Политика компромисса?

Недавно прошедшие выборы в парламент Германии стали поводом задуматься о состоянии российской оппозиции. В отличие, скажем, от США, где только две партии (республиканцы и демократы) посменно формируют состав Конгресса и имеют своего человека в Белом доме, в ФРГ нет устойчивой двухпартийной системы. Партийная структура Германии гораздо ближе России, а формирование правящих коалиций могло бы послужить для нас и примером.

В сентябрьских выборах 2013 года в ФРГ участвовало 34 партии, но реально могло претендовать на прохождение в парламент, набрав 5 процентов голосов избирателей, только 6 партий: блок христианских и социальных демократов (ХДС/ХСС), социал-демократы (СДПГ), свободные демократы (СвДП), «Зеленые», Левая партия (бывшие коммунисты) и «Альтернатива для Германии», члены которой требуют выхода страны из еврозоны.

Причем набравшая наибольшее число голосов партия, на сей раз блок ХДС/ХСС (41,5 процентов), не может одна сформировать правительство большинства. В течение многих лет судьбу партии у власти решала небольшая по числу голосов в парламенте СвДП, которая вначале поддерживала СДПГ, а потом – ХДС/ХСС. А когда и с помощью, грубо говоря, «партии-привеска» не удавалось создать правительство большинства, то так называемую большую правительственную коалицию формировали две ведущие соперничающие партии – блок ХДС/ХСС и СДПГ. Так было в 1966- 1969 годы и в 2005-2009 годы. И правительство исправно функционировало, а экономика успешно развивалась, хотя, понятно, какие-то проблемы приходилось решать на основе компромисса.

Почему же в России никак не сложится двухпартийная или двухсполовиной партийная политическая система? Ведь в большинстве европейских постсоциалистических стран такая система уже сложилась относительно давно.

Ведь общеизвестно, что если одна и та же партия или одна и та же политическая сила долго находится у власти, то чаще всего она обюрокрачивается, обогащается, теряет свой творческий потенциал и отрывается от интересов народа.

А иногда и задает ошибочный вектор общественного развития страны, как это сделала команда Е. Гайдара-А. Чубайса. И ее сторонники до сих пор оказывают сильное влияние на экономическую политику государства. Очевидно, поэтому президент Владимир Путин создал Общероссийский народный фронт (впоследствии названный «Народный фронт «За Россию»), который позволил обновить депутатский корпус от «Единой России».

Ответ на поставленный в заголовке вопрос не так прост, чтобы на него можно было однозначно ответить, ибо тут много составляющих. Но давайте сначала обратимся к примерам.

Тупик наших «старых правых» и «старых левых»

Практически во всех бывших социалистических странах решающую роль в отстранении от власти коммунистов играли правые. У нас их часто называют радикал-либералами, западниками и просто либералами. Они же и пришли к власти. Наиболее ярким примером может служить Польша. Там в 1990 году президентом был избран харизматичный Лех Валенса, опиравшийся на массовое антикоммунистическое движение «Солидарность». В чем-то он был похож на Бориса Ельцина, которому, как пишут историки, симпатизировал. Был там и «польский Гайдар» - архитектор польских реформ Лешек Бальцерович. В раже побыстрее уничтожить коммунистическое наследие он все же уступал Гайдару, но тоже, как говорится, наломал немало дров, чем и вызвал недовольство в обществе. Но в отличие от Ельцина (который опирался на массовое движение «Демократическая Россия»), Лех Валенса государственного переворота ради удержания власти не устраивал, и ровно через пять лет «честно» проиграл президентские выборы Александру Квасьневскому.

И здесь опять налицо отличия. В Польше, как и в СССР, правила компартия, членами которой была наибольшая часть образованных и социально активных людей. Без членства в правящей партии не могла состояться карьера человека в гуманитарной сфере и общественной жизни. Именно из лона компартий вырастали социал-демократические и иные левые партии. Грубо говоря, другого социально активного «человеческого материала» просто не было. Квасьневский был видным деятелем студенческого движения, членом правящей компартии, которая называлась Польской объединенной рабочей партией (ПОРП), и даже министром по делам молодежи. После краха социализма ПОРП в 1990 году была преобразована в социал-демократическую партию Польши, и Квасьневский был лидером ее левого крыла, а потом она стала называться Демократическим левым альянсом. Президентом Квасьневский был два срока (1995-2005 годы).

Смена правых левыми и позволила Польше избежать краха экономики, научно-технической и социальной сферы, что произошло в России.

И когда сторонники Гайдара нередко ссылаются на пример Польши, которая якобы успешно развивается, в том числе в годы мирового кризиса, потому что сумела до конца осуществить шоковую терапию, то они либо не знают польских реалий, либо лукавят.

Крупнейший специалист по экономикам переходного периода, бывший вице-премьером и министром финансов Польши Гжегош Колодко на форуме в Москве заявил, что, в отличие от России, в Польше шок быстро сменился на терапию, что и позволило ей избежать катастрофических последствий, постигших Россию. А в многочисленных своих работах он указывает на негативные последствия реформ в странах, следовавших предписаниям «Вашингтонского консенсуса», которым начали слепо следовать и российские реформаторы. В качестве положительного примера Г. Колодко приводит Китай. Но и правые в Польше после поражения учли свои ошибки, перестроились и снова вернулись к власти. Тем самым была создана двухпартийная система, которая вполне успешно функционирует. Хочу особо подчеркнуть: двухпартийная система позволяет своевременно корректировать политику государства и снижает возможность произвола властей, разрастания коррупции и реакционного перерождения режима.

В России же не состоялась не только левая, но и правая сильная конструктивная оппозиция. Вначале не смогли договориться между собой, чтобы создать мощный предвыборный блок, близкие по взглядам Е. Гайдар, Григорий Явлинский и Борис Федоров, за которыми стояли влиятельные в различных сегментах общества политические силы. (Их различный подход к реформам действительно был, но он мог быть отражен в формировании трех фракций в рамках одной партии, как это имеет место в целом ряде партий. Так, например, Либерально-демократическая партия Японии имеет множество фракций, что не мешало ей многие годы быть правящей партией и вывести Японию в число высокоразвитых стран.) Потом созданная Гайдаром и его единомышленниками партия «Демократический выбор России» в ходе первых выборов в Государственную думу в декабре 1993 года получила большинство голосов. Однако не поняв требования исторического момента и не интересуясь настроениями народного большинства, эта партия вскоре себя дискредитировала, несколько раз меняла свое названия, в итоге потеряла место в парламенте и скатилась в маргиналию. Последние попытки реанимировать правую партию состоялись перед выборами в Государственную думу 2011 году, но успеха не имели. По общему мнению, нет перспектив и у РПР-ПАРНАС (Республиканская партия России – Партия народной свободы).

У российских коммунистов был исключительно благоприятный шанс повторить опыт компартий бывших социалистических стран Европы. Причем дважды. Первый раз после распада СССР, когда КПРФ фактически была единственной сформировавшейся политической партией. Но для этого ей надо было отказаться от изживших себя некоторых постулатов марксизма-ленинизма, перестать проводить митинги под флагом Ленина-Сталина и не звать народ в прошлое.

А в 1996 году у лидера коммунистов Г. Зюганова был стопроцентный шанс выиграть президентские выборы у дискредитировавшего себя в глазах народного большинства Бориса Ельцина. Но при условии отказа от коммунистической идеи и более напористой предвыборной борьбы.

Хотя говорят, что лидер КПРФ и не стремился к победе. У наших коммунистов уже давно имеет место быть некое раздвоение в восприятии реальности. С одной стороны, они понимают, что воплотить в жизнь выдвигаемые ими лозунги практически невозможно. То есть, невозможна реставрация реального социализма. Но с другой стороны, в обществе есть немало пострадавших от радикально-либеральных реформ граждан, которым импонируют лозунги КПРФ и которые составляют ее устойчивую электоральную базу. Руководство партии, имеющей в Госдуме свою фракцию, вполне устраивает статус-кво, и нет никаких стимулов для смены идеологии и политики. Но такая политика КПРФ не избавила ее от постоянных ударов со стороны политических противников, ее пытались несколько раз раскалывать, она теряла знаковые фигуры и часть электората, но не распалась и в итоге стала вполне «ручной» и никому не угрожающей частью нынешнего партийно-политического ландшафта. По большому счету это путь в никуда. Ленин, скорее всего, назвал бы такую ситуацию «гниением партии». Произойдут позитивные изменения в социально-экономической политике государства, уйдут из жизни старшие поколения – уйдет с политической сцены и партия.

И «новые левые» не изменили партийно-политический ландшафт

В нулевые годы появилось несколько партий, близких по своей идеологии и социальной политике к социал-демократическим. Это Народная партия России, «Родина», а несколькими годами позже – «Справедливая Россия» («СР»). На выборах в Госдуму в 2003 году Народная партия добилась немалых успехов в регионах, завоевав много мест в одномандатных округах, но по партийному списку, не имевшему ярких харизматичных лидеров, не преодолела 5-процентного барьера и не смогла сформировать свою фракцию. После этих выборов сменилось руководство Народной партии, и ее влияние в стране стало неуклонно падать. Негативную роль в ее судьбе сыграло и то, что, будучи, по сути, социал-демократической партией, она позиционировала себя как консервативная партия охранителей и боролась почему-то не с правыми, а с левыми. Возможно, таково было требование ее спонсоров, которые, как известно, в любой момент могут прекратить финансировать предвыборную кампанию партии, если та начнет свою игру. А без финансового обеспечения в наших условиях успешно провести предвыборную борьбу практически невозможно. О том, что означает спонсорская поддержка, говорит пример победы Бориса Ельцина в ходе президентских выборов 1996 года. Его предвыборную кампанию финансировали самые богатые люди страны («семибанкирщина»), что вместе с западными пиар-технологиями позволило за короткий срок повысить его рейтинг с 5-7 процентов до более чем 30.

Сформировавшаяся не базе нескольких организаций (с не совсем идентичными идейно-политическими позициями) незадолго до парламентских выборов 2003 года партия «Родина», напротив, провела предвыборную кампанию энергично, напористо. Она сделала своим приоритетом массированную критику правых и лично Анатолия Чубайса как символа разорительных реформ 90-х. И ведущую роль в этой целенаправленной критике играл Дмитрий Рогозин. (Действовал ли он в духе установки своих спонсоров, если таковы были, или по собственному почину, мне неведомо. Но то, что он способствовал политическому закату правых, не подлежит сомнению.)

«Родина», набрав более 9 процентов голосов, заняла четвертое место в Думе после «Единой России», КПРФ и ЛДПР. Поразительный дебют!

А вот потом началось такое, что, как говорят, ни пером описать, ни в сказке рассказать. Вначале перессорились два ярких лидера «Родины» - Д. Рогозин и Сергей Глазьев, который в итоге оказался за рамками партии. Потом была голодовка «родинцев» в Думе в знак протеста против «монетизации» социальных льгот. Скажем прямо, странный акт для депутатов. Потом с их участием возникла «право-левая оппозиция». Потом появился одиозный ролик, в котором метафорически метлой очищают страну от «понаехавших». (Какая «умная голова» могла изготовить такой ролик, осталось за кадром.) Кончилось дело тем, что место Рогозина в партии занял Александр Бабаков, человек здравомыслящий, но не имеющий харизмы. В итоге так ярко засветившаяся звезда «Родины» начала гаснуть.

Наконец, в 2008 году (как утверждали политтехнологи, по проекту сверху) произошло объединение «Партии жизни», «Родины» и «Партии пенсионеров», получившей название «Справедливая Россия: Родина/Пенсионеры/Жизнь». Возглавил новую партию председатель Совета Федерации Сергей Миронов. Вскоре она стала членом Социнтерна и называться «Справедливая Россия». Казалось, что у этой партии есть большие перспективы на будущее. С. Миронов еще с времен работы в Питере был членом команды Владимира Путина, активно поддерживал его политику, да и сам занимал третий пост во властной иерархии. Тем более, что президент Путин высказывал мысль о том, что стране нужны две сильные партии – правоцентристская и левоцентристская. Как бы для подстраховки: если исчерпает свой потенциал одна партия, то другая может прийти ей на смену. Правоцентристская партия в лице «Единой России» уже была, а левоцентристской могла стать «Справедливая Россия».

Но, увы, не стала. Чтобы вновь созданная, тем более не из совсем однородных политических сил, партия стала сильной, конструктивной и влиятельной, требуется длительный период партийного строительства. Партия должна выработать четкие идейные и политические ориентиры, программу действий. Иметь сильные партийные кадры и опираться на поддержку опытных управленцев. А еще и уметь реально оценивать характер исторического момента, расстановку политических сил в стране и стратегию политического руководства. «Справедливая Россия», еще не решив эти задачи, стала претендовать на место «Единой России» («ЕР») в парламенте уже в ближайшие годы и начала с ней открыто бороться за влияние на электорат. В итоге имевшие большинство в законодательном собрании Санкт-Петербурга «единоросы» досрочно отозвали С. Миронова из Совета Федерации, и он автоматически потерял пост председателя верхней палаты.

Но на этом злоключения «справедливоросов» не закончились. Как известно, после думских выборов в декабре 2011 года и президентских в марте 2012 года в стране циркулировали слухи о якобы серьезных подтасовках их результатов. В массовых протестах в мае 2012 года, в частности, на Болотной площади в Москве, видные деятели «СР» оказались в одном ряду с радикалами, требовавшими отмены не только думских, но и президентских выборов. Допустим, как считают многие аналитики, думские выборы были далеко не «стерильными», но Владимир Путин в любом случае победил бы на президентских выборах, сколько бы раз они ни назначались.

Опытный политик, коим я считал одного из лидеров «СР» Геннадия Гудкова, должен был бы поздравить Путина с победой, а только потом мог бы и высказать какие-то претензии по поводу чистоты проведения выборов.

В результате партия, еще недавно претендовавшая на скорое завоевание большинства в парламенте, оказалась на грани развала. В конечном итоге С. Миронов как ее лидер потребовал от видных «справедливоросов» прекратить участие в уличных демонстрациях или покинуть ряды партии. И то, что на выборах губернатора Московской области Г. Гудков набрал всего 4,5 процентов голосов, говорит само за себя. Но, как у нас водится, проигравшие не признают результатов выборов. О падении влияния «Справедливой России» косвенно говорит и тот факт, что ее председатель Николай Левичев на выборах мэра Москвы получил менее 3 процентов голосов.

Что же касается Алексея Навального, то к какому политическому лагерю его отнести? То, что он выдвигался в кандидаты на пост столичного мэра от РПР-ПАРНАС, еще ни о чем не говорит. Кто он по взглядам, остается не вполне ясным. Он умело оседлал тему коррупции, благодаря чему получил известность. А то, что он собрал достаточно много голосов в ходе выборов мэра Москвы, является следствием не протестного голосования, как считают многие, а сочувствия немалой части избирателей человеку, которого, как они считают, правоохранители задались целью во что бы то ни стало посадить. А у нас, как известно, народ всегда сочувствует несправедливо гонимым. Да, Навальный образован, харизматичен, но он авторитарен, в своей критике непримирим и воюет со всеми – с «Единой Россией», а следовательно, и с Думой, с главой Следственного комитета, с депутатами, чиновниками. А в ответ на благожелательный жест кандидата в мэры и.о. мэра Сергея Собянина – обращение к муниципальным депутатам помочь Навальному со сбором подписей - тот ответил нападками и на него.

И вместо того, чтобы радоваться достигнутыми в исключительно для него благоприятных условиях (которые могут больше никогда не повториться) результатами и поздравить с победой своего соперника, как то делается в цивилизованных странах, он стал настаивать на втором туре выборов. Это не просто отсутствие политической культуры, это - большевизм. Ну, ведь всем ясно, что он с треском бы их проиграл.

Да и вообще, человек без управленческого опыта не смог бы справиться с руководством такого города, как Москва. Это не говоря уже о том, что без нормальных отношений с федеральным центром столицей руководить невозможно.

В чем сложность создания в России сильной цивилизованной оппозиции и двухпартийной системы?

Конечно, кто-то скажет, что оппозицию постоянно «прессует» власть. Кто-то другой - что наш народ, благополучие которого всегда во многом зависло от власти, традиционно больше склонен поддерживать власть, нежели оппозицию. Найдутся и такие, которые укажут на шаткость немалой части нашей образованной публики, которая ради личного блага в любой момент готова оставить ряды оппозиции и переметнуться на сторону власти. Могут назвать и гипертрофированные амбиции лидеров, не желающих в чем-то себя ущемить в пользу общих интересов… Не высказываясь «за» и «против» этих гипотетических суждений, я хотел бы указать на более глубинные, на мой взгляд, причины.

Во-первых, у нас и до Октябрьской революции была слабо выражена способность к самоорганизации, а в советские годы она решительно пресекалась Поэтому трудно создаются партии снизу, а если и создаются, то быстро распадаются. Во-вторых, нам трудно даются объединения даже родственных партий и организаций, поскольку слабо выражена договороспособность, культура компромисса. А компромисс – это неотъемлемый атрибут нормальной политической жизни и демократического общества. Большевики же, как известно, ненавидели само слово «компромисс», поскольку пропагандировали идею бескомпромиссной борьбы с классовыми врагами, со всеми, кто мешают строить социализма и коммунизм.

В-третьих, все еще не изжиты в обществе царистские настроения, которые при большевиках трансформировались в вождизм. Вера в царя перешла в веру в вождя, в первого руководителя вообще, с одной стороны, и осталось недоверие к коллективным органам власти – с другой.

Однако, если поинтересоваться, то можно найти и у других народов много такого, что, казалось бы, непреодолимой стеной стоит на пути создания современной политической системы, включая представительную демократию, но которые этого добились. Как, например, Япония На деле главная причина слабости наших партий, причем всех, а не только оппозиционных, заключается в том, что у нас еще очень малый опыт реальной политической жизни и политической борьбы.

Что же касается двухпартийной системы, то она может сформироваться и при не очень развитой партийно-политической системе. Примером могут служить многие страны Азии и Латинской Америки. Но для этого требуется одно условие: согласие по базовым ценностям партий власти и их основных конкурентов. Для развитого мира – это представительная демократия (включая права и свободы граждан в современном их понимании) и социально-рыночная экономика. То есть смена партий у власти не должна приводить к смене существующего политического и экономического строя.

Я эту статью начал с выборов в Германии. Еще до них немцы, согласно опросам, отдавали предпочтение партии Ангелы Меркель, но и победы социал-демократов не боялись, поскольку были уверены, что никакой ломки их жизненных устоев не произойдет.

Но это требует ответственности перед народом не только оппозиции, но и власти.