Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
29 марта 2024
А теперь – за дело?

А теперь – за дело?

Юрий Болдырев
03.03.2008
А теперь – за дело?
Так или иначе, но все угрозы нарушения «стабильности» нас миновали. Если раньше, накануне теоретически возможной смены власти и, тем более, в предвыборный период, всякая критика власти в той или иной степени имела основание восприниматься как претензия на власть или, как минимум, как требование власть сменить, то теперь, казалось бы, к критике власть может относиться более доброжелательно и, главное, более внимательно по существу.

Действительно, даже публичное признание любых ошибок или пусть их непризнание, но, тем не менее, существенная корректировка курса, в том числе, в тех направлениях, на которых ранее настаивала та или иная оппозиция, теперь власти ничем не угрожают. Значит, при желании, есть возможность неторопливо осмотреться и взяться за дело. Единственный вопрос, будет ли желание.
В этом смысле показателен ряд телепередач и дискуссий, прошедших на основных федеральных телеканалах перед самыми выборами и отражающих некоторые, пусть пока слабые и недостаточно последовательные, но все же тенденции.
В частности, Российское телевидение продемонстрировало несколько телефильмов, включая «Империю добра», весьма жестко контрастирующих с прежними выраженно вульгарно-либеральными предпочтениями руководства и ряда общественно-политических передач этого канала. А Первый телеканал в своих последних теледискуссиях по проблеме мирового экономического кризиса, хотя и свел смысл обсуждения к благодарности «партии и правительству» за «стабильность», тем не менее, допустил до эфира целый ряд ученых и общественных деятелей, сумевших напомнить, что именно в период экономического кризиса в США и мирового биржевого кризиса, самое время перенаправить наши ресурсы на свое собственное развитие – и это единственное и главное спасение от кризиса для нас.
Да, пока эти здравые голоса еще ничего не решают. Но, мы же понимаем - какой тщательный отбор выступающих осуществляется на наших ключевых федеральных телеканалах. И если здравый смысл все же допущен к озвучиванию на всю страну, то, не исключено, что это - отражение каких-то процессов осознания реалий, происходящих в верхах нашей власти.
В этой связи, конечно, вызывает сожаление, что к массовому эфиру практически не допускаются наиболее яркие представители нашей академической экономической науки, уже давно сформулировавшие все точные диагнозы происходящему в нашей экономике и столь же точные рецепты выхода из сложившейся практически тупиковой ситуации (я имею в виду работы Р. Гринберга, Н. Петракова, С. Глазьева и др.). И недавняя презентация в Институте экономики РАН доклада «Задачи для будущего президента», хотя и получила некоторое небольшое отражение в печатных СМИ, телевидением, естественно (для нашей системы организации СМИ), никоим образом не отражалась. Что ж, в предвыборный период с этим если и нельзя согласиться, то хотя бы можно понять. Но не менее важно теперь и самой власти осознать, что предвыборная борьба закончилась. И сейчас важно найти в себе мужество прислушаться к тезисам, формулируемым настоящей, не придворной наукой, допустить или даже организовать их непредвзятое широкое публичное обсуждение.
Не менее важно обратить внимание и на практиков, причем не на любимчиков из банковского сектора и инвестиционно-спекулятивных фондов, а из реального сектора экономики. Эти практики уже давно не есть так называемые «красные директора», на которых в свое время смотрели свысока как на якобы не способных ни к чему, кроме выбивания денег и материальных ресурсов из родного министерства. Несмотря даже и на явную несправедливость подобного подхода к прежним руководителям, нынешние практики, уже полтора десятка лет работающие даже не в рыночной экономике, а в крайне вульгарной пародии на нее (если сравнивать с развитыми экономиками), точно знают, что им нужно, и весьма неплохо это формулируют. Причем, их требования вовсе не противоречат тем новым приоритетам, которые, наконец-то, продекларировала власть (отказ от ориентации лишь на сырьевой сектор и диверсификация экономики, опережающее развитие высокотехнологичных отраслей, обеспечение конкурентоспособности отечественной продукции на мировых рынках и т.п.). Но их требования носят конкретный, инструментальный характер. Власть же до этой конкретики с высоты прекрасных и благородных лозунгов все еще как-то не опускается. Попробую пояснить это на примере обеспечения так необходимой нам конкурентоспособности.
Так, многие наши предприятия именно высокотехнологичных секторов экономики давно, еще с советских времен, работают на зарубежных рынках, но с чем они там сталкиваются? Они сталкиваются с тем, что их неконкурентоспособность оказывается отнюдь не следствием плохого корпоративного управления, устаревших технологий и невнимания к маркетингу и пиару. Проблема совсем в другом: зарубежные конкуренты получают долгосрочные кредиты под 7-10 процентов годовых, а наши могут взять деньги, даже под уже имеющийся контракт, лишь на сроки существенно меньшие и под процент значительно более высокий. Можно ли эти дополнительные издержки не включить в цену продукции? Можно ли при таком различии в условиях обеспечить опережающее обновление собственного оборудования и технологий по сравнению с зарубежными конкурентами?
Таким образом, неконкурентоспособность наших промышленных предприятий в ряде случаев оказывается практически гарантированной в силу самодостаточности нашей банковско-финансовой системы, ее не ориентированности на обслуживание, прежде всего, потребностей реального сектора экономики. И здесь, как мы это должны понимать, заклинаниями и призывами быть более конкурентоспособными делу не поможешь. Здесь нужны принципиальные решения в части определения приоритетов развития и жесткого подчинения всей финансово-кредитной системы не воле рынка, а интересам развития собственного современного высокотехнологичного производства. Но этого-то важнейшего перехода в своей логике стратегического программирования власть почему-то никак не делает.
Другой пример из той же сферы. Причем, особенность примера в том, что в этой части никакого, даже самого робкого, давления на власть со стороны бизнеса ожидать не приходится. Но это не означает, что все нормально. Здесь сама власть должна видеть ненормальность ситуации и находить решения.
Так, одно из известных мне таких наших высокотехнологичных предприятий для обеспечения приемлемых условий работы на внешних рынках вынуждено было в свое время зарегистрировать дочернее предприятие в одной из стран ЕС. Это решение позволило работать на рынках третьих стран уже по более выгодной схеме кредитования производственного процесса, но это касается лишь того технологического процесса, который осуществляется непосредственно в третьей стране (сборка оборудования, наладка, оказание услуг). В части же модернизации необходимого производства на нашей территории, именно с точки зрения его кредитования, даже по этой схеме, в рамках единого процесса, все оказывается значительно сложнее. Результат: легче и дешевле, оказывается, это производство на зарубежные «дешевые» кредитные средства создать непосредственно в третьей стране. Обратите внимание: бизнес нашел решение, которое его вполне устраивает. Но только это - то решение, которое, по существу, выталкивает этот наш реальный производительный бизнес из нашей страны. И страна не получает ни доходов, ни квалифицированных рабочих мест, ни модернизации производства, ни развития.
Кстати, мне могут возразить: на мировом рынке теперь «дешевых» денег больше не будет. Что ж, отчасти, на какой-то период это верно. Но только, обратите внимание: вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией и найти способ именно в этот период сделать свою кредитно-финансовую систему более конкурентоспособной (именно как целевой инструмент кредитования своего высокотехнологичного производства), мы плетемся в хвосте финансово-экономической политики Запада и срочно повышаем свою ставку рефинансирования…
Значит, у них, действительно, «дешевых» денег больше не будет (пока, для всех), но наши кредиты – станут просто запредельно дорогими.
И, даже при таком «подорожании денег» для всех (включая наших, кредитующихся за рубежом), можно не сомневаться, что для своих стратегически важных высокотехнологичных производств они все равно найдут какие-то схемы кредитования, обеспечивающие, в конечном счете, высококонкурентоспособные условия. И понятно, ведь у них-то (в отличие от нас) приоритеты расставлены верно, и кредитно-финансовая система – не самоцель, а, прежде всего, инструмент обеспечения опережающего развития собственной реальной экономики.
И последний пример в этой части – все с тем же конкретным известным мне предприятием. Об успехах нашей дипломатии мы наслышаны. Знаем также и о том, что у нас там, где-то наверху, все сплошь – супер-переговорщики. Но при попытке наших предприятий работать напрямую из России все на том же рынке третьих (в данном случае - африканских) стран, выясняется любопытная подробность: предприятиям, зарегистрированным в ЕС, ряд конкретных стран, например в Африке, НДС возвращает, а предприятиям, зарегистрированным в России - нет. Почему? Потому что у ЕС с этими странами есть соответствующие соглашения, а у нас – нет. И в чем же тогда, позвольте спросить, такие потрясающие успехи нашей дипломатии?
Как и в предыдущем случае, бизнес в этом вопросе особое давление на нашу власть оказывать и не пытается. И понятно - все решения давно найдены: с такими странами наши работают через свои дочерние предприятия, зарегистрированные и фактически расположенные в странах ЕС. Но вот вопрос: сколько и чего в совокупности только на этом теряет наша страна? Такой статистики, насколько мне известно, никто даже и не пытался вести…
Вывод из вышеизложенного очевиден: выборы прошли, межпартийная борьба на весьма значительный обозримый период отошла на второй план. Значит, именно сейчас можно отнестись к критике (причем, даже не важно - в какой форме эта критика высказывалась: доброжелательной или же не слишком) конструктивно, попытавшись извлечь из нее рациональное зерно.
Применительно к обсуждаемой теме обеспечения конкурентоспособности, очевидно, что делать это нужно, прежде всего, путем создания в стране принципиально иных институциональных условий, жестко принуждающих (уговоры тут точно не помогут) нашу финансово-кредитную систему, а также внешнеэкономические и внешнеполитические ведомства работать на обеспечение интересов не любого (до сих пор было, преимущественно, лишь сырьевого), а именно собственного высокотехнологичного производства.
Легко ли этого добиться? Отвечу сразу – нелегко.
Более того, при нынешнем масштабе коррупции, разъевшей весь государственный механизм, это, скорее всего, даже и невозможно. Но, значит, и не нужно?
Или, если хотим выжить, просто нет другого пути?
При этом, что делать с коррупцией, ставшей, без преувеличения, просто единственно возможным и естественным образом жизни и мысли для целого поколения не только чиновников, но и «государственных деятелей» - отдельная интересная тема. И как сделать так, чтобы для тех, кто возьмется решать проблему, эта работа ненароком одновременно не стала элементарным самоубийством (как бы не отпилить сук, на котором неплохо устроился) – тоже тема не менее интересная. И этому теперь, на новом витке нашей истории, стоит как-нибудь посвятить отдельную статью. Но главное – понимать, что никаких страшных секретов здесь нет. Вся рецептура – давно и хорошо известна и отработана. Нужна лишь воля к решению проблемы. И плюс готовность привлечь к решению общенациональной проблемы и своих же прежних политических противников, отказ от зацикленности на узком круге собственных «преданных соратников».
В общем, для большого дела нужна большая воля.
Специально для Столетия


Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..