Непостижимая Екатерина

Первый канал завершил показ 12-серийного телефильма «Великая» (режиссер Игорь Зайцев), описывающего жизнь российской императрицы Екатерины II, с раннего детства до приезда в Москву на церемонию коронации на русский престол.

Должна признаться, что я совсем не смотрю сериалы. Почему? Потому что неинтересно, и не хочется тратить на ерунду драгоценное время. Поэтому с окончания всё гадаю: чем же «Великая» лучше других, почему я смотрела эту работу из вечера в вечер? Что подкупало-то?

Родственность душ, вот что. Отличницы мы с Екатериной. И, как выяснилось, создатели фильма тоже к тому стремились – сделать все не просто сносно, а на «отлично». Ведь что мне всегда нравилось в Екатерине Великой? Вовсе не ее буйный нрав в отношениях с гусарами и прочими мачо, что, как известно, привлекает к этой фигуре публику. Нет, мне нравился ее интеллект, нравилось, что она любила и умела учиться. Умела постигать окружающую жизнь с тщательностью и наблюдательностью хорошего писателя.

Ее великий ум обладал умением быстро аккумулировать информацию, превращать чужую точку зрения в свою собственную, чтобы использовать все это для пользы дела, для процветания России.

Поэтому когда мне стало известно из разнообразных сообщений прессы, что исполнительница роли Екатерины Великой Юлия Снигирь была в своих учебных заведениях тоже отличницей, и что и она, и все актеры постарались прочитать перед началом съемок все, что можно, о времени Елизаветы Петровны и Екатерины, что в сериале использовалось много подлинных артефактов той эпохи, а если не давали напрокат, то делалась точнейшая копия, то это и решило судьбу вечеров.

Телезрители по-разному расценивают результаты этих стараний. Некоторым Снигирь кажется неубедительной. Другие удивляются, почему Петр Федорович «шпрехает» в телесериале по-русски довольно забавно, с сильным немецким акцентом, а Екатерина так быстро выучивает русский язык и говорит на нем без ошибок. Я лично считаю, что актриса слишком красива и женственна для этой роли. Но фильм все-таки состоялся – очень красивый, богатый и даже захватывающий, как многое в самой нашей истории.

Принцесса из Юлии Снигирь получилась. Более того, в ней в нужные моменты даже проявляется великая княжна, что согласитесь, не совсем то же самое, что принцесса. И Екатерина, как умная русская жена, вдруг обнимает постылого супруга, утешает и начинает успокаивать его, применив лучший из домостроевских приемов: возвеличивая в собственных глазах, напоминая о том, что он вот-вот (умирает Елизавета Петровна) станет императором. «Это ведь ваши войска победили, - убеждает его фактами. – Ваши, русские».

Непостижимым образом реальная Екатерина впитывает в себя необходимую дозу русскости. В первой части сериала это показано особенно убедительно.

Епископ Симон Тодорский, законоучитель Петра Федоровича и Софьи Ангальт-Цербстской (его замечательно играет Станислав Любшин), со всей присущей ему добротой опекает невесту наследника, а когда она признается, что ей очень плохо, советует заглянуть в православный храм. Та «заглядывает», и чувствуется, что это ее восхитило (прекрасная игра юной Кристины Кучеренко). Но девушка простуживается, делается смертельно больна. Ей в Санкт-Петербурге – что нелегко – находят лютеранского исповедника, но она его отвергает, она в душе уже православная, и просит, чтобы пришел Симон Тодорский…

Это потом, уже после коронации, императрица поймет, что раз она абсолютный монарх без всяких там ваших конституций, то ей «всё можно», но до этого момента создатели фильма, по счастью, не доходят.

В телесериале «Великая» Екатерина пока только постигает, всматривается, накапливает. Она сомневается, некоторые даже считают, что слишком сильно сомневается в решительные моменты, но ведь она женщина. Екатерина вдруг понимает, что в России для того чтобы окружающие мужчины тебя зауважали, необходимо ввести в свой характер некоторую долю маскулинности, что не совсем то же самое, что просто надеть мужской костюм.

Ни реальная Екатерина Алексеевна, ни актриса Юлия Снигирь со сложной ролью претендентки на русский престол не справились бы, если бы их не окружали мужчины-личности. Мы не совсем точно знаем, каковы были реальные исторические личности, сыгравшие значительные роли в эпоху Екатерины Великой, как они выглядели, как говорили, – мы видим только их отражение в фильмах. Но отражения хороши! По крайней мере, в этом сериале. Режиссер Игорь Зайцев не ошибся в подборе актеров. Кроме упомянутого Станислава Любшина, это, в первую очередь, великолепные Сергей Шакуров (канцлер Бестужев) и Роман Мадянов (Александр Шувалов), запоминающиеся Виктор Раков (Александр Разумовский), Марк Богатырев (Василий Залесский), Павел Трубинер (Григорий Орлов), Владимир Крылов (Никита Панин), Семен Стругачев (лейб-медик Лесток), Валерий Дьяченко (лакей Бестужева). Отдельно следует сказать о Петре Федоровиче, которого превосходно, на мой взгляд, сыграл Павел Деревянко. Из школьной истории мы помним Петра III как личность весьма неумную, недоразвитую, поклонника всего прусского, который был обречен на неуважение у царедворцев русского двора.

Но что-то ведь было в нем привлекательное для народа – недаром столько появилось лже-Петров III после его гибели.

Деревянко играет именно такого Петра – смешного, пестрого, несчастного, в меру гордого, в меру трогательного, которого становится очень жалко.

Мы почти любим его, ведь не случайно в старорусском «любить» звучало как «жалеть»… Из женских персонажей отметим разудалую (слишком даже) дочь Петра Великого Елизавету Петровну (Наталья Суркова). Но может, она такая и была?..

Кино, в отличие от политики, – это искусство невозможного. Экран всё стерпит. Зритель верит сценаристу и режиссеру «на слово», поскольку в XVIII веке никто стенограмм не вел. Сценаристы «Великой», как принято было в этом сериале, а именно как отличники, аккуратно отнеслись к историческим фактам из многочисленных, в том числе, недавно открытых источников. Но диалоги писали сами. Задача, поставленная ими перед собой и в итоге исполненная, видна зрителю как на ладони: максимально приблизить содержание серий, хотя бы по языку диалогов, к нашим сегодняшним политическим реалиям. Местами это даже симпатично («Что делать? – спрашивает Екатерина у Бестужева. – Решать, фигура вы (шахматная – Т.К.) или игрок, - отвечает канцлер», «Решения принимают личности»), местами забавно, но когда дело доходит до слов «союз нерушимый» (слова С.В. Михалкова и Г.А. Эль-Регистана из Гимна СССР), в нашем воображаемом телезале раздается смешок.

Возможно, сценаристами двигало желание отметить роль России на международной арене тогда и сейчас и роль личности в истории?

Последнее, кстати, после, например, очередной победы Александра Лукашенко на выборах или высоких рейтингов Владимира Путина, или споров вокруг Башара Асада сейчас более чем актуально. Почему-то в ряде стран, и не маленьких, да и «ряд» их простирается на тысячи километров, никак не прививается обществу идея западной демократии, когда в установленные сроки сменяется партия, стоящая у власти, и, соответственно, лидер государства. Почему-то в Америке или Франции такая игра в политику прижилась, а в России – никак, у нас процветает «вождизм». При этом критики России как бы не принимают во внимание несколько больших и малых европейских стран, где до сих пор у власти пребывает настоящая, пусть и ограниченная в правовом отношении монархия, а их больше десятка: Великобритания, Нидерланды, Испания, Бельгия, Люксембург, Норвегия, Швеция, Дания, Монако, Андорра, Лихтенштейн… В Азии – Япония, Саудовская Аравия, Таиланд, Бруней, Малайзия… И т.д. и т.п.

Да, при монархиях тоже идет игра в демократию, выбираются премьер-министры, причем порой из карликовых партий. Но есть столп - гарант спокойствия и стабильности.

Нечто прочное, на что можно опереться. Однако и другим нациям, и почему-то прежде всего славянам, тоже надо на что-то опереться, вот и вся разгадка общественной психологии. Сталин, Брежнев, Путин – с этими лидерами у российского народа, хотите вы этого или нет, ассоциируется время стабильности и подъема, на разную высоту, разумеется. У белорусов с Лукашенко связано время определенной безмятежности… Всё это нужно исследовать без злобы, изучать объективно. Может быть, кто-то и исследует, только вот результаты их работы не так заметны обществу, как попытки художественного осмысления славянской жизни.

Семнадцатый и восемнадцатый века мировой истории давали, дают и, что самое интересное, будут давать столько пищи для ума, что сценаристы голодными никогда не останутся.