Ах, Сабетта, жемчужина у моря!

Ямал-СПГ – это добыча природного газа на одном из самых северных полуостровов в мире. Запасы Южно-Тамбейского месторождения оцениваются почти в триллион кубометров. Проект на 15 миллиардов долларов. Из них пять вложили китайцы, около четырёх французы, чуть более двух – из Фонда благосостояния России…

Налоги западным и восточным партнёрам пообещали снизить (до 2022-го года решено не брать налог на добычу ископаемых) и они посчитали, что проект того стоит. Сталь и оборудование поставляют французы, китайцы, японцы и даже американцы. Кроме строительства завода по производству сжиженного природного газа (СПГ), важно было создать транспортную инфраструктуру, а это морской порт и аэропорт в районе поселка. Всего через четыре месяца заработала первая производственная линия. Выйти предполагается на мощность 5,5 миллионов тонн в год.

Основная «движуха», как свидетельствуют вахтовики, началась лет пять назад. И сегодня уже каждый прибывший сюда может своими глазами видеть, как сияет эта «ёлочная игрушка» – завод с двумя огромными факелами, развевающимися на ветру, словно огненные флаги.

Порт с причалами, оборудованными ледозащитными сооружениями, здесь не менее важен, а может, даже и более. Уже сейчас через него перевалил почти миллион тонн грузов. Он и дальше останется основным перевалочным пунктом, по крайней мере, пока сюда не протянут железную дорогу от Лабытнанги. Сейчас до ветки, что тянется оттуда, около двухсот километров.

А вообще на месторождении, которое ещё не один десяток лет будет кормить Россию, предполагается пробурить порядка двухсот скважин, часть из которых уже эксплуатируется.

Производство сжиженного газа будет включать три технологические линии, годовая производительность каждой будет составлять, как уже было сказано, 5,5 млн тонн.

Кстати, недавно первая партия сжиженного природного газа уже была направлена в Великобританию на совкомфлотовском газовозе «Кристоф де Маржери», издали похожем на огромную дымящуюся бочку.

…Сабетта у моря – это вам не Италия, это Ямал. Обская губа. 71-й градус широты. Надо быть особого склада человеком, чтобы отправиться в эти места, где столбик термометра опускается под минус шестьдесят. Летят сюда не только русские. В основном, конечно, наши, но в самолёте слышится и иностранная речь, а по расам – как в городе Парамарибо. Но условия проживания и оплата, мягко сказать, у всех разные. Так что и выводы о месте пребывания можно делать разные.

Народ сюда едет не развлекаться – работать. И конечно, в тяжёлых заполярных условиях особенно острое значение приобретают бытовые условия: от спецовки до элементарных удобств.

Здесь особенно чувствуется социальное расслоение – есть у нас менеджеры в тёплых офисах, озабоченные лишь уровнем доходов, которыми так любят похвастать, а есть работяги, проверенные Севером, не боящиеся никакой работы, искренне болеющие за дело, готовые пренебречь любыми условиями ради него. И пренебрегают.

Спецодежду с советской, когда мне впервой довелось побывать в этих краях, не сравнить – удобная, лёгкая, тёплая. А вот что касается остального…

В столовой возникает впечатление, что менеджеры при закупках руководствовались логикой, «с мороза всё сойдёт». Меню разнообразное, повара стараются, но сварганить из вялой морковки свежий салат трудновато. Ассортимент «северный» с преимуществом консервированных продуктов. Немногочисленные скоропортящиеся – доставляют самолётом. Расплачиваются люди специальной картой.

Повар не в авторитете, не то что во времена тотального дефицита. Воруют? Вряд ли, иные времена. Да и «сдать налево» просто нереально, в посёлке магазинов наперечёт. В паре десятков километров есть бывшая фактория СССР (факториями назывались когда-то учреждённые государством в отдалённых районах торговые пункты) «Советская» – вот и всё. На материк через аэро-ворота продавать не повезёшь, да и белые медведи не пустят, смертельно опасны.

Телевизор из зала столовой убрали сразу после выборов. До удобств по морозу кому десять, а кому и все двести метров. Минус 37 по Цельсию, порывы до 22 метров с секунду. Впрочем, здесь случается и до минус шестидесяти с ураганными ветрами, так что порывы до 22-х особо не удивляют. Несмотря на отсутствие близлежащих удобств, жёлтого снега нет. Люди, хоть и простые, но воспитанные.

Недавно на стройку прибежал олень-подросток. Олени бывают дикие, из тундры, а бывают и почти домашние. Известно, что первые животные, прирученные человеком, были не взрослыми особями. Вот и этот, видимо, подросток. Строители тут же устроили с ним фотосессию, напялили на мохнатого скитальца оранжевый жилет и каску на рога. Олень обиделся и убежал в тундру. Вернулся без каски. Но в жилете. Такие вот развлечения.

Шутят здесь много и с охотой. Условия-то действительно тяжёлые. Считать деньги современный бизнес научился хорошо, а вот заботиться о людях ещё не очень. Людей в вагончиках как сельдей в бочках. Вагончики разные, есть и совсем старые. Новая партия вахтовиков привозит свежие вирусы, и они циркулируют бесконечно, мутируя и всех заражая. Кашель слышен постоянный. Но за рабочие места здесь держатся, хотя и зарплаты не так высоки. Цифры в зарплатной ведомости скашиваются временем отдыха – перевахтовками, так что в месяц получается далеко не астрономическая сумма.

Москвичей здесь почти не встретишь, разве что командировочных. Да и акклиматизация штука непростая, так что многие сабеттовцы задерживаются тут до полугода и более.

Если посмотреть географию – народ со всей страны, но с «северным акцентом». Архангельск, Ленобласть, много краснодарцев… На вахту толкают в основном причины экономические.

И тут решающее значение имеет уровень зарплат или возможность карьерного роста «в родных пенатах».

Мой сосед по времянке Андрей – инженер, предводительствует «заснеженными» киргизами. Сам родом с русского Севера. Доброжелательный, интеллигентный, хорошо воспитанный человек. Питер недолюбливает: шумно. Из офиса при первой возможности стремится уехать. Изъездил все стройки. Здесь тянет связь на Ямал-СПГ. Вот, иронизирую, столовая – не три звезды мишлен. Да, вспоминает он без видимой тени раздражения (и даже, как мне показалось, с неким юморком), однажды вообще тарелок не хватало. Съел первое, а дальше – хочешь сам мой, хочешь второе клади в ту же тарелку…

Вот, говорю, удобства далековато. Это что, комментирует, как-то туалет вообще один на городок был, мужики очередь с утра занимали. Про протекающий вагончик я уже не стал поднимать тему, увидев ёмкости, в которые собирается влага от протечек…

Если обратить взор «вглубь веков», то, конечно, в Советским Союзе были свои недостатки – на вахте близ Ноябрьска, помню, у меня в первый же день свистнули унтята – мягкие кожаные тапочки с опушкой, под валенки, без которых в холод не обойтись. Процветала философия частичной компенсации за счёт государства – «на работе ты не гость, унеси хотя бы гвоздь». Сейчас свои деньги современные фирмы и компании считать научились – мелким воришкам кислород перекрыли. Зато, похоже, крупным открыли целый газовый вентиль…

Народ наш терпелив, но шесть человек на двухъярусных шконках в старом протекающем вагончике – это уже перебор.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы привести в порядок трудовое законодательство и найти такие механизмы, чтобы нарушать закон и помещать людей в скотские условия было невыгодно.

АРТП – автоматизированный радиотехнический пункт. Ледоколам, танкерам и контейнеровозам легче идти по радиолучу. С этой целью, целью обеспечения безопасности навигации, пункты и строят. После того, как монтажники и наладчики уедут, на пункте не останется ни души. Можно сказать, это уже роботизация по северному типу. Территория АРТП обнесена забором с колючей проволокой, чтобы любопытный и голодный медведь не попортил оборудование и ветряки. Внутри периметра есть «бытовой модуль», но он предназначен только для нечастых визитов обслуживающего автоматизированный пункт персонала.

АРТП-2 находится на 50 километров севернее Сабетты, а АРТП-3 ещё ближе к полюсу. Здесь очень красиво, но работать тяжело. Хотя человек, конечно, ко всему привыкают…

Зато экологии уделяется нешуточное внимание. Тот же трэкол – транспорт высоко экологичный. Шины низкого давления, поэтому почвенный слой тундры, который долго восстанавливается, он не тревожит. Может проехать везде, потому как вездеход. ОТ АРТП до Сабетты по прямой «всего полтинник», но обходной путь в 120 километров кругами (насыпная трасса огибает многочисленные озёра, летом здесь обильные паводки и болота) получается гораздо более удобным. Азартному командировочному, который уговорит водителя рвануть напрямик, нужно потом суметь увернуться от летающих по салону вещей. Торосы не автобан, да и забить стараются вездеход под завязку: продукты, аккумуляторы и прочее первой и второй необходимости. Зато в салоне тепло.

И насыпная дорога, и зимник обозначены вешками с катафотными светоотражающими наклейками. Но это для подстраховки. Если начнёт мести, съезжают на обочину и ждут окончания пурги. Кстати, словоохотливый водитель из Лабытнанги о своём «Лексусе» говорил с гораздо меньшим чувством, чем о трэколе. Это и понятно, «Лексус» может только в Крым отвезти, а трэкол, если не подведёт (пока «не подводил», нежно стучит по дереву водитель) – спасти жизнь.

Отсыпная дорога (песок намывают в местных озёрах) кончается ещё до Тамбея. В этом мини-посёлке, по разговорам, в советское время стояла воинская часть, а теперь только фактория, магазин для ненцев. «На постоянке» проживает один местный.

Дорожной разметки здесь нет (хотя гаишники и присутствуют). Правостороннее движение или левостороннее – зависит от того, чья полоса укатана лучше. Так что порой расходимся с встречным Камазом по-английски. «Если встречная дёргается, объясняет водитель, включаю поворотник, показывая, что иду по своему ряду».

Сухой закон строгий, не разрешаются даже лекарства на спирту. Руководствуются логикой: если разрешить целебную мензурку - вахтовик три чемодана боярышника привезёт. А там и курение в неположенном месте, и… прощай Ямал-СПГ.

В интернете можно найти видео взрыва автоцистерны со сжиженным газом. Сначала распространяется сам газ, а потом огонь его воспламеняет. Зрелище не для слабонервных. Но это всего лишь небольшая автоцистерна, а здешние ёмкости, накапливающие сжиженное топливо – в тысячи раз крупнее.

На горизонтах проплывает одинокий чум, там и сям видны «памятники безвременно почившей бутылке водки». Это местная шутка. Буровая арктического типа издали действительно очень похожа на бутылку. А дорожное правило здесь одно. Главная дорога того, кто едет на Север. И эта фраза – не для диванных романтиков.

Белые медведи, часто окружённые песцами, которые надеются поживиться остатками трапезы, разгуливают по посёлку как снежные короли. А короля, как известно, делает свита. Кое-кого из свиты иногда полезно и сожрать. Это суровая реальность.

Бурые мишки по сравнению с белыми как воспитанный ботаник по сравнению со школьным хулиганом. Аляскинские кадьяки или канадские гризли могут конкурировать по весу, но что касается апломба – тут белому нет равных. Он может красться, если заметит добычу, но обычно идёт ровно, никого не опасаясь, как истинный хозяин. Заходит в строительный посёлок как к себе домой. Впрочем, так и есть. Это люди здесь гости. Когда этот невозмутимый хищник заходит в посёлок, надо его отгонять, исполняя танцы с бубнами, кимвалами и специальными вувузелами, баллончиками со сжатым воздухом, звук которых похож на автомобильный гудок. Их мишка не особо боится, привык. Заставить перейти с полутонной поступи на бег может только белый трэкол. Мишка думает, что это большой медведь и трусит в сторону Северного полюса...

В армейской методичке, где описаны действия солдата срочной службы при встрече с белым медведем, написано так. «Оправившись от страха, военнослужащий обязан дать по гарнизону специальный сигнал “белый медведь”». Оправившись от страха – это потому, что, как уверяют местные, страха избежать не получается ни у кого. Хотя удаль, граничащую с глупостью, местные работяги порой и демонстрируют.

Вспомнилось вольное сочинение на тему ОБЖ: «При встрече с медведем следует немедленно удалиться».

А лучше удалиться ещё до встречи с ним. Иначе он удалит тебя сам. Однако этот «милый» пожиратель песцов занесён в Красную книгу, и просто так разделаться с ним не получится. Настали времена, когда приходится охранять природу от людей. Убить хищника можно только в самом крайнем случае, если он покусился на человека.

Не понаслышке зная об условиях работы и отдыха вахтовиков, мне было интересно сравнить свои впечатления тридцатилетней давности с нынешними. Многое стало понятнее. Когда мы смотрим на графики экономического благосостояния страны, то видим – кривая всё время то тянется вверх, то вдруг резко падает. И так не раз и не два – это постоянная картина.

На кардиограмме нашего обобществлённого благополучия каждый новый зубец чуть выше предыдущего, что внушает надежду. Глядишь, и выкарабкаемся. Впрочем, рабочим Севера не до графиков, которые составляются в тёплых кабинетах. Они просто вкалывают.

А вот позаботиться о них, создать приемлемые условия для работы в таких экстремальных условиях Крайнего Севера как раз и обязаны те, кто эти графики составляет…