Как сохранить фонд национального благосотояния?

Президент выразил недовольство тем, как хранятся деньги наших фондов – наследников пресловутого Стабфонда. Это обнадеживает. Но начальный оптимизм быстро иссякает: руководители «экономического блока правительства» отнюдь не уволены со своих постов за очевидный, полный и безусловный провал стратегии «накопления на черный день»; даже прямой ущерб, нанесенный экономике за счет обесценивания валюты и ценных бумаг, с них не взыскан (рост стоимости, с учетом процентов, в три-четыре раза меньше, нежели даже официальная инфляция, не говоря уже об ущербе совокупном – от изъятия средств из национальной экономики); глава государства лишь поручил расширить спектр инструментов инвестирования, включив в него иностранные и отечественные корпоративные бумаги.
Последнее (возможность вкладывать все-таки в собственную экономику), а также поручение Правительству создать до первого октября специальную структуру, управляющую этими активами, вселяет хотя бы какую-то надежду на то, что дело сдвигается с мертвой точки. Но вопрос концептуальный остается так и не решенным. Эти деньги мы копим для чего и на что, и на самом ли деле болеем за их сохранность и приращение?

Стабфонд разделен на два фонда: Резервный и Национального благосостояния. Звучит прекрасно. Ладно, положим, резервный – на случай чрезвычайных ситуаций (не просто снижение, а катастрофическое падение мировых цен на наши энергоресурсы) - ситуаций, до которых, есть основания полагать, мы не доживем. В том смысле, что этих ситуаций не будет, а значит и эффективность вложений мы не проверим. Но какой смысл откладывать деньги в столь благозвучный фонд «Национального благосостояния» на завтрашнее софинансирование пенсий сограждан, если отложенные на завтрашние пенсии деньги в этом фонде не прирастают, а стремительно теряют в реальной покупательной способности?
Приправительственные эксперты и чиновники продолжают дудеть в одну дуду: «Очень трудно найти компромисс между приемлемой доходностью и высокой надежностью», - и говорят об этом так, как будто, во-первых, никому более этот компромисс неведом, и, во-вторых, как будто они выступают вольными одинокими инвесторами на ЧУЖОМ рынке, на котором правила устанавливает кто угодно, но только не они же сами, не российское Правительство и российский же Центральный банк.
Что ж, придется открыть секрет, которому, надо понимать, в вузах, выпускники которых управляют нашей экономикой, не обучают. Итак, внимание: экономики в мире бывают разные, и даже очень разные.
Можно себе представить экономики, в которых все вынуждены печь свои пироги и тачать сапоги в условиях (цена на электроэнергию для печей, стоимость муки и кож и т.п.), диктуемых извне – другими странами, являющимися поставщиками этих ресурсов? Тогда, действительно, правительству, принимающему решения, можно ли вложить деньги на софинансирование завтрашних пенсий частично и в корпорации пирожников (пекарей) или сапожников, приходится оценивать риски, связанные с независимыми от него факторами, в частности, повышением стоимости электроэнергии, муки и кож. При этом, вложиться в зарубежные корпорации, являющиеся производителями этих самых кож, муки и электроэнергии, в принципе, тоже можно, но эти вложения также остаются рискованными – все, включая рентабельность, зависит от внешних факторов, на которые правительство гипотетически рассматриваемой нами страны практически мало может повлиять.
Наша экономика объективно – совершенно иная. Конечно, у нас тоже есть и пирожники, и сапожники. Но главное: все энергоресурсы, необходимые для любого производства, мы поставляем своей экономике (и не только ей) сами. И всю необходимую электроэнергию мы производим сами. Более того, и здесь я уже не открою секрета (это общеизвестно): тарифы на услуги естественных монополистов у нас регулируются государством. Регулируются ради чего и исходя из чего? Понятно – ради недопущения паразитирования (получения сверхприбылей) на монополии и, одновременно, ради поддержания прибыльности, достаточной и для развития, и для инвестиционной привлекательности. На последнее прошу обратить особое внимание: если регулирование осуществляется адекватное, то у нас возникает сфера практически гарантированной, пусть не сверхвысокой, но реальной (в том числе, уже и с учетом инфляции) прибыльности. И тогда возникает вопрос: почему деньги пенсионеров (на уже имеющихся «накопительных» счетах), а также предназначенные для соинвестирования будущих пенсий нашим государством и созданными им частными структурами крутятся (и обесцениваются для пенсионеров) где угодно, но только не в базисных жизненно важных для страны отраслях гарантированной рентабельности?
Возьмем для примера то же реформирование нашей электроэнергетики. Понятно, что «реформированием» это можно назвать только в больших и жирных кавычках - правильнее называть разрушением прежней единой и сверх высоконадежной системы. И никакой конкуренции между ТЭС, ГЭС и АЭС, разумеется, в результате такой реформы не возникает – как невозможно заставить конкурировать между собой разные сигналы одного светофора. Но если приняли стратегию обеспечения рентабельности и инвестиционной привлекательности этой сферы – почему не обеспечить приоритетную возможность вложения именно в электроэнергетику на льготных условиях средств завтрашних пенсионеров? Почему пообещать дополнительно соинвестировать тысячу рублей государственных на каждую тысячу рублей пенсионера – можно, а льготно и приоритетно вложить деньги пенсионеров в гарантированно рентабельную электроэнергетику – нельзя? Меня лично коробит, когда я плачу за электричество по нынешним тарифам, зная на что уходят мои деньги (на что-то аналогичное очередной яхте Абрамовича). Но я, и, полагаю, не только я, готов платить и вдвое дороже, если буду точно знать две вещи. Во-первых, что тарифы определены для обеспечения гарантированной рентабельности, например, в пятнадцать процентов годовых. И, во-вторых, что нет никаких «непрофильных активов», и вся до копейки прибыль уходит на поддержание достойного уровня жизни стариков…
Хотя ответ известен: государство делает один шаг (обещая соинвестирование), но не делает другой (не обеспечивает гарантированно рентабельное вложение) потому, что государственная тысяча пойдет реально не пенсионеру, а на валютно-спекулятивный рынок, и к моменту выплаты пенсионеру деньги уже обесценятся; а для гарантированно рентабельных вложений мы найдем более достойных…
…Кстати, эти самые, безусловно, более достойные, тут как раз собрались на международный инвестиционный форум. Очень представительная компания: тут и бывший британский премьер Тони Блэр, и бывший госсекретарь США Генри Киссинджер, не говоря уже о финансовых и промышленных магнатах. И как их завлекали инвестировать в нашу экономику, и как они сами уже вполне согласны, но только почему-то предпочитают не вообще, а именно в энергоресурсы… И только один вопрос: как вы думаете, много ли среди уважаемых зарубежных инвесторов, не поленившихся приехать в Россию на наш уже 12-й форум инвесторов, таких, кто согласен вкладываться (инвестировать) на условиях, предлагаемых для наших пенсионеров? Боюсь, среди действительно деловых людей таких идиотов вы не найдете. А вот в какое-нибудь перспективное месторождение нефти и газа, в проект по доставке наших энергоресурсов европейским потребителям – это с удовольствием…

Но что же это означает – что оскудела Земля Русская умами? Что только иностранцы и понимают, как сохранить и приумножить свои денежки на российской почве? Отнюдь нет.
В районном центре, близ которого я провожу лето, читаю местную районную газету. И выясняю, что есть здесь один умный человек, назовем его условно М. В то время, как наш известный болельщик за судьбы народные Черниченко не унимался требовать разрушить колхозы и дать наконец землю крестьянину, этот самый М. (и еще сотни таких же по всей стране), вместо бесполезного протирания штанов на инвестиционных форумах, спокойно, не торопясь, скупал у этих самых облагодетельствованных крестьян земельные паи – ориентировочно по несколько тысяч рублей за… несколько гектаров пашен и лугов.
Но почему так дешево?
А вот здесь и кроется первый главный секрет подлинного инвестиционного успеха. Потому, что это еще не земля, а лишь пай – право на долю земли. Но почему крестьянин не выделит свои паи, не превратит их в землю, в десятки гектаров земли, и затем, если ему земля уже почему-то не нужна, не продаст ее многократно дороже? Да потому, что не где-то именно в этом районе, а по всей стране, можно без преувеличения сказать, на высшем государственном уровне, созданы такие условия, чтобы ни в Центральной России, ни на Северо-Западе, ни в Сибири, ни, тем более, на благодатном Юге сам крестьянин ни под каким видом и ни при каких условиях провести межевание и затем выделение своей земли в натуре не мог.
Но почему даже и паи столь дешевы – ведь кто-то другой за них, наверное, готов заплатить дороже? И сразу другой вопрос: а этот гражданин М. что с этими паями сделает, зачем они ему? И здесь мы подходим ко второму рецепту подлинного успеха, без которого в наших условиях даже и все прекрасные столичные инвестиционные форумы – не более чем для отвода глаз. Итак, второй рецепт: гражданин М., как гласит народная молва, не просто гражданин, а племянник главы местной власти. Из чего, как вы понимаете, неминуемо следует, что, во-первых, чужие (со своими предложениями заплатить крестьянину дороже) здесь не ходят и ходить не будут. И это не только в этом районе – по всей стране примерно одинаково. И, во-вторых, собрав паи оптом, да еще и имея режим наибольшего благоприятствования со стороны местной власти, этот инвестор без труда сумеет провести и собрание (на котором сам же, голосами скупленных паев, проголосует за нужное решение о выделении ему самой лучшей земли, с подъездами, дорогами, электроснабжением и даже видами на Великую русскую реку), и межевание, и регистрацию честно приобретенной земли в государственных регистрационных органах. О результатах этой деятельности население и узнает только тогда, когда в местной газете появляются формально обязательные объявления о том, что новый Маркиз-Карабас выделяет себе: здесь, вокруг города, несколько тысяч гектаров; вот здесь – тоже несколько тысяч гектаров; и еще вот здесь, луга вокруг вашей деревни, где вы еще недавно пасли свою буренку – тоже несколько тысяч гектаров; а вот те дальние овраги и неудобья, все то, что осталось – это для ретивых и несговорчивых, которые и шестьдесят семь лет назад эту землю защищали до последней капли крови, и новому маркизу землю не продали. О последнем в местной газете, разумеется, ни слова…
Но что мы все о карабасах да о барабасах? Мы же, вроде бы, говорили об инвестировании средств пенсионеров и о недостаточности, на что и Президент справедливо обратил внимание, ныне используемых инструментов. Так вот, об инструментах: как вы думаете, какова окажется совокупная рентабельность совершенно у нас законной (во всяком случае, не противоречащей «понятиям») инвестиционной деятельности гражданина М. по скупке и выделении в натуре земель наших с вами предков? Даже если он продаст эту землю прямо сейчас, оптом, не дожидаясь наступления пенсионного возраста? Ну, хотя бы примерно, например, больше это будет, чем доходность предполагаемых вложений государственных средств на соинвестирование пенсий в «ценные бумаги зарубежных и отечественных корпораций»?
А ведь ответ известен: рентабельность описанных совершенно законных операций по самым скромным оценкам составит десятки тысяч процентов, в пересчете на период «работы» - многие сотни, а то и тысячи процентов годовых. А надежность вложения при этом окажется никак не ниже, чем в самые первоклассные ценные бумаги, столь любимые нашими правителями. Правда, любимые - применительно к размещению лишь государственных и пенсионных средств…

Нужны ли комментарии?
Конечно, я не предлагаю и деньги пенсионеров запустить в механизм обмана и обездоливания бедных крестьян. И конечно, если исключить из описанных операций спекулятивную компоненту, связанную со специальным созданием по всей стране условий, не позволяющих реализовать свое право непосредственно крестьянину, а также компоненту, скажем так, родственно-мафиозную, то тысяч процентов доходности ожидать, конечно, уже не стоит. Но Президенту, размышляющему над расширением инструментов инвестирования наших накоплений, включая пенсионные деньги, не стоит забывать и о другом общеизвестном: земля – это единственное, что больше ни одним, даже самым современным и совершенным предприятием, тем не менее, не производится. То есть, действительно - вечная ценность.
Если, конечно, мне позволят советовать своему Президенту…