в Москве. В 1977 г. с отличием закончил МГИМО МИД СССР. Аспирант Института востоковедения АН СССР в 1977-1980 гг. Кандидат экономических наук (1981). Научный сотрудник Института востоковедения с 1981 по 1987 гг. С 1987 по 1991 гг. старший научный сотрудник ИМЭМО АН СССР. С 1992 г. старший научный сотрудник Института востоковедения РАН. С 2001 г. ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН. В 1985-1986 и 1989-1990 гг. научные стажировки в Народном университете Китая (Пекин). Доктор экономических наук (2001). Автор 80 научных работ, включая пять монографий, по вопросам мирохозяйственных связей, социально-экономического положения азиатских стран и России. Среди них: “Китай и кризисы 80-х годов” (1999), “Взаимодействие КНР с мировым хозяйством” (2001), “КНР: цифры и сайты” (2003). Один из авторов доклада Human Development Report, Russia (UNDP, 1996). Преподает курс “Экономика Китая” в ИСАА при МГУ и Восточном университете ИА РАН. Владеет английским и китайским языками. Имеет опыт журналистской работы. Женат, трое детей.