Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
28 марта 2024
Английский бунт: осмысленный и щадящий

Английский бунт: осмысленный и щадящий

И полиция, и толпа, применяя насилие, знали границу, когда нужно остановиться
Владимир Краснов
16.08.2011
Английский бунт: осмысленный и щадящий

Чтение российских публикаций, посвященных волнениям в Англии, производит странное впечатление. Кажется, что за двадцать лет, в течение которых можно было ездить куда угодно, читать, что угодно и общаться с кем угодно, мы не только не начали понимать окружающий нас мир лучше, но и окончательно утратили всякую способность ориентироваться в западной жизни.

При всех цензурных ограничениях и тенденциозности уровень советской международной аналитики — тоже поверхностной и сдобренной непременным партийно-идеологическим морализаторством — был на несколько голов выше того, что мы получаем сегодня от многочисленных экспертов и аналитиков.

Любопытно, что из огромного потока публикаций и материалов, наполняющих сегодня британскую прессу и англоязычный интернет, российские издания отфильтровывают именно тоненький ручеек цитат и текстов, более или менее соответствующих своим интерпретациям событий. Всё это происходит на фоне успокоительных статей о благополучном положении дел в мировой экономике: кризисные явления последних двух недель оказываются следствием «психологии» или «случайного стечения обстоятельств». Комментарии же сводятся к истерическим проклятиям в адрес хулиганов или «страшилкам» про «приезжих», «цветных», «мигрантов» и прочих чужеродных элементов, которые портят благостную картину европейской жизни.

Особенно злобно выступают либеральные издания, еще вчера призывавшие молодежь к уличной активности. Теперь здесь мы можем прочитать исключительно статьи о разбушевавшихся люмпенах, от которых «лондонцы» - как будто участники бунтов приехали из другого города - защищают свои дома. Ясное дело, все происходящее в Лондоне и других городах, по мнению подобных комментаторов, находится в прямом противоречии с традициями добропорядочной и спокойной Англии, где ни о чем подобном еще вчера никто даже и помыслить не мог. Все это безобразие занесено откуда-то «извне». Отдельные гуманисты призывают больше заботиться о приобщении мигрантов к английской культуре, тогда как менее гуманные эксперты требуют ввести в английские города армию.

Увы, если бы «гуманисты», прежде чем комментировать британские события по радио, потрудились перечитать классические произведения английской литературы - от «Оперы нищего» до «Оливера Твиста» - они заметили бы, что происходящее как раз полностью соответствует культурной традиции. Как-то не хотят наши интеллектуалы понимать, что в Британии, кроме изысканных леди и чопорных джентльменов, всегда жили еще и пролетарии, не отличавшиеся хорошими манерами. Кстати, иммигрантов полно было уже в викторианском Лондоне. Бунты происходили в тех же кварталах, что и в XVIII и XIX веках, а бунтовщики действуют теми же методами.

Впрочем, традиция английского народного бунта - в отличие от русского бунта, которого так боятся либералы - никогда не прекращалась.

Во времена правления Маргарет Тэтчер были такие же бунты в Брикстоне, а после введения подушевого налога подобные волнения охватили всю страну.

Полной чушью являются и рассказы о люмпенах и «цветных», находящихся в противостоянии с господствующей культурой. Вот, например, верующие мусульмане в бунтах участия не принимали, у них Рамадан. Да и большинство пострадавших от погромов — пакистанские лавочники. Их магазины были разорены повсеместно, не потому, разумеется, что принадлежали пакистанцам, а потому что лавочников и ростовщиков в бедных кварталах традиционно не любят. Однако слишком переживать за владельцев лавок тоже не стоит. Большинство из них застрахованы - только полный идиот будет держать в Брикстоне или Тоттенхеме незастрахованную лавку. А правительство уже пообещало возместить убытки пострадавшим, даже если у них нет страховки. Впрочем, газета «Гардиан», описывая конкретные эпизоды бунта, приводит пример того, как толпа прекратила погром, узнав, что магазин принадлежит местной жительнице, не имеющей средств на страховку.

Вообще бунты и погромы были очень хорошо скоординированы, люди выстраивались в очереди, чтобы войти в магазин, раздачу товаров регулировали активисты, следящие за тем, чтобы не было давки и всем что-то досталось.

Анархистские сети распространяли через интернет инструкции о том, как себя вести во время бунта, объясняя, что даже съемки камер наружного наблюдения, дающие весьма размытую картинку, не являются качественным судебным доказательством. Листовка призывала: «Не паникуй, не хвастай, не сплетничай!».

В общем, надо соблюдать дисциплину и действовать эффективно. Некоторые представители молодежи, напротив, открывали свои лица и демонстрировали себя полиции, бросая вызов правосудию. Не совсем типичное поведение для людей, озабоченных тем, чтобы украсть плазменный телевизор или мобильник. Да и не слишком нужны были бунтовщикам все эти предметы. Тут же на улицах их раздавали, обменивали или продавали за гроши — ноутбук можно было приобрести за 20 фунтов.

Книжные магазины не грабили, местные пабы — пивные, где привычно собирается пролетариат после работы, не трогали. Особенно же доставалось крупным торговым сетям и большим магазинам. Основной удар пришелся по ним и страховым компаниям.

Бунтовщики не столько грабили магазины, сколько крушили. И это тоже соответствует старой английской традиции, сложившейся еще во время восстания Джона Лудда, развернувшегося в этих же краях ровно два столетия назад. Тогда для подавления бунтов власти задействовали больше войск, чем для продолжавшейся в те же годы войны с Наполеоном. Задним числом буржуазия придумала глупую легенду о луддитах, которые якобы боялись машин, видели в них источник своих проблем, а потому и ломали их. Забавно, что эта пропагандистская чушь проникла и в советские учебники истории, а также в пособия по «научному коммунизму». На самом деле сторонники Джона Лудда просто стремились нанести фабрикантам возможно больший материальный урон. Фабричные машины тогда делались на заказ и стоили очень дорого. Ломали их, кстати, зачастую те же люди, что недавно на них сами работали. Они прекрасно знали, что работу потеряли не из-за внедрения машин - произошедшего за 10-15 лет до этого - а из-за экономического кризиса. Но их возмущало нежелание властей и правительства хоть что-то сделать для огромной массы людей, оставшихся во время кризиса без средств к существованию. Единственный способ пробудить чувствительность буржуазии состоял в том, чтобы начать портить собственность. Если люди большой ценности не имеют, то об имуществе позаботятся.

За два столетия все не так уж сильно изменилось. Перед началом войны в Ираке по улицам Лондона прошла миллионная мирная демонстрация. Всего на улицы Британии вышло более трех миллионов человек, беспрецедентный по своим масштабам протест. Опросы общественного мнения фиксировали явное несогласие большинства народа с проводимой политикой. А что правительство? Проигнорировало протесты и отправило войска в Ирак. И надеяться наказать власть на выборах бессмысленно.

По всем основным вопросам ведущие партии имеют совершенно одинаковые позиции. И даже если у кого-то есть свое особое мнение, его забывают - как только попадают в состав правительства.

Характерный пример — нынешние британские либералы. Вели избирательную кампанию под прогрессивными лозунгами, выступая непримиримыми противниками консерваторов, а потом вступили в консервативный кабинет и полностью солидаризировались с его курсом.

Ни общественное мнение, ни массовые протесты не способны сегодня повлиять на политическую жизнь в Британии и большинства европейских стран. Сколько бы людей вы на улицы ни вывели, сколько бы народу вас ни поддерживало, власти не обратят на вас ни малейшего внимания. Но стоит разбиться первому стеклу, стоит пострадать первой витрине, как к вам начнут относиться серьезно. Урок усвоили анархисты из «черного блока», превращающие свои демонстрации в неизбежные схватки с полицией. Но жителей лондонских пригородов не надо этому учить. Британец знает, что право на восстание — гарантия его свободы. Английский пролетарий без колебаний лезет в драку и не переживает от того, что полисмен огреет его дубинкой по голове. Это ведь «хорошая драка» - good fight, часть культуры рабочего пригорода. В условиях, когда общественная жизнь более или менее подконтрольна правящим классам, агрессия, неизбежно порождаемая условиями жизни бедных кварталов, находит выход во взаимных столкновениях футбольных фанатов. Но во время социального кризиса насилие выплескивается на улицы, приводя к настоящим восстаниям.

Бунт 2011-го напоминает нам: добрая старая Англия остается верна себе. И участие в бунтах потомков иммигрантов свидетельствует только о том, насколько глубоко они усвоили народные традиции принявшей их страны, стали ее органической частью. Впрочем, участие «небелых» англичан в волнениях не надо преувеличивать. Почему-то наша пресса упорно твердит про «лондонские бунты». Но волнения прокатились по всей стране. И состав молодежи, громившей магазины, примерно соответствовал демографии района, где разворачивались события. В Лондоне более 40% населения «небелые» - это могут быть индийцы и африканцы, карибские негры и малайцы - объединенные лишь тем, что все они не являются потомками кельтов и англосаксов. Ясное дело — в бедных, пролетарских кварталах доля «небелых» выше.

Но бунты как раз показали великолепные примеры межрасовой солидарности. А за пределами Лондона, в Манчестере, Бирмингеме и Ливерпуле, вплоть до небольших городков, где годами не видели ни одного негра, бунты были преимущественно «белыми».

Полиция, «не применяющая достаточно жестких мер», вызывает у российских комментаторов дружное возмущение. Вот бы в Британию наших «ментополицейских»! Хотя действовала британская полиция аккурат в рамках своих полномочий, ограниченных как раз законами, принятыми еще в XVIII-XIX веках под давлением все тех же бунтующих масс. Закон о мятеже ещё в позапрошлом веке запретил использование против безоружной толпы вооруженной силы. Когда родоначальник английской полиции Роберт (Боб, отсюда и прозвище британских блюстителей порядка, «бобби») Пиль создавал свое детище, он должен был это учитывать. Полиции предстояло бороться не только с преступностью, но и с постоянно бунтующим населением, но при этом — в рамках законов, охраняющих «британскую свободу». Потому знаменитый английский «бобби» ходил безоружным, надеясь только на свой авторитет и дубинку. С тех пор вооруженность и оснащенность полиции существенно увеличилась — прямо пропорционально снижению её авторитета и доверия к ней населения. И все же британская полиция остается одной из наиболее уважаемых гражданами — именно потому, что прекрасно понимает культурно-допустимые границы насилия. На призывы властей ужесточить репрессии, полисмены реагировали без большого энтузиазма. Многие живут в тех же кварталах, что и бунтовщики, прекрасно понимая реальное положение дел. К тому же консервативный кабинет Дэвида Кэмерона только что сократил бюджетные ассигнования на полицию.

Сдержанное поведение «бобби» сочеталось с не менее сдержанным поведением бунтовщиков. За три дня погромов и сражений, прокатившихся по всей стране, погибло всего четыре человека, причем не очевидно, что их смерть напрямую связана с побоищами на улицах.

Неуважение восставших к собственности сочеталось со сравнительным уважением к человеческой личности — ещё одна черта «британского бунта». В «обычные» дни в Лондоне убийств совершается больше. Зато российская пресса с восторгом сообщала о «группах самообороны», создаваемых «лондонцами», чтобы защитить свои дома и магазины. Беда лишь в том, что собственные дома, а тем более — магазины есть далеко не у большинства жителей британской столицы…

В городе началась война кварталов — буржуазные районы защищались от пролетарских, богатые боялись бедных, как сто лет назад. Впрочем, на жилые кварталы восставшие не нападали. Повреждения зданий вызваны распространявшимися от разбитых лавок пожарами, которых никто не тушил. А с толпой, как видно из репортажей английской прессы, всегда можно было по-человечески договориться. По-настоящему организованные отряды создала лишь фашистская группировка «Инглиш дифенс лиг» - «Лига защиты англичан». Эти отряды сами представляли собой сборища погромщиков, нацеленные не на защиту домов и магазинов, а на то, чтобы, воспользовавшись случаем, начать бить «черных». Неудивительно, что отряды лиги почти сразу же оказались в конфликте с полицией, которая пыталась их блокировать. В итоге у властей просто не хватало резервов, чтобы бороться и с восставшими пригородами, и с фашистами. От такой «самообороны» хаос только усиливался.

Идеологическое разделение британского общества прорисовалось рельефно и ярко. Левые организации, осудив погромы и разрушения, сопровождавшие восстание, возложили основную вину на правительство, напомнив, что для страны ущерб от его деятельности многократно превышает ущерб, нанесенный бунтом. Анархисты приняли в бунтах участие, раздавали листовки, организовывали юридическую помощь задержанным. А правые и фашисты возмущались «мягкостью» власти и требовали расправ.

К концу недели полиция более или менее взяла ситуацию под контроль, выдвинув на улицы в одном только Лондоне 16 тысяч человек.

Однако бунт не столько был побежден, сколько выдохся.

В буржуазные кварталы и в центр огромного города бунтовщикам прорваться не удалось, а на окраинах они уже сожгли и разграбили все, что могли. Правительство Дэвида Кэмерона получило урок, но вряд ли усвоит его. Совершенно ясно, что стремление свалить кабинет министров присутствовало в ходе бунта постоянно, об этом говорят не только комментарии прессы, но и дискуссия в социальных сетях, через которые координировались массовые выступления. Правительство в отставку не ушло, но получило лишь временную передышку. Недовольство общества пронизывает самые разные слои. Еще до того, как взбунтовались бедные пригороды городов, на улицы выходили студенты, тоже не проявившие особого миролюбия. Со своими требованиями выступают профсоюзы. Социальное насилие будет продолжаться на фоне углубляющегося экономического кризиса. И правительству консерваторов это не сулит ничего хорошего.

Специально для Столетия


Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..