Никогда не путешествуйте с нигилистами!(о фильме «Турецкий гамбит»)

Об авторе: Никита Бондарев, родился в 1997 году в Москве, окончил Исторический факультет МГУ, специализируется на истории южных и западных славян, в прессе публикуется с 1998 года

b>С 22 февраля в кинотеатрах «российский исторический блокбастер» - фильм «Турецкий гамбит» по одноименному роману Бориса Акунина. Режиссер: Джаник Файзиев. Сценарий: Джаник Файзиев, Борис Акунин. Композитор: Андрей Феофанов при участии Горана Бреговича. В ролях: Егор Бероев, Ольга Красько, Александр Балуев, Владимир Ильин, Дмитрий Певцов, Александр Лыков, Гоша Куценко, Даниэль Ольбрыхский и другие. Продюсеры: Константин Эрнст, Андрей Максимов, Леонид Верещагин. Производство Первого канала и студии «Тритэ» Никиты Михалкова.

Еще до выхода картины на экраны журналистская братия окрестила очередную поделку продюсеров Первого канала, господ Эрнста и Максимова, «Ночной гамбит». Под завязку набитые спецэффектами рекламные ролики, агрессивная PR-кампания, яркие постеры по всему городу в очередной раз сулили нам нелепый и бессмысленный каскад трюков на фоне компьютерной графики. Нас зазывали на красивый и пустой блокбастер, но не на голливудскую «Матрицу», а на русскую «Матрешку», придуманный Эрнстом-Максимовым продукт, столь полюбившийся многим. Просмотр фильма показал, что в своих ожиданиях мы, как ни странно, ошиблись. Перед нами не «пустячок» и не «безделица», сварганенная на потребу жующей попкорн публике.

На наших глазах происходит тщательно выверенная подмена понятий, замена «священной, освободительной, подлинно народной», по характеристике Федора Достоевского, войны на бессмысленную бойню, превращение реальных исторических персонажей в героев рекламного ролика, типа недоброй памяти тети Аси и Лени Голубкова. При этом, многим фильм нравится именно из-за «патриотизма», «ярко выраженного национального характера», «славянско-сербской тематики» (цитируются Интернет-форумы, посвященные фильму). В чем же дело? Разберемся по порядку.

О клюкве и подсолнухах

Сопоставление прошлогоднего и нынешнего блокбастеров, «Ночного дозора» и «Гамбита», приводит к целому ряду интересных выводов. Очевидно, в частности, что господа Эрнст и Максимов предпочитают не обстоятельно и неторопливо подводить зрителя к теме, а сходу ошеломить его, ударить по мозгам, обрушив на несчастную зрительскую голову убойную дозу криков, воплей, взрывов, всего того, что обозначается пошлым словечком «экшн». Сходу оглоушенный зритель до самого конца фильма так толком и не приходит в себя, времени и сил на «интеллигентскую рефлексию», проклинаемую производителями кино-матрешек, не остается. В итоге мы практически пассивно потребляем все, что господа хорошие наворотили. А наворотили они изрядно…

По идее, первые десять минут фильма должны объяснять, как главный герой, гений дедукции Эраст Фандорин, оказался на Балканах. Авторская задумка такова – в 1876 году Фандорин, алчущий смерти на поле брани, прибывает в качестве волонтера в Сербию, помогать сербам освободиться от гнета турок. Собственно, ни Сербии, ни сербов мы так и не увидим, а увидим бескрайнее поле подсолнухов, как где ни будь под Харьковом, по которому бегают какие-то люди в условно-балканских «хлачах» (вид штанов), «цырвулях» (вид обуви) и «шубарах» (вид шапки). Среди них тщательно замаскированный под сербского крестьянина Эраст Фанорин, которого турки, также мало чем отличающиеся от местных жителей, каким-то чудом разоблачают и берут в плен. Его заковывают в кандалы и везут на строительство какого-то моста на какой-то реке. В следующем кадре мы видим, что через мост едет во французской рессорной коляске с гербом на дверце турецкий паша, одетый в европейское платье. Напарник Фандорина, также пленный русский волонтер, пытается поговорить с прогрессивным пашой по-французски, тот убивает его из пистолета. На стройплощадке поднимается паника, лошади взбрыкивают и едва не опрокидывают главного героя, вместе с его будущим оппонентом, в воды реки. Однако, в последний момент, Фандорину удается как-то выкрутиться. Живой и невредимый, он залезает под днище коляски и, уцепившись за пресловутые рессоры, доезжает вместе с офранцуженным турком до города Видин, столицы видинского пашалыка. Авторы голливудского боевика «Скорость», где почти аналогичным образом укрощали взбесившийся автобус, мрут от злости.

В Видине паша-франкофил, лицо которого Фандорин, почему-то, никак не может разглядеть и запомнить, имеет беседу с местным пашой. Эрасту Петровичу, конечно же, удается беседу подслушать. Местный паша посвящается в детали коварного плана, долженствующего погубить русскую Дунайскую армию в Болгарии, по ту строну Балканского хребта. То ли два паши говорили по-французски (что маловероятно), то ли Фандорин загодя выучил турецкий (что еще менее вероятно), как бы то ни было, он прекрасно понимает, о чем идет речь. План сильно смахивает на краткое изложение вводной главы из самоучителя по шахматам, но в нем несколько раз фигурирует название «Плевна». «Все ясно, надо брать Плевну» - решает Фандорин. И устремляется, через непроходимые перевалы Стара Планины, кишащие турками долины Румелии и болота Добруджи в ставку российской армии, чтобы донести сию благую весть до главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича. Эраст Петрович почему-то уверен, что волшебное слово «Плевна» известно только ему, стало быть, только он, Фандорин, может спасти российскую армию от неминуемой катастрофы. В неминуемости этой самой катастрофы сыщик и полиглот, почему-то, ни на секунду не сомневается. Отметим также, что вся вышеописанная вакханалия происходит под музыку Горана Бреговича, известного югославского этно-поп деятеля, почитаемого в нашей стране «элитарным» и «культовым».

Ну и в чем, собственно, подвох? - может спросить иной читатель. Что именно вам, уважаемый рецензент, интеллигент вы рефлектирующий, придира и буквоед, не понравилось? Поля подсолнухов мы видели в фильме «Черная кошка, белый кот» известного югославского режиссера Эмира Кустурицы. Значит, они в Сербии есть. Да, действительно, герои картины чудновато смотрятся во всех этих сугубо музейных «кабаницах», «штрикецах», «гашниках» и «шайкачах». Но не в костюмах же от «Хьюго Босс» ходили на Балканах в дремучем девятнадцатом веке! Непонятно, что Фандорин делает на Балканах, кого спасает, от кого и куда бежит? Сказано же вам, освобождает Сербию от турок! Мы знаем, что такое Сербия – это та страна, которую американцы бомбили. В позапрошлом веке им тоже, похоже, несладко приходилось. И уж, конечно, все мы знаем, кто такие турки – это те негодяи, которые всю Русь-матушку завалили дутым золотом и левыми спортивными костюмами. Так что война сербов с турками – это святое. Да, в фильме звучит музыка Горана Бреговича… Очень хорошая, вполне аутентичная музыка!

С музыки и начнем разбор фильма. Если вы ее слышите в первый раз то, безусловно, хорошая. Проблема в том, что у этой темы, названной в титрах Тема «Подсолнухи», история подлинней, чем послужной список господ Эрнста, Максимова и Леонида Верещагина вместе взятых. Она является визитной карточкой композитора Горана Бреговича, по ней его узнают любой точке земного шара. В основе данной музыкальной темы лежит народная песня, принадлежность которой сейчас оспаривают боснийцы и македонцы. В 1984 г. Брегович, тогда еще буйный и вихрастый рок-энд-рольщик, выпустил рок-аранжировку этой песни. Тогда она называлась «Джурджевдан», то есть «Юрьев день», день св. Георгия. Песня в одночасье стала хитом во всей Югославии, хотя исполнялась на сербском языке и была посвящена православному празднику. В 1988 году режиссер Кустурица, к творчеству которого мы вынуждены будем вернуться еще не раз, попросил Бреговича написать музыку к его фильму «Подвешенный дом» (в русском и мировом прокате – «Время цыган»). Брегович с радостью согласился, и записал гениальный саундтрек, в основу которого легла песня «Джурджевдан», по случаю нового рождения переведенная на ромский (балканско-цыганский) язык и названная «Эдерлези» (это, кажется, название какого-то цветка). Фильм и саундтрек к нему стали хитами мирового масштаба. С тех пор песня эта звучала на албанском, греческом, болгарском, турецком и даже польском языках, поскольку Брегович работает с исполнителями из самых разных стран. Во время гастролей Бреговича в Москве (был два раза и явно приедет еще), именно эта песня становилась кульминационным моментом концерта, заставляя зал аплодировать, а некоторых даже подпевать. Эта же самая песня звучит во вводной части «Турецкого гамбита», причем она буквально выдрана из «Времени цыган» и, довольно коряво, вставлена в «Гамбит». Поет хор Гостелерадио Македонии, солирует некая Васка Ивановска, в далеком 1988 г., судя по голосу, – юная девушка, сейчас, вполне возможно, - бабушка.

Чем эта песня для нас важна, почему мы уделяем ей столько внимания? В ней, как в зеркале, отразился культурный уровень создателей фильма, равно как и их отношение к потенциальному зрителю. Если без обиняков – за дурачков нас держат господа с Первого канала и студии «Тритэ», кормят продуктом не второй даже, а сто второй свежести. Рассчитывают, видимо, что менее взыскательный зритель не разберется, что к чему, и останется доволен, а более взыскательный, купившийся на громкое имя Горана Бреговича, может быть и уйдет разочарованным, но деньги, в любом случае, оставит в кассе. Первые недели проката показывают, что расчет более чем оправдался. Интернет пестрит благодарностями создателям фильма за «прекрасную музыку». А в «Литературной газете» появилась статья некоего Александра Вислова, который жалуется, что «шел в кино не на Фандорина и не на Файзиева (режиссер фильма.), а на музыку Горана Бреговича. И услышал – один фрагмент, двадцатилетней давности». Рецензент «Литературки» заклинает всех – ни в коем случае рекламным афишам не верить и фильм не смотреть. Но кто в наше время читает «Литературку»?

В данном контексте слезы искреннего умиления вызывает характеристика музыкального продюсера фильма Андрея Феофанова на официальном сайте «Гамбита». «Продюсер с безукоризненным чувством стиля и вкуса» - ну надо же: и стиля, и вкуса! Бывает же такое… «Один из самых опытных музыкальных продюсеров в стране» - на какую же пакость тогда способны продюсеры не столь опытные? Страшно представить… Самым крутым музыкальным продюсером, если следовать данной логике, должен считаться человек, заставивший в фильме «Анна Каренина» с Гретой Гарбо русских гвардейских офицеров хором под фанеру петь «Эх, полным-полна коробочка», чертыхаться и бить стаканы. Тема «Подсолнухи» в «Турецком гамбите» – клюква именно из этой партии.

Столь же пристального внимания заслуживают и сами подсолнухи, сквозь которые, под цыганское пение (так и хочется написать «старинный цыганский романс»), бежит куда-то Эраст Фандорин. Представьте себе, уважаемый читатель, огромную, бескрайнюю равнину, плоскую как стол, залитую щедрым южным солнцем, которую можно увидеть лишь во сне или в павильоне «Мосфильма». Равнина покрыта растениями из папье-маше в два и выше человеческих роста, которым лучше всего подходит определение «древовидные подсолнухи». Таким создатели фильма «Турецкий гамбит» видят юг современной Сербии, исторически известный как Старая Сербия или Рашка, входивший в XIX веке в состав турецкого видинского пашалыка. Сравните эту идиллическую картинку с описанием тех же мест сербско-болгарским классиком и участником «той самой войны» 1877-78 гг. Любеном Каравеловым. «Представьте себе, - пишет Каравелов, - горы высотой около пяти тысяч футов, то есть пяти тысяч шагов вверх от берега моря. Горы величественные и живописные, чьи главы целуются с облаками и укутываются в белые шапки; горы, громоздящиеся одна на другую, хмурые и бесплодные… Меж них – царство тьмы: высокий черный лес, который нависает над страшными ущельями и глубокими пропастями; через лес вьется узкая тропинка, с одной стороны ее находится пропасть, с другой высокая голая скала, впереди – новая гора преграждает путь. В этих непроходимых лесах скрываются дружины гайдуков; тут встретишь и болгар, и сербов, и боснийцев, и албанцев-христиан. Там ты можешь жить целую вечность и сам черт тебя не найдет!». Авторитетно заявляем, - описание Каравелова не идеально, но в гораздо большей степени соответствует реальной действительности.

А откуда тогда поле подсолнухов в «Черной кошке, белом коте» Кустурицы – спросит наиболее внимательный и взыскательный читатель. Ну, во-первых, то было довольно небольшое поле. Во-вторых, действие фильма про котов разворачивалось за многие сотни километров от места действия «Турецкого гамбита», на крайнем севере Сербии, на границе с Венгрией, в Паннонской низменности, у излучины Дуная. Но и там подсолнухов не так чтобы очень много, там издавна четко специализированная агропромышленность, выращивают в основном пшеницу. Хотя одно маленькое подсолнуховое поле Кустурица там и мог найти. Вообще, эти подсолнухи у Кустурицы, по мнению большинства «кустуроведов», есть своего рода дань памяти, по-французски оммаж, по-новорусски трибьют, великому Довженко. Александр Довженко родился и большую часть жизни провел в краях, богатых подсолнухами, и с удовольствием их снимал.

Кустурица же неоднократно признавался, что Довженко его любимый режиссер. По этой причине и появилась в его фильме сцена погони через поле подсолнухов, сцена, правда, чисто шуточная. В итоге имеем: Кустурица, полушутя, цитирует Довженко, а Джаник Файзиев добросовестно увеличивает сцену, подсмотренную в фильме Кустурицы, до масштабов своего фильма, не понимая, судя по всему, что тот цитировал Довженко. Зрители, в массе своей, выходят из кинозала уверенными, что Сербия – это одно огромное подсолнуховое поле. На наших глазах реальность трансформируется в миф методом испорченного телефона. Хотя, собственно, при чем тут мифы? Не миф, а недоброкачественный рекламный ролик, с насквозь заезженной звуковой дорожкой.

Причем символом фильма становится не гораздо более удачная и с исторической, и с художественной точки зрения сцена штурма Плевны, а именно сцена с подсолнухами. В некоем популярном телешоу, выходящем в эфир на изготовившем «Гамбит» Первом канале, данный фильм не так давно был основной темой выпуска. Были приглашены актеры, режиссер, сценарист. А сидящей в зале публике были розданы большие бумажные подсолнухи. Невозможная в реальности сцена становится самой цитируемой частью фильма. Не произрастающее на гористом юге Сербии растение становится не только символом фильма «Турецкий гамбит», но и символом Сербии. То-то сербы удивятся…

Нет патриотизма, а есть бойня…

Теперь несколько слов об идеологической составляющей фильма. Возьмем в руки учебник по Всемирной Истории для негуманитарных вузов, лаконичный и доходчивый до безобразия, и сверим с ним «легенду», лежащую в основе фильма. Фандорин едет «освобождать сербов от турок». Но сербы уже освободились от турок в ходе так называемого Второго сербского восстания. Начиная с 1833 г. княжество Сербия зависит от Стамбула лишь номинально, во главе его находится сербский князь Милош Обренович, позднее – его сын Михаил. Кого и от кого, в таком случае, Фандорин освобождает? Затем бои в Сербии, почему-то, прекращаются, причем не ясно, освобождены ли те, кого освобождали и разбиты ли те, с кем воевали? Зато боевые действия начинаются в Болгарии, причем на этот раз они ведутся не силами горстки русских добровольцев, а регулярной русской армией, при личном присутствии Императора Александра II. Почему сербов «освобождали» волонтеры, а болгар – регулярная армия во всей своей красе? И почему нельзя было «освободить» и тех и других разом?

Почему вообще вдруг понадобилось этих самых болгар освобождать? Жили они себе пятьсот лет под властью Османской империи – и ничего. А в 1877 году, вдруг, ни с того, ни с сего, начинается вся эта куча-мала: Шипка, Плевна и т.д. Почему? С какой стати? Режим Блистательной Порты, если верить учебникам, на протяжении всего XIX века становился все либеральнее и либеральнее. Хатт-и-шериф (вид султанского указа) 1839 г. – объявил гонения на христиан вне закона, Танзимат (вид административной реформы) 1844 г. - ослабил бюрократический и налоговый гнет, Хатт-и-хумаюн (еще один вид указа) 1856 г. – сделал всех подданных Османской империи равно ответственными перед законом, вне зависимости от национальности и вероисповедания. Только-только жизнь начала налаживаться... А тут эта русско-турецкая война! И чего всем этим Фандориным, Соболевым, Зуровым, Конецким и Варварам Суворовым, с Александром II во главе, дома не сиделось? Если вы, уважаемый читатель, фильма до сих пор не видели – не рассчитывайте найти в нем вразумительные ответы на данные вопросы. Исторического контекста в фильме нет, он в принципе не предусмотрен.

А на все возможные вопросы у создателей фильма один общий ответ. Турки плохие, наши (русские, сербы, болгары) – хорошие. Просто потому, что они - это они, а мы – это мы. Поэтому мы их и бьем. И очень хорошо, что мы их, а не они нас! Вот и вся философия, вернее, вся история. Что характерно, то же наблюдалось и в предыдущей поделке господ Эрнста и Максимова. Каламбур из писателя Виктора Пелевина «сила ночи, сила дня, одинакова фигня» на прошлогодний мега-супер-хит «Ночной дозор» не цеплял только ленивый. Потому как, действительно, совершенно непонятно, чем там «светлые» лучше «темных». Кроме того, что «светлые», по идее, «наши», свои. За людей, вроде бы, радеют. Но, в целом, выбор между «светлым» и «темным» зависит исключительно от личного вкуса, как в рекламе пива. В «Турецком гамбите» мы, к глубочайшему прискорбию, видим все признаки того же примиренчества и идеологической аморфности.

Турция для России эсхатологический, так сказать, противник, равно как и Россия для Турции. На протяжении всей своей истории две супер-империи друг с другом постоянно воевали, ни с кем они столько не воевали, сколько друг с другом. Турция – вечная головная боль для России, была, есть и будет. А Россия, соответственно, то же самое для Турции. Смертельное объятие темных и светлых, если переводить на язык «Дозора»-«Гамбита». Вот только турецкие войска до Москвы и Санкт-Петербурга никогда не доходили, а мы почти дошли до Стамбула, о чем и рассказывается в фильме. При этом, наш имперский бросок вглубь турецкой территории демагогически прикрывался рассуждениями о тяжкой доле православных болгарских братьев. Именно так, «демагогически прикрывался». Во всяком случае, авторы фильма этих «братьев» в упор не видят. Болгар в фильме в принципе нет, ни одного человека. Нет православных монастырей, вообще нет православия. Ни одного христианского кладбища, ни одного погоста, ни одного креста, ни одной иконки. Нет – значит, и не было, а все рассуждения о бескорыстной помощи «братушкам» - не более чем демагогия. Хорошо хоть не показали, как русские казачки беременным мусульманским женщинам животы вспарывают. Западная пресса того времени много об этом писала, не меньше, чем наша про «зверства башибузуков». Вот тогда точно было бы – «сила ночи, сила дня, одинакова фигня».

Под популистскими лозунгами «защиты людей от сил зла» русские благополучно перевернули с ног на голову всю турецкую Фракию, истребили кучу турок и еще чуть-чуть – сожгли бы Стамбул. Но вмешалась третья сила, в «Дозоре» называемая Инквизицией. Здесь это англичане. «Баланс светлой и темной стороны не должен быть нарушен» - сказали инквизиторы. «Вы, русские, забирайте себе Добруджу, дунайские княжества, Батум и Баязет. А Адрианополь-Эдирне, уж извините, останется турецким, равно как и Стамбул». «Наши» поворчали и согласились, чтобы не нарушать баланс светлой и темной стороны. Так события 1877-78 гг. выглядят в фильме. Многим зрителям, восприятие которых было подготовлено морально амбивалентным «Ночным дозором», такая трактовка событий кажется единственно верной. На одном из Интернет-форумов, в ответ на упреки в отсутствии в фильме «историзма» и «славянства» читаем: «именно против этого и сделан фильм. Поймите наконец – нет никакого славянского патриотизма. Нет патриотизма, а есть бойня!». В фильме – действительно, патриотизма нет, а бойня есть.

Именно такое видение событий сознательно культивируется авторами картины. Вот, кого призваны воспитать «Дозоры» и «Гамбиты» - новейших нигилистов, не верящих в «патриотизм» и «славянство». И новейших янычар, уважающих лишь грубую силу, будь то «сила ночи» или «сила дня». Забегая вперед, - фильм заканчивается весьма странной песней «Идем на Восток» в исполнении рок-группы, называющейся «Ногу свело». В песне поэт, композитор и исполнитель собственных песен Максим Покровский пытается объяснить, в меру своего понимания, причины русско-турецкой войны. Объясняет: «сталь хотела крови глоток, сталь хрипела «Идем на восток!»». Просто царю-освободителю Александру II захотелось крови – он пошел и напился, как вампир из «Ночного дозора». А никаких других причин и не надо! Вообще, песенка с большим подвохом. Болгария, как и Балканы в целом, относительно России находится совсем не на Востоке, а на Юго-западе. Это мы для европейской части Турции - Восток. И в устах турецкого солдата, штурмующего Азов, эта злая боевитая песня была бы гораздо более уместна. Поэт и композитор Покровский, кстати, признался в некоем телешоу, что для клипа на эту песню его уговаривали облачиться в турецкую одежду, но он отказался. Зря отказался. И духу его песни, и духу всего фильма такой костюм вполне бы соответствовал.

Как, с учетом всего выше сказанного, классифицировать идеологию создателей фильма? «Сила ночи» и «сила дня», которые ничем не лучше, но и ничем не хуже друг друга - это чистой воды манихейство. «Нет патриотизма, нет славянства, есть только бойня» - это хорошо знакомое нам по русской классической литературе социальное явление, называемое нигилизм. Жизненная позиция создателей фильма, таким образом, может быть определена как нигилистическое манихейство или манихействующий нигилизм.

Вся эта манихейско-нигилистическая ложь может быть опровергнута лишь Историей. Но попытки поверить Историей псевдо-историческую беллетристику очень значительной частью зрителей отвергаются на корню. К огромному сожалению, массы хотят развлечений, не задумываясь над тем, что в их головы вместе с попкорном вбивается совершенно определенная картина русской Истории, совершенно определенная программа. Критики ругают фильм за странную идеологию и исторические ляпы, а зрители им отвечают: «если бы людям нужна была правда жизни, они бы вообще в кино не ходили», «отвалите от картины, это развлекаловка, а не что-то еще; главное, что это смотреть можно», «это просто жанровое кино, со всеми вытекающими. История здесь не при чем», ««Гамбит» это не историческое кино, а зрелищный блокбастер, от такого фильма историзм и не требуется; кино это же сказка, тем более кино развлекательное и не имеющее никакой научной ценности», «не все фильмы должны соответствовать историческим факторам» - так и пишут, «факторам». Или даже вот так – «фильм понравился, на одном дыхании смотрится, по-русски и про русских, хочу такого больше. А критики, они, вообще, такие люди странные…».

Хотите еще? Пожалуйста! Не за горами премьера следующего проекта Эрнста-Максимова-Верещагина, также «исторического», также по Акунину. Фильм называется «Статский советник» и посвящен противостоянию жестоких, но благородных террористов-революционеров и беспринципной «царской Охранки», которую нас еще в школе приучили ненавидеть. Что и говорить, богатая почва для нигилизма и манихейства… А критики – действительно странные люди. Обзывают гордость отечественной киноиндустрии «Матрешками». Призывают смотреть яркие ослепительные блокбустеры с учебником в руках. Но для того, чтобы освободиться от гипнотического влияния «Гамбита», действительно нужно читать скучные научные книги. Только из них можно узнать, что на самом деле происходило на Балканах в 1876-78 гг. и понять, как нами манипулируют создатели фильма.

А еще можно почитать Федора Михайловича Достоевского. Вот, что он пишет в «Дневниках писателя» за 1876 год о поддержке российской общественностью освободительного движения балканских народов и деятельности Славянских комитетов. «Даже, может быть, и ничему не верующие поняли теперь у нас, наконец, что значит, в сущности, для русского народа его Православие и «Славянское дело». Они поняли, что это вовсе не какая-нибудь лишь обрядная церковность, а с другой стороны, вовсе не какой-нибудь fanatisme religieux (религиозный фанатизм –авт.), как уже и начинают выражаться об этом всеобщем теперешнем движении русском в Европе… Сообразите: турок режет славянина за то, что тот, будучи христианином, райей, осмеливается домогаться с ним равноправия. Перейди болгарин в магометанство – и турок тотчас же перестанет мучить его, напротив, тотчас же признает его за своего, - так по Корану. Следовательно, если болгаре терпят такие лютые муки, то, уж конечно, за свое христианство, это ясно как день! Это именно есть прогресс человеческий и всеочеловечение человеческое, так же именно понимаемое русским народом… Это всеобщее и согласное движение свидетельствует уже и о зрелости национальной в некоторой значительной даже степени, и не может не вызывать к себе уважения».

Слова Достоевского не есть истина в последней инстанции, но это те именно слова, с которыми семь тысяч русских добровольцев отправились в Сербию, большая часть безвозмездно, многие – за свой счет. Этими соображениями руководствовались художник Верещагин, публицист Немирович-Данченко, хирурги Пирогов, Боткин и Склифосовский, прошедшие с русской армией через всю Болгарию. Об этом думал император Александр II, обходя окопы второй Плевны. Во всяком случае, - скорее об этом, чем о «крови глоток – идем на Восток»…

Раевский-Вронский и Куропаткин-Перепелкин

В свете соображений о ходульности, рекламности, манихействе и нигилизме, очень показательны личности главных героев картины, русского супер-сыщика Эраста Фандорина, и его антагониста, турецкого супер-шпиона Анвара-эффенди. Нас, конечно же, интересует не актерская игра Егора Бероева и Александра Лыкова, а сами воссоздаваемые ими образы. Оговоримся, впрочем, что играют оба актера вполне прилично, вообще, если есть в этом фильме что-то, достойное похвалы, то это именно актерский ансамбль.

Приключениям Эраста Фандорина писатель Акунин посвятил без малого дюжину романов. В первой книге герой - наивный романтик, идиллический мирок которого разбивается в дребезги после гибели любимой женщины. В последнем романе Фандорин предстает этаким русским самураем, не подверженным никаким эмоциям, не имеющим никаких привязанностей. «Турецкий гамбит» - второй роман из фандоринского цикла. Герой только что пережил страшную катастрофу, утрату любимого человека, полное крушение идеалов, и отправился на Балканы, чтобы залить тоску турецкой кровью или погибнуть в бою. В книге, правда, проговаривается, что Фандорин чисто теоретически сочувствует освободительной борьбе балканских народов, но воевать он приехал не за «славянство» и не за «православие», а за свою загубленную молодость. К православию агностик Фандорин равнодушен, славянофильским Комитетам по отправке добровольцев не симпатизирует, на Балканы пробирался «своим ходом». В фильме, впрочем, те несколько фраз, в которых Фандорин выражал симпатию сербам и болгарам, и вовсе отсутствуют. Нет патриотизма, нет славянства, есть «несчастная любовь» и «загубленная молодость».

Иными словами, Фандорин являет собой тот именно литературный тип «волонтера», о котором нас предупреждал Достоевский. В уже цитировавшихся «Дневниках писателя» читаем - «русские офицеры едут в Сербию и слагают там свои головы. Движение русских офицеров и отставных русских солдат все время возрастало и продолжает возрастать прогрессивно. Могут сказать: «это потерянные люди, которым дома было нечего делать, поехавшие, чтоб куда-нибудь поехать, карьеристы и авантюристы». На деле же они умирают в сражениях десятками и выполняют свое дело геройски. Они славят русское имя в Европе и кровью своею единят нас с братьями. Эта геройски пролитая их кровь не забудется и зачтется. Нет, это не авантюристы: они начинают новую эпоху сознательно. Это пионеры русской политической идеи, русских желаний и русской воли, заявленных ими перед Европою».

Достоевский ждал подвоха от Европы, предостерегал соотечественников от европейской контр-пропаганды. По прошествии ста с лишним лет, наши же собственные литераторы и киношники главным героем войн 1876 и 1877-78 гг. делают именно «потерянного человека, которому дома было нечего делать, поехавшего, чтоб куда-нибудь поехать», равнодушного к славянской идее и православию. Причем, ладно бы таким был один Фандорин, но, по фильму, такова идеология всей русской армии – «крови глоток, идем на Восток». Фандорин, как раз, поприличней многих других персонажей, по крайней мере он не «карьерист» и не «авантюрист».

А ведь создателям «Гамбита» было, с кого писать главного героя. В то же время и в том же месте, что и вымышленный супер-сыщик, за свободу сербов воевал настоящий русский герой, удостоенный в Сербии памятника и даже мемориальной церкви, но практически забытый на родине. Речь идет о полковнике русской армии Николае Раевском, внуке героя Бородинской битвы. Многие литературоведы утверждают, что Раевский был одним из прототипов Вронского в «Анне Карениной». Раевский погиб под сербским Горним Адровцем 20 августа 1876 года, выполняя приказ командующего сербской армией – русского генерала Михаила Черняева.

Причем, в отличие от Вронского, который ехал в Сербию умирать, Раевский был идейным славянофилом, борцом за свободу славянства. Еще будучи студентом, в феврале 1862 года, он вступил в Московское славянское благотворительное общество. Пять лет спустя Раевский, по заданию председателя Общества Ивана Аксакова, отправился на Балканы, посетив Бухарест, Константинополь, Сербию и Боснию. Войдя в контакт с сербским первым министром Илией Гарашаниным и членами болгарских революционных организаций, Раевский подготовил «Проект восстания на Балканском полуострове», секретный документ, переданный им российскому послу в Константинополе графу Игнатьеву. Позднее, находясь в Сербии, Раевский, по просьбе военного министра княжества, разработал детальный план реформирования сербской кавалерии, что было крайне актуально, поскольку гарантией успеха восстания в Болгарии считалось вступление в ее пределы сербских войск. После объявления Сербией войны Турции Раевский сразу же отправляется на передовую, где шальная турецкая пуля оборвала его жизнь буквально через пару дней после начала боевых действий. Вот о ком, на самом-то деле, надо писать романы и снимать фильмы. Впрочем, мы не зарекаемся, возможно, что еще напишут.

Что до Акунина, то он явно знал о трагической судьбе Раевского, но предпочел использовать в образе Фандорина не славянофильскую составляющую легенды о Раевском-Вронском, не смотря на то, что она идеально подходит для написания приключенческого романа, а мизантропическо-нигилистическую. Выбор этот, и вся та кинематографическая клюква, которую он за собой повлек, целиком и полностью на совести господина Акунина.

Персонажем с непростой исторической судьбой оказывается и Анвар-эффенди, он же, по фильму, капитан Перепелкин. Изначально, в романе, турецким шпионом оказывался французский журналист Д’Эвре. Турецкий агент был сыном паши и какой-то француженки, обучался в Европе, но по убеждениям остался истинным османом, готовым за Блистательную Порту лезть в любое пекло, в том числе в русскую ставку. Образ несколько надуманный, но, с чисто детективной точки зрения, вполне допустимый и внутренне логичный.

Создателям же фильма, по всей вероятности, образ Анвара – Д’Эвре показался недостаточно манихейским и нигилистичным. В самом деле, в этом случае турок получается патриотом, искренне любящим свою турецкую родину. А для нигилистов патриотизм, пусть даже турецкий патриотизм, как красная тряпка для быка. В итоге, в «Турецкий гамбит» искусственно привносится детективная «загогулина» из другого романа Акунина, «Алмазная колесница», посвященного русско-японской войне. Там японский шпион как раз таки маскировался под русского младшего офицера, бестолкового и простого, как валенок, которого никто ни в чем никогда не заподозрил бы. В «Гамбите» аналогом такого персонажа является капитан Перепелкин.

Изменив личность шпиона, создатели фильма вполне достигли желаемого эффекта - исторической путаницы и моральной амбивалентности. Происхождение Анвара – Перепелкина окутано туманом, его система ценностей не ясна. В какой разведшколе его так хорошо обучили «работать под русского», если он турок? А если он русский перебежчик, то почему с ним, как с равным, а то и как со старшим по званию, общаются видинский паша и полководец Исмаил-бей? Когда в финальной сцене фильма, стараясь отвести от себя подозрения, Перепелкин говорит «ребята, да вы что? Я же свой, рязанский!», понимаешь – ни один турок так не сыграл бы. Значит, по задумке создателей фильма, действительно – «рязанский». Во имя чего он тогда Родину предал, за что столь преданно туркам служит? Непонятно. Но главная манихейско-нигилистическая цель достигнута, - «патриотизма нет, есть бойня».

При этом, господа Акунин, Файзиев и Эрнст-Максимов-Верещагин опорочили человека вполне реального, Алексея Куропаткина. Если генерал Соболев из фильма, это генерал Михаил Скобелев, с чем, собственно, никто не спорит, значит и начальник штаба Соболева-Скобелева, капитан Перепелкин, это не кто иной, как капитан Куропаткин. Это очень хорошо известный человек, в будущем он дослужился до генерала, стал военным министром и, по мнению многих историков, «провалил» всю сухопутную часть русско-японской войны. Куропаткин, возможно, не был великим полководцем, но в русско-турецкую войну он проявил себя как безукоризненно честный офицер и доблестный воин. Был трижды ранен, дважды сбегал из госпиталя, чтобы участвовать в боевых действиях. По окончании войны написал книгу полунаучного–полумемуарного характера, в которой по косточкам разобрал всю плевненскую кампанию и убедительно вывел причины нашего поражения в первой и второй Плевне, заключавшиеся отнюдь не в турецких диверсиях, а в бездарности штабных генералов.

Автор этих строк не является ни историческим пуристом, ни религиозным фанатиком. Он признает за людьми творческих профессий, как-то писателями, режиссерами, кинопродюсерами право на творческое самовыражение. Но когда нигилистический псевдо-исторический боевичок выдают за «первый русский исторический блокбастер» и убеждают доверчивых зрителей, что эта «Матрешка» и есть русский патриотизм – грустно на душе делается. А когда из честного человека и храброго солдата делают турецкого шпиона – гнусно и противно.

* * *

Название этой рецензии является парафразом рассказа Николая Лескова «Путешествие с нигилистом». Суть рассказа в следующем – в 1879 г., непосредственно после завершения русско-турецкой войны, на каком то-глухом полустанке в вагоне поезда сошлись военный, купец, «духовная особа» и мрачный человек, «похожий на нигилиста». Дьячок начал запугивать двух своих попутчиков, мотать им нервы, рассказывая про предполагаемого «нигилиста» всяческую дребедень. Тот, мол, никто иной, как «нахаликанец из-за Ташкенту, которого генерал Черняев верхом на битюке послал, чтобы он болгарам от Кокорева (известный славянофил-меценат) пятьсот рублей отвёз, а он, по театрам да по балам, все деньги в карты проиграл, убежал и нигилистом сделался». Военный понимает, что все, о чем говорит «духовная особа» - совершенная ахинея, пытается с дьячком спорить, но тот его не слушает и продолжает заливаться, выставляя, в конце концов, попутчика-«нигилиста» еще и турецким шпионом. Купца дьячку удается склонить на свою сторону, поскольку тот охотно верит всему, что ему рассказывают, и искренне переживает за бедных болгар, у которых украли пятьсот рублей. В конце концов, военный также уступает агрессии и напору «духовной особы», хотя и понимает, что словоизвержение дьячка гроша ломанного не стоит. Военный и купец вместе идут к начальнику поезда за жандармами. Когда они возвращаются, выяснятся, что самозваная «духовная» особа испарилась, прихватив их пожитки. «А как же турецкий шпион и болгарские деньги?» - возмущается купец. Проверяют «шпиона», тот оказывается совершенно добропорядочным человеком. Мораль сей басни – никогда не путешествуйте с нигилистами! Особенно с теми из них, кто выдает себя за «патриотов» и «особ духовных» - эти наиболее опасны.