Роман со стульями

А началось все со стульев — великолепных гамбсовских стульев с гнутыми ножками, что абсолютно не вписывались в демократичную обстановку редакции газеты «Гудок». И сидели, вернее, восседали на них молодые литсотрудники: Михаил Булгаков и Валентин Катаев, Илья Ильф и Евгений Петров.

Так бы и строчили в очередной номер свои репортажи и фельетоны, сидя на господских стульях, Ильф и Петров, так бы и канули в безвестность их имена, если бы однажды Валентин Катаев в шутку не предложил друзьям сделать «героями» будущего романа стулья.
...Гарнитур из чёрного дуба, работы известного мебельного мастера Гамбса, украшал кабинет и гостиную смоленской усадьбы создателя «Горя от ума» Александра Сергеевича Грибоедова и радовал владельца своей добротностью, изяществом форм и удобством. Так бы и стояла в гостиной родового особняка в Хмелите дюжина стульев, если бы... Если бы не закулисные интриги среди окружения персидского шаха и подданных английской короны, завершившиеся кровавой развязкой в Тегеране, в январе 1829-го, и страшной гибелью поэта и русского посла Грибоедова.
Осиротевшая Хмелита меняла владельцев, переходя из рук в руки, пока хозяином грибоедовского имения в начале двадцатого века не стал некий оборотистый купец по фамилии Сипягин.

Старинный гамбсовский гарнитур (два книжных шкафа, резной письменный стол, диван и стулья) не вписался в купеческую обстановку усадьбы и перекочевал из барских покоев на заброшенную конюшню, под дощатый навес.

В 1914 году в Вязьму был направлен полковник Алексей Вульф для комплектования там кавалерийских частей и обеспечения прочих фронтовых нужд, - шла Первая мировая… Вскоре из Москвы навестить супруга приехала красавица-жена Наталья Сергеевна, урождённая Головнина, приходившаяся родной внучкой прославленному мореплавателю и адмиралу Василию Головнину.
Там, в Вязьме, она прослышала о распродаже мемориальных вещей, принадлежавших некогда славному поэту. Недолго думая, она отправилась в Хмелиту и, увидев грибоедовский гарнитур в весьма плачевном состоянии, сплошь «украшенный» голубиными «печатями», выкупила его у нерадивого владельца. На подводах, что выделил по её просьбе супруг, Наталья Вульф доставила мебель в Вязьму, где солдаты привели её в надлежащий вид, и далее перевезла в Москву, в дом, что стоял в Хлыновском тупике, неподалеку от Большой Никитской.
Там, на втором этаже, принадлежавшем семейству Вульфов, Наталья Сергеевна создала свой домашний музей. Его экспонаты: царские грамоты и старинные фолианты, уникальные карты первых «кругосветок» и японские гравюры, редкие фотографии и портреты знаменитых россиян, прижизненные издания Пушкина и родословные росписи, — всё это могло составить честь и настоящему музейному собранию.
Каждая из девяти комнат огромной квартиры представляла историю одной из родовых ветвей фамильного древа: Ржевских, Вульфов, Пушкиных, Головниных. После поездки Натальи Сергеевны в Вязьму появилась и новая экспозиция, посвященная памяти поэта и дипломата Грибоедова. И гамбсовские стулья из его родовой усадьбы заняли в ней своё почётное место.
В 1922-м на второй этаж особнячка в Хлыновском тупике поднялся большевистский комиссар с вполне мирной, даже домашней фамилией Халатов и зачитал Вульфам постановление: в двадцать четыре часа освободить занимаемое помещение для нужд пролетариата умственного труда, то бишь - для пишущей братии популярной газеты «Гудок».
Для Натальи Сергеевны то были поистине чёрные часы. Что было делать со всем историческим наследием?! А главное, на её руках — трое детей и парализованный муж, получивший своё увечье во время одной из кавалерийских атак на германском фронте. Инвалида Первой мировой, хоть и дворянина, и царского полковника, Алексея Вульфа большевики не тронули.
По злому капризу судьбы потомки славных исторических фамилий вынуждены были перебраться на Пречистенку, в подвальную комнатку величественного особняка, владельцем которого был некогда лихой поэт-гусар Денис Давыдов. С собой смогли захватить лишь самые памятные семейные реликвии. Книги и портреты Наталья Сергеевна упросила взять на время друзей. Всё остальное, в том числе и великолепные гамбсовские стулья, было оставлено в прежнем доме.
...Минули годы, и вот спустя почти полвека после тех горьких событий, что выпали на долю его родителей, москвич Дмитрий Алексеевич Вульф решил заняться поиском утраченной семейной реликвии — отыскать исчезнувшие стулья, что сыграли заметную роль в российской литературе. Благо повод был — открывался мемориальный музей Грибоедова в Хмелите.
Первым делом Дмитрий Вульф отправился в редакцию «Гудка». Но расспросы сотрудников ничего не дали, а инвентарные книги пропали в военные годы. Правда, старые сотрудники помнили, как ещё перед войной пришло предписание — куда-то вывезти старую мебель. Будто бы тогдашний главный редактор заявил, что барские кресла в редакции не располагают к активной творческой деятельности. Подогнали грузовик с брезентовым верхом, в него загрузили редакционные стулья, и грузовик отбыл в неизвестном направлении.
«Тут бы и сам Остап Бендер спасовал», — усмехались некоторые, слушая воспоминания Дмитрия Алексеевича.

И всё же его проникновенный рассказ о спасённых матушкой грибоедовских стульях возымел своё действие: старый вахтёр, что молча слушал Вульфа, вдруг украдкой смахнул навернувшуюся слезу. И покаялся всенародно в своём грехе, совершённом ровно полсотни лет.

В тот самый день, когда старинные стулья грузили на злосчастный грузовик, один из них он украдкой уволок в гардероб, да и обтянул там другой материей, чтоб не опознали пропажу.
«А уж какой удобный стул, сядешь, вздремнёшь, и столько сладких сновидений привидится!», — вздыхал и сетовал редакционный страж.
Старика простили, а начальство даже похвалило за проявленную смекалку. Находку вернули законному владельцу.
Как и в известном романе, Дмитрий Алексеевич нашел тот, единственно нужный, затерянный стул. И на стареньком «Москвиче» доставил его в свою московскую квартиру близ Патриарших прудов. Но стоял там гамбсовский стул недолго. Вскоре Вульф передал семейную реликвию в усадьбу Хмелита, в открывшийся там музей Александра Сергеевича Грибоедова.
Не таящий в своей обшивке ни алмазной диадемы, ни золотых змеиных браслетов с изумрудами, ни рубиновых подвесок, ни жемчугов, старинный стул сам стал величайшей драгоценностью.
«При чём тут Вульф? Вульф ни в чём не виноват!» — именно эти слова вложил Михаил Булгаков в уста одного из героев «Мастера и Маргариты».
Истинно — не только не виноват, напротив, Дмитрий Алексеевич Вульф, чей 99-летний юбилей прошел совсем недавно, заслуживает нашей признательности.