Сотка раздора

Дачная амнистия, широко разрекламированная властями, подобно другим ее социально значимым законодательным инициативам благополучно провалилась.

Начало мая означает начало дачного сезона. И начало сезона ожиданий. Земля ждет саженцев и семян. Дачник - хорошего урожая. Налоговики и местные бюджеты - денег за пользование землей. Землепользователи который год ждут, когда же, наконец, узаконятся их земельные отношения, до того запутанные и удороженные, что, кажется, и высшего экономического образования мало, чтобы разобраться во всем этом. - Почему налог на сотку не уменьшился, а, наоборот, вырос в 20-30 раз?  

- Почему я должен платить за чужую землю, от которой отказались другие члены садоводческого товарища?  

- Что же это за амнистия, после которой оформление земли в собственность не упростилось, а наоборот, усложнилось и по цене оказалось недоступным человеку со средним достатком?  

Таких вопросов вдоволь наслушаетесь в любом дачном или садоводческом кооперативе. Дачной амнистией в народе прозвали закон, принятый два года назад, который был призван упростить порядок оформления права собственности на земельные участки, предоставленные для ведения личного подсобного и дачного хозяйства или индивидуального жилищного строительства, а также на объекты недвижимости, построенные на этих участках. Прежние свидетельства на землю давали лишь право пользования этой землей да разве что еще право на дальнейшую ее приватизацию, но никак не могли использоваться для совершения юридических сделок. То есть умирать собрался, а участок свой обрабатывай и засевай, потому что ни продать его, ни подарить, ни передать в наследство, ни вступить в наследование не можешь, пока эти твои несчастные шесть соток не приватизированы.

Сама же процедура приватизации ушла в тень и стала, в общем-то, криминальной.

Между тем, в стране 17 миллионов садоводов, 4 миллиона огородников, 36 миллионов личных подсобных хозяйств, которые производят свыше 60 процентов сельхозпродуктов в стране. Для них и задумывалась эта реформа.  

Задумывалось, как лучше, а получилось, как всегда.  

Если следовать Ожегову, слово «амнистия» означает «частичное или полное освобождение от судебного наказания, производимое верховной властью». Исходя из этого определения, дачная амнистия обернулась для владельцев земельных участков не освобождением от бюрократического бремени, а ужесточением наказания. Судите сами: землю под садовые и дачные участки в свое время давали бросовую: карьеры, торфяные выработки, свалки... Дачники, как трудолюбивые муравьи, создали на этих неудобьях цветущие сады, и этим нынче поставили себя в очень невыгодное положение. Их земли по кадастровой оценке оказались в 10-20 раз дороже земель на огородах в соседних деревнях и поселках. И как только вступил в силу закон об основных принципах местного самоуправления, органы власти на местах, для которых земельный налог оказался чуть ли не единственным источником пополнения бюджета, подняли его до самого верхнего предела, в результате чего в некоторых областях налоги на землю увеличились в 20-30 раз и больше. И если до амнистии садовый кооператив платил государству, допустим, 30 тысяч рублей земельного налога, то теперь все 600. Причем, с каждым годом вводятся все новые и новые налоги. К примеру, экологический. То есть те люди, которые превратили свалки в сады, облагаются дополнительными налогами за то, что они будто бы своей деятельностью наносят вред окружающей среде. Абсурд, да и только.  

Вся беда в том, что государство решило переложить основное бремя земельной реформы со своих державных плеч на хрупкие плечи самих граждан. Вместо того, чтобы, согласно Конституции РФ, передать им бесплатно обработанную ими землю, оно вогнало их в череду согласований границ земельных соток с военными частями, лесниками, дорожниками, энергетиками, со всеми, чьи угодья соседствуют с дачными или садовыми участками. Граждане сами вынуждены регистрировать свои права, собирать справки и за все это платить, платить, платить из собственного кармана сумасшедшие деньги. И на этом еще более криминализиронном поле появилось огромное количество жуликов и организаций, которые стали делать на так называемой амнистии свой черный бизнес.  

Что же делать? Бороться, считает руководитель группы экспертов ОАО «Россельхозбанк» Виктор Хлыстун. Дело не в совершенстве закона, говорит он. Под каждый закон должна быть прописана предельно понятная технология его выполнения. С чего начинается процесс закрепления прав на землю? С постановки на кадастровый учет. Для этого нужно сделать соответствующие межевые действия. Кто сегодня этим занимается – управляет процессом, создает методическую базу? Ни-кто-о!

В результате технологии крайне забюрократизированы. На них возложено огромное множество совершенно не нужных действий, в результате чего и идет удорожание. А на самом деле задача довольно проста.

Технология начинается с определения границы земельного участка садоводческого товарищества или дачного кооператива, для чего нужна нормальная картографическая основа, которая может быть получена на основе аэросъемок.  

Вообще, во всем мире есть государственное землеустройство и инициативное. Это четко определено законами. Совершенно ясно, что картографическую основу должно профинансировать государство, равно как и оформление бумаг на места общего пользования. Что касается границ каждого владения внутри садового или дачного товарищества, то здесь процедура должна быть предельно проста – не надо ходить по грядкам с теодолитом, не надо никаких замерений. При отсутствии споров между соседями решение должно приниматься по факту.  

В неменьшей степени осложнены земельные отношения и у фермеров, владельцев личных подсобных хозяйств, для кого земля является единственным средством выживания. Это ярко продемонстрировал Х1Х съезд ассоциации крестьянских и фермерских хозяйств России.  

- У нас пока ни один фермер в области не смог оформить землю в собственность, - с горечью признавался фермер из Вологодской области Сергей Беляков.  

Более 49 тысяч фермеров не имеют земли вообще, потому что в этой сфере отношений царит полная анархия и коррупция, говорилось в докладе президента АККОР Владимира Плотникова. Если в 90-х годах в России засевалось 117,3 миллиона гектаров, то в 2007-м – всего лишь 76,3 миллиона. Более 40 миллионов гектаров пашни в России не засевается вообще. Это две с половиной Франции. И каждый год продолжаем терять по миллиону гектаров.

Но к лучшим землям не подступиться. Они для своих и наших, за мзду и взятку.

В Воронежской области тысячи гектаров черноземов уже скуплены через подставных лиц на граждан других стран. По смехотворным ценам – 100 долларов за гектар лучшей в мире земли. Минсельхоз после административной реформы был вообще лишен права контроля за использованием и оборотом земли. Руководители экономического блока в правительстве пытались доказать, что земля – это товар, и какая разница, где она находится, в Москве или Урюпинске, не надо портить нам своей спецификой земельный рынок. Но самое-то страшное, что земля становится не только проблемой экономической, но и психологической, социально.  

Как известно, ученый вначале проверяет свои опыты на животных, и лишь спустя время пробует их на человеке, иногда на себе. Наши законодатели на себе испытывать ничего не хотят, сразу на людях, с горечью говорят владельцы земельных участков, так за два года и не ставшие их собственниками. А давно пора бы в парламенте ввести такое понятие, как социальные последствия принимаемых законов. Но увы, их по-прежнему никто не просчитывает. Приняли, а там хоть трава не расти. Начиная с печально известного закона о монетизации льгот. Каждый раз наступая на одни и те же грабли.