Павел Шишмарев: «Среди волонтеров не найдете человека, зацикленного на себе, любимом»

Волонтерское движение в России возобновлено два года назад по инициативе Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК). И два года подряд в сотрудничестве с крупнейшей французской ассоциацией Rempart по сохранению культурного наследия на международных кампусах Дома Палибина и Донского монастыря в Москве работают волонтеры из России и Франции. Мы попросили члена Центрального совета ВООПИК, руководителя волонтерского движения Общества П.С. Шишмарева подвести итоги работы добровольцев этого года.

– Павел Сергеевич, 2018-й объявлен Европейским годом культурного наследия. Чем он для нас знаменателен?

– Наконец-то, официально, от лица государства признано то, что во всем мире давно считается нормой, а именно – инициативы людей. Произнесено, что устремления людей для нас важны, и это очень хороший сигнал. Значит, гражданские инициативы будут и дальше развиваться, особенно в сфере сохранения культурного наследия. А это одна из тех сфер, которая связывает воедино всю нашу жизнь: и экономику, и быт, и всё-всё.

– Получается, что волонтерское движение пришло к нам с Запада?

– Нет, почему же, ВООПИК существует с 1965 года, и все эти инициативы с охраной памятников у нас всегда были, но слово «волонтер», означающее «доброволец», чаще использовалось во время гражданских войн, когда люди по собственной инициативе уходили сражаться. А Общество охраны памятников активно развивалось в 60–80-е годы, огромное количество культурных объектов было восстановлено с помощью добровольцев. То есть это никакое не западное веяние, просто у них эта инициатива не прерывалась на долгое время, как у нас – имею в виду 90-е годы. А в общем, у нас это было всегда, и сказать, что мы отстаем от Запада в смысле сохранения культурного наследия, будет неправильно, может, даже наоборот: чему-то и западным коллегам стоит у нас поучиться.

– Можете привести примеры объектов, восстановленных с помощью россиян-добровольцев?

– Соловецкий монастырь, прежде всего, Спасо-Андроников, да восстановление почти всех монастырей, в той или иной степени, начиналось с добровольчества. То же самое касается храмов, когда стали передавать их Церкви: полная разруха, у священников не было денег, и все начиналось с общественных инициатив, с помощи волонтеров.

– Что отличает людей, которые приходят в волонтерство, от их сограждан?

– Это самая активная часть населения, которая хочет изменить мир к лучшему, волонтеры не зациклены на себе, любимых, они хотят принести пользу людям. Всем им присущ альтруизм, который, вообще-то, присутствует в природе человека, это же норма – желать добра ближнему. Да, здесь, на кампусах, добровольчество проявляется в сфере сохранения культурного наследия, но ведь мы таким же образом помогаем престарелым людям, детям-сиротам и инвалидам. Подобная помощь – неотъемлемая часть жизни таких людей, которые всегда были в России, просто раньше об этом не говорили, люди делали добрые дела и не хотели огласки.

– А если сравнить добровольцев XIX и XXI веков?

– Христианская культура сама по себе основана на милосердии, на любви к ближнему, и логика поведения православного человека – а наша страна и сто лет назад была, и сегодня является православной – диктует ему, что необходимо объединяться для добрых дел. А тот, кто может помогать чуть большему кругу людей, приходит в волонтерское движение. Таких людей – и русских, и французов – можно увидеть сегодня в Доме Палибина и в Донском монастыре.

– Как вы считаете, количество альтруистов в стране зависит от климата и условий жизни?

– Наверное, да. Существуют даже такие данные, что, если в стране набирается 10 процентов людей, участвующих в добровольческих инициативах, то это характеризует позитивную нацию. Значит, в стране много людей, задумывающихся о своих ближних. Россия, считаю, входит в число этих стран – не по процентному соотношению, а по проявлениям отдельных личностей. У нас много людей, которые своей активностью – один за десятерых – компенсируют не идущих в волонтеры 10 процентов. А гражданским инициативам наших партнеров из французской ассоциации Rempart полвека, и они занимаются только волонтерами в сфере сохранения культурного наследия, то есть объектами. Каждый год в их программах участвуют около 10 тысяч человек – волонтеры из Франции, других европейских государств, и даже из Америки.

– Что привлекает французов в России, многие ли приезжают во второй раз?

– Наверное, все-таки культура нашей страны, желание приобрести навыки работы на уникальных архитектурных объектах. У всех по-разному: кто-то интересуется Россией, кто-то архитектурой, а кто-то просто ездит за общением. Не ошибемся также, если скажем, что влечет европейцев широта русской души, когда люди видят, с каким радушием их встречают, как стараются максимально показать свою страну – и рождается ответная реакция. Можно представить, сколько впечатлений они увозят, такие поездки, безусловно, прекрасная форма развития и познания мира. В этом году на московских кампусах работали 12 французов, в Доме Палибина в один из будних дней вместе с российскими волонтерами трудились 25 человек.

– На каких кампусах еще трудились альтруисты этим летом?

– Волонтеры принимают участие в восстановлении сотен объектов по стране: где-то это благоустройство территорий в формате субботников, а где-то, как, например, у нас, работы посложнее. Мы заранее готовили проект, согласовывали его с Департаментом культурного наследия, получали разрешение на работы. Под нашим наблюдением на объектах федерального значения работают пять международных кампусов: в Москве Дом Палибина и Донской монастырь, в Рязанской области Торговые ряды в центре Касимова и археологические раскопки в Старой Рязани, в Ленинградской области крепость XIII века Копорье. Объекты достаточно сложные, к работе мы привлекали и другие организации – на уровне муниципалитетов, областей, губернаторов.

– Мы беседуем во дворе Дома Палибина, чем ценен этот объект?

– Это один из немногих домов в столице, который построен после пожара Москвы по типовому проекту, разработанному архитекторами. Московский ампир. Осенью Дому исполнится 200 лет, и наши волонтеры второй год во время летних кампусов помогают реставраторам его восстанавливать. В этом здании, в Государственный НИИ реставрации долгие годы работал Савва Васильевич Ямщиков, историк искусства, публицист, реставратор. Всю жизнь он занимался популяризацией культурного наследия…

– Что конкретно предстоит сделать в Доме Палибина и в Донском монастыре?

– В Донском монастыре проводим комплексные работы на двух башнях, срока их окончания нет, потому что все зависит от ресурсов, которые сможем привлечь. Надеемся, что сделаем эти здания, и дальше там же будем развивать свою деятельность. В Доме Палибина заканчиваем работы по фасадам, идет последний этап. Осталось покрасить фасад, и недели через две объект будет готов к сдаче.

– И все-таки, в каких отношениях находятся российские волонтеры с государством?

– Сами волонтеры с государством не соприкасаются, в большей степени делаем это мы – как представители общественной организации. На данный момент государство поддерживает волонтерское движение и пытается помогать деятельности организаций, ведущих такую работу.

– Каковы перспективы волонтерского движения в России?

– В смысле, есть ли надежда на то, что попадем в 10 процентов? Будем очень стараться, а шансы есть.

Беседу вела Нина Катаева

Фото из архива ВООПИК