Незабываемые вечера в Ялте

Незабываемые вечера-спектакли состоялись в Ялтинском театре имени А.П. Чехова 27 и 28 сентября. Первый был посвящен Михаилу Александровичу Шолохову, а второй ‒ Александру Сергеевичу Грибоедову.

Два этих русских гения родились с разницей в 110 лет: Грибоедов в 1795 году, а Шолохов ‒ в 1905-м. Это как бы арифметическая задача с простейшим условием: чтобы получить юбилей Шолохова (110 лет), нужно разделить надвое юбилей Грибоедова (220 лет). Если же без шуток, то в эти-то 110 лет и появилась великая русская литература. Расстояние от «Горя от ума» до «Тихого Дона» ‒ шаг русской культуры в бессмертие. Поэтому есть все основания предположить, что не только юбилейная арифметика свела два этих вечера вместе, но и логика русского литературного феномена. Казалось бы, нет людей более разных, чем Грибоедов и Шолохов, и нет более непохожих произведений, нежели «Горе от ума» и «Тихий Дон». Но как метафора, по утверждению Ломоносова, есть «сопоставление далековатых понятий», так и гении русской литературы лишь по внешним признакам друг от друга «далековаты», а по внутренним, духовным устремлениям тяготеют к одному центру.

Чацкий в накрахмаленной сорочке стоит не так далеко от Григория Мелехова в выцветшей, пропотевшей гимнастерке. Оба ‒ русские люди, пусть и предстающие перед нами в разных ипостасях.

Чацкий, прибывший в Москву из заграницы, говорил о взглядах тогдашних либералов-западников: «Нечистый этот дух пустого, рабского, слепого подражанья», а Григорий Мелехов, воюя против большевиков, увидел на улице донского хутора «союзника» – английского офицера в пробковом колониальном шлеме и зло прижал его конем к плетню. «Или тебе его шлем не понравился?» - испуганно спрашивает у Григория его начальник штаба. «Мне он тут, под Усть-Медведицей, что-то не понравился… ему бы его в другом месте носить… - отвечает Григорий. - Две собаки грызутся - третья не мешайся, знаешь?» Григорий не может знать, что на англичанине колониальный шлем, – он чувствует это чутьем потомственного русского воина. А если к этому прибавить, что именно англичане инспирировали в 1828 году в Тегеране бунт исламских фанатиков под руководством Мирзы-Масси, в результате которого было атаковано русское посольство и погиб посол Грибоедов, то не столь уж и «далековатыми» представляются нам оба писателя и их герои. О Грибоедове, авторе меланхолического вальса и пьесы о «лишнем человеке», современники говорили, что он заменял в Персии «единым своим лицом двадцатитысячную армию». И погиб этот дворянский интеллигент в очках как солдат ‒ с оружием в руках. Да он и был солдат: ведь лишь менявшиеся планы командования помешали Московскому гусарскому полку, в котором в 1812 году служил 17-летний корнет Александр Грибоедов, участвовать в войне с Наполеоном. Сквозь двухсотлетнюю дымку времени видим мы 24-летнего Грибоедова на коне, выводящего в 1819 году из Персии в Тифлис отряд пленных русских казаков и солдат в 70 человек… За эту экспедицию сам генерал Ермолов представил молодого дипломата к награде. И принял смерть Грибоедов плечом к плечу с донскими и терскими казаками из охраны русского посольства.

Вот литературно-исторический диапазон, охватывающий Шолоховский и Грибоедовский вечера-спектакли в Ялтинском театре, носящем имя другого русского гения ‒ Чехова.

Он объединил и темы обеих композиций, не воспринимавшихся как обособленные. Русское слово звучало здесь, шолоховское и грибоедовское, в исполнении народного артиста России, артиста МХАТа им. М. Горького Валентина Климентьева и артистки Московской государственной академической филармонии Ларисы Савченко. И, конечно, спектакли были пронизаны музыкой ‒ чудесного ансамбля народной музыки «Русичи» (Валентин Жигалин, Виталий Галицкий, Андрей Сенин), и музыкой Баха, Моцарта, Шуберта, Грибоедова, Рахманинова, Молчанова в великолепном исполнении лауреата международных конкурсов Софии Федотовой (скрипка) и заслуженной артистки Республики Крым Натальи Коптевой (фортепиано). Писательское слово о Шолохове и Грибоедове имел честь произнести автор этих строк. Вела оба вечера руководитель Бюро пропаганды художественной литературы Союза писателей России Алла Панкова, а режиссером и автором видеомонтажа была Ирина Панкова. Непривычно и приятно было видеть все эти имена на больших афишах в центре Ялты, где прежде красовались Филипп Киркоров да Григорий Лепс.

Признаться, я, будучи отчасти крымчанином и не отчасти ‒ патриотом Русского Крыма, много написавшим о необходимости его возвращении в Россию еще в бездарное украинское время, испытывал поначалу сомнения, что всё пройдет гладко. Дело в том, что властители Украины, начиная с Кравчука, не будучи в состоянии дать народу идеалы, привили ему… культ жратвы. Крымчан я здесь имею в виду меньше всего, я говорю главным образом об их гостях из «жовто-блакитной родины человечества». Понятие отдыха у них неотделимо от процесса интенсивного и непрерывного приема пищи. Даже выпивка, пожалуй, на втором месте, хотя выпить они тоже не дураки. Православные называют этот грех гортанобесием. Малороссы в Крыму, где бы они ни находились, всё время чем-то набивали желудки, особенно на пляжах, куда с утра приходили с картошкой, салом, колбасой, огурцами, консервами (привезенными, между прочим, с материка) и сидели за своими скатертями-самобранками до вечера, время от времени тяжело, как бегемоты, погружаясь в море, что еще больше разжигало их аппетит. Крымчанам это совершенно несвойственно, они и на пляжи не ходят в дневное время и не любят есть в жару, но эти украинские обжоры на отдыхе не могли не повлиять на их психологию ‒ отчасти в смысле возможности заработать на чревоугодии гостей, потому что другой такой возможности, не считая традиционной сдачи отдыхающим жилья внаем, в общем-то, и не было. Вот вам летний пейзаж в Крыму времен «незалежной»: одни жрут «на брезе синего морю», свесив на колени объемистые животы, а другие, обливаясь потом, «подносят снаряды». Между ними, диковато озираясь, ходят с пивом и минералкой российские туристы, порой неуверенно присоединяясь к жратве (может быть, здесь так надо, коли нет «всё включено»?). Перелом произошел лишь в нынешнем году (в прошлом украинцев в Крыму было еще достаточно). Массовое преобладание отдыхающих из России, не имеющих скверной привычки есть картошку и консервы в общественных местах, быстро свело украинскую жрачку в Крыму на нет, к великому сожалению торговцев жратвой навынос (вот они ‒ патриоты Украины в Крыму, если кто их ищет!), и стало в разы меньше мусора ‒ это при том, что в крымском ЖКХ произошли значительные сокращения по причине необходимости повышения работникам зарплат. Но психология-то ‒ осталась. 22 года миллионы гостей здесь жрали, как акулы: вы думаете, такое проходит бесследно? Ведь смысл жизни в жратве видят не только жрущие, но и ‒ невольно ‒ те, кто им эту жратву обеспечивает.

Прибавьте к этому тот факт, что с 1992 года ни одна крымская библиотека, не считая республиканской и некоторых севастопольских, не получала ни одной книги и ни одного журнала из России.

«Крымская весна» была делом чувства да еще генетической, народной памяти, а не знания. Она совершалась в большей степени русским сердцем, нежели умом. Кто-то, может быть, и читал в Крыму Грибоедова и Шолохова в минувшее двадцатилетие, однако я подозреваю, что таких людей было немного.

Но я еще до начала первого нашего спектакля понял, что мои опасения, слава Богу, напрасны. В этот день в Ялте отмечали местный День благотворительности и милосердия, и на набережной имени Ленина, недалеко от его же статуи в обрамлении пальм, играл духовой оркестр Черноморского флота. Он предпочитал джазовые и блюзовые композиции, воспринимавшиеся ялтинцами весьма тепло, но надо было видеть, что с ними стало, когда оркестр заиграл попурри из русских народных песен! В пляс пустилась даже работница метлы и совка в оранжевом жилете, совершенно, отмечу, трезвая, но особенно поразила девочка лет четырех-пяти, которая умело пошла по кругу в русской плясовой. Глядя на расцветшие улыбками лица людей, я думал, что их слишком долго заставляли забыть, что они русские, и теперь, после избавления от службы украинскому богу жратвы, они очень отзывчиво ‒ куда более отзывчиво, чем в Москве, ‒ откликаются на всё русское. (Забегая вперед, скажу, что настоящим апофеозом, праздником этой русскости стало выступление на наших вечерах ансамбля народной музыки «Русичи»). И даже если ялтинцы давно не открывали Грибоедова и Шолохова, то всё равно знают, что это тоже нечто очень русское.

Поэтому я был приятно, но не сильно удивлен, что и на том, и на другом представлении театр был полон, причем на Грибоедова людей пришло даже больше, чем на Шолохова (чему, впрочем, есть вполне практическое объяснение: грибоедовский спектакль начался в 16.00, а не в 19.00, как шолоховский, что для ялтинцев существенно, ибо в 22.00 никакой транспорт в городе уже не ходит). Но, главное, конечно, было в не количестве зрителей. По бесплатным пригласительным билетам мало людей в такой прекрасный театр, да еще на московских гостей, в любом случае не пришло бы.

Важны были глаза ялтинцев, в которых не увидел я ни тени скуки и праздности (а большую часть шолоховского спектакля я специально просидел в зале), зато увидел тот же русский огонь, что и в глазах тех, кто аплодировал музыкантам-морякам на набережной.

С той лишь разницей, что у зрителей в театре было четкое, на мой взгляд, понимание, что они не просто вернулись в Россию, они снова вернулись в великую русскую культуру. Но не было ничего похожего в их глазах, когда, помню, в один из Дней Ялты при украинской власти слушали они набережной «Вопли Видоплясова». Пиво, сигаретный дым, мусор, матерщина, те же чебуреки и шаурма, пустые глаза, а что горело ‒ так это только зажигалки и подсветка мобильников молодежи… Потом и на «майдане» такое световое шоу устроили инспектирующему Украину Маккейну…

То же ощущение, что и на концертах в Ялте, испытал я в прошлом году, в дни «Крымской весны», когда плыл паромом через Керченский пролив. Я волновался, наверное, как перед первым свиданьем, и всё думал: вот я сойду по трапу землю и не увижу ни украинского пограничника, ни постылого жовто-блакитного флага, у меня никто даже не проверит документы. Ни одна сволочь не потребует от меня заполнить «имиграцыйну картку». Никто не попробует заглянуть в мой чемодан. Потому что я снова в России: всё равно как с правого берега Волги на левый переплыл. Я – в России. Я – в России. Я даже не повторял это – так стучало сердце. Вероятно, это были смешные и детские эмоции, но ведь примерно такие же испытывали те, кто впервые плыл в Крым после присоединения его к России свыше двухсот лет назад.

Как только наш старенький паром отошел от стенки, все перебрались на верхнюю палубу: смотреть на размытые керченские огни впереди. Плескала волна за бортом, туман стоял над водой и крупные южные звезды − над головами. Ветер, дующий нам навстречу, принес из Керчи непередаваемый, сладковато-хвойный крымский запах.

Какая-то предприимчивая тетенька тут же, на палубе, продавала горячие пирожки из закутанной в одеяло кастрюли и наливала в пластиковые стаканчики кофе и крымский коньяк. Как тут было не выпить? Чудесная, незабываемая ночь! Вероятно, не я один испытывал волнение, потому что наши спутницы, девушки из мурманского фольклорного ансамбля, запели, может быть, не очень подходящую по месту и смыслу, но так отвечавшую нашему настроению песню:

Прощайте, скалистые горы,

На подвиг Отчизна зовет!

А стоявший неподалеку со своей девушкой парень вдруг подхватил глубоким и сильным, явно профессиональным баритоном:

Мы вышли в открытое море,

В суровый и дальний поход.

Когда допели песню, выяснилось, что «парень» был солистом из Мариинки. Я понял, что он испытывает то же самое, что и я, что и все мы.

Мы были на этом пароме одним народом, нас всех из недавнего атомарного состояния объединило возвращение Крыма. Это было более глубокое ощущение, чем то, что я переживал ранее, представляя, как ступлю на землю НАШЕГО Крыма.

Мое сердце тогда стучало: «Я – в России», а теперь оно говорило: «Мы – Россия».

Верю, что русский праздник, случившийся в Ялте 27 и 28 сентября, ‒ это только начало, и что так будет не только в Крыму, но и по всей России. А потом, Бог даст, вызволим от поклонения богу жратвы и Украину.

Статья опубликована в рамках проекта на средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии c распоряжением Президента Российской Федерации от 17.01.2014 № 79-рп и на основании конкурса, проведённого Обществом «Знание» России».