«Не мыслю себя без моей России»

У Елены Васильевны Образцовой действительно говорящая фамилия. Судите сами, дорогой читатель. Наша юбилярша – советская и российская оперная певица, педагог – встречает свой замечательный жизненный рубеж, будучи народной артисткой СССР, Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и Государственных премий, кавалером пяти самых высоких наград Советского Союза и России. Её чудному, обворожительному, неповторимому (дальнейшие эпитеты каждый волен нанизывать в меру своего понимания оперного голоса) меццо-сопрано восторженно внимали слушатели в Метрополитен-опера, Ковент-Гардене, Опера Лисеу, Ла Скала, в опере Лос-Анджелеса, в опере Сан-Франциско, в Михайловском и конечно же в Большом театрах.

Горячие испанцы признали Образцову лучшей исполнительницей партии Кармен в мире. Вообще в мировом оперном искусстве нет таких творческих высот, которые бы остались не покорёнными этой выдающейся певицей. И если это не образец для подражания, то кто тогда им может быть?

А свою самую первую большую награду Елена завоевала ещё в 1962 году на Всесоюзном конкурсе вокалистов имени М. Глинки. Через год, будучи студенткой консерватории, дебютировала на сцене Большого театра в партии Марины Мнишек из оперы Мусоргского «Борис Годунов». По окончании консерватории так и осталась петь в лучшем оперном театре мира. В 1975 году Елена Образцова вместе с Большим театром отправилась на гастроли в США.

Во время спектакля «Борис Годунов» молодая певица пережила неведомый ранее ни одному из советских исполнителей триумф. Прослушав арию Марины Мнишек, публика поднялась и устроила такой шквал аплодисментов, что спектакль пришлось остановить.

Газета New York Times тогда написала: в мире взошла потрясающей величины звезда мировой оперы. Через несколько месяцев Образцова выступила в «Трубадуре» – спектакле, открывавшем сезон Оперы Сан-Франциско. Её партнерами были Лучано Паваротти и Джоан Сазерленд. Место солистки в Метрополитен-опера Образцовой было обеспечено. Первые партии в этой роли – Амнерис в «Аиде» Верди и знаменитая Далила потрясли взыскательную американскую публику. Та же New York Times устами своего критика восхищалась: «Сомневаюсь, что мы с вами слышали Далилу, которой бы так легко удавалось осилить две с половиной октавы – Образцова исполняет эту сложнейшую партию без тени напряжения».

Следующее выдающееся достижение певицы – роль Сантуцци в фильме Франко Дзеффирелли «Сельская честь». Напомню читателю, что этот итальянский художник, режиссёр, продюсер и сценарист является лучшим в мире постановщиком в кино классических опер. На его счету: «Золушка», «Аида», «Травиата», «Турок в Италии», «Сельская честь», «Паяцы», «Лючия ди Ламмермур», «Тоска», «Норма», «Фальстаф», «Кармен», «Турандот», «Дон Карлос», «Антоний и Клеопатра», «Отелло», «Дон Жуан», «Богема», «Пуритане» и другие. 

Так вот, величайший мастер всех времён и народов Дзеффирелли признавался: «В моей жизни были три потрясения: Анна Маньяни, Мария Каллас и Елена Образцова, которая в дни съемок фильма „Сельская честь“ сотворила чудо».

Кстати, сама Елена Образцова тоже выступала в качестве оперного режиссёра. В 1986 году она поставила в Большом театре оперу Ж. Массне «Вертер» (дирижер-постановщик и по совместительству тогдашний её муж – А. Жюрайтис), где исполнила главную партию. Певица также неоднократно исполняла главные роли в таких телевизионных музыкальных фильмах, как «Веселая вдова», «Моя Кармен», «Сельская честь», «Тоска». Более десяти лет она преподавала в Московской городской консерватории имени П.И. Чайковского, став там профессором. А ещё сыграла главную роль в спектакле Романа Виктюка «Антонио фон Эльба» по пьесе Ренато Мейнарда. Целый год исполняла программу классического джаза (Д. Эллингтон, В. Дюк, Дж. Гершвин) с квартетом И.М. Бутмана и оркестром под управлением Д. Бергера. В 2007 – 2008 годах возглавляла оперную труппу Михайловского театра. Елена Васильевна - Почётный член Пушкинской академии, академик Русской академии искусствознания и музыкального исполнительства, академик Академии российского искусства, член Международного общества друзей Русского музея. Обширный концертный репертуар Образцовой – тоже во многом образец для подражания. Она до сих пор исполняет практически все камерно-вокальные произведения для меццо-сопрано П. Чайковского, М. Глинки, А. Даргомыжского, С. Рахманинова, Г. Свиридова, Р. Шумана, И. Баха, Г. Генделя и многих других композиторов.

В этом месте позволю себе перевести дух в перечислении, так сказать, образцовых достижений Образцовой и заняться сладкими воспоминаниями, которые в ином случае могли бы выглядеть почти бахвальством. Но Елена Васильевна, как говорится, не даст соврать, что именно так оно и было. Осенью 1977 года руководство ВТО поручило нескольким членам бюро, в том числе и автору сих строк, провести «встречу артистов Государственного академического Большого Театра СССР с ударниками коммунистического труда московских предприятий». Кроме, так сказать, организационной части, старшему лейтенанту Захарчуку вменялось: доставить в Дом актёра руководителя Ансамбля скрипачей Юлия Марковича Реентовича и солистку театра Елену Васильевну Образцову.

«Бригадир скрипачей» сообщил, что его привезёт служебная «Волга». За Образцовой я поехал сам. Она вышла с дочкой Леной и подругой, которую называла только по фамилии – Авдеева. Всю дорогу щебетала без умолку.

И так меня к себе расположила, что я осмелился на совершенно глупый, как теперь понимаю, вопрос: «Скажите, а Сергей Образцов из кукольного театра, случайно, не ваш муж или родственник?». «Нет, - ответила, – даже не однофамилец!».

И все они втроём на заднем сидении дружно, раскатисто рассмеялись. Дебют партии знакомства я проигрывал с треском. Но у меня была спасительная заготовка, о которой вряд ли могла догадаться оперная дива. Как раз накануне в «Литературной газете» вышла целая полоса диалога Образцовой и очень на ту пору известного журналиста Григория Цитриняка о состоянии оперного искусства в стране. Диалог тот я проштудировал весьма основательно и, выждав паузу в девичьем хохоте, достаточно грамотно изложил свои соображения относительно газетной публикации. «Ни фига себе! – совершенно искренне и неподдельно удивилась Елена Васильевна, – а я-то полагала, что военные, кроме маршей, ничем больше не интересуются!»

Железо всегда следует ковать, покуда оно горячее. «А вот наш диалог, – вставил я, – живо напомнил мне известное: я думала, что они только на деревьях кричать умеют… – Подумаешь! Я ещё и вышивать могу, и на машинке – тоже». Первой в мой мультяшный экспромт «врубилась» дочь Елены Васильевны: «Мама, это же про кота Матроскина!». Миттельшпиль и эндшпиль партии знакомства остался за мной. Смею полагать, что приятно удивлённая Образцова, когда мы прибыли на место, представила меня за кулисами всем своим коллегам. И в дальнейшем активно, со знанием дела, помогала мне вести сборный концерт артистов Большого. Даже гвоздики сортировала и подсказывала, кому и сколько их вручать. Стоя за кулисами, за всех исполнителей искренне переживала. Сама спела, как и положено приме, под занавес, совершенно не волнуясь и перед этим не разминаясь, как другие певцы. Помнится, я вынес ей оставшихся цветов целую охапку и, опустившись на одно колено, вручил. Публика неистовствовала. Когда же я неуклюже поцеловал руку певицы, а она меня чмокнула в щеку, зал, как мне показалось, вообще взорвался. Впервые в жизни я слышал аплодисменты и восторги тысячной аудитории со сцены. Так прошел мой дебют на столичной публике с поддержкой и непосредственной помощью Елены Васильевны Образцовой. Надо ли говорить читателю о том, что в дальнейшем я пристально следил за творчеством певицы, хотя мы больше не встречались. Зато я до сих пор не пропускаю ни одно её выступление в СМИ. В доказательство приведу лишь некоторые рассуждения великой певицы, собранные мной за многие годы.

– Жизненных трудностей я не боюсь. Справляюсь с ними по мере поступления. Я же русская, чего мне пасовать. Вот если бы я была француженка, тогда можно было бы позволить себе слабину. А вообще-то я по жизни хулиганка и где-то даже авантюристка.

Зато - везучая. Первый раз повезло по-крупному, когда я поступила в консерваторию. Основной конкурс уже прошёл. Был дополнительный приём с конкурсом 100 человек на место! И я его преодолела. Ехала в трамвае, по-идиотски улыбаясь, но ничего с собой не могла поделать. В голове только одна мысль крутилась: «Наверное, люди подумают, что дурочка какая-нибудь». Второй раз случилось везение, когда с третьего курса консерватории я попала в Большой театр. Так не бывает, а вот у меня случилось. Потом я с Большим театром поехала на открытие нашего спектакля в Гранд-опера. Там должна была петь Ирина Константиновна Архипова, но у неё что-то не получилось. И мне дали спеть Марину Мнишек. В тот вечер я стала знаменитой. На следующий день вышли огромные статьи в газетах с моими портретами. Со мной сразу же заключил контракт Соломон Юрек, один из самых серьёзных менеджеров нашего времени. Конечно, я не забуду никогда и свой дебют в Сан-Франциско. Вот такие три громадных прорыва были уже в большую музыку.

– У меня есть чёткий показатель того, как я выступила. Если люди в конце концерта встают, значит - всё в порядке. И если во время исполнения абсолютная тишина в зале - тоже хорошо.

– Радует и вдохновляет меня моя дочь, которая стала хорошо петь; радует внучка-малышка, которая у нас родилась совершенно неожиданно; радует внук, которому уже двадцать пять лет; радуют мои друзья, которых я обожаю; радуют мои собаки, которых у меня четыре; мой дом, мой сад, в котором я развожу цветы и сажаю кусты. Да, откровенно говоря, всё радует. Если я прекращу радоваться, пора будет умирать. Пока человек любит, до тех пор он живёт.

– А любовь, как и талант – от Бога. Кому-то даёт, кому-то - нет. И талант всегда пробьёт себе дорогу. Обязательно. Не пробил – не талант, значит. Но и везение нужно. Просто, чем раньше везение улыбнётся, тем больше и ярче карьера. А если везение приходит в конце жизни, тогда уже сложнее. Хотя я не люблю этого слова – карьера. Дурацкое слово.

Мы в своё время не учились делать карьеру. Мы учились вкладывать свою душу в исполнение и нести своё творчество людям. А сейчас и учатся и творят для карьеры, чтобы деньги получать. У нас были другие цели и другие задачи.

О деньгах я думала в третью, в пятую очередь. Мы были по-хорошему одержимыми. И первой жертвой моей творческой одержимости была, увы, дочь Ленка. Она всегда оставалась одна, когда я уезжала. Девочка вечно меня ждала. Моё сердце рвалось к ней, а её – ко мне. С другой стороны, какое же счастье сейчас выступать в паре с дочерью! И – ответственность тоже большая. Я никогда не скрывала собственного возраста. И сейчас, в свои серьёзные годы, я обязана держать марку, что ещё могу. А Ленка наоборот: «Я уже могу». Поэтому нам петь и в радость, и «в сложность» тоже.

– Не люблю я этого в профессии – «любимый-нелюбимый» певец. Но могу сказать, что Анна Нетребко – хорошая певица. Если брать старшее поколение, то, наверное, Дженнифер Лэрмор. У неё меццо-сопрано потрясающее.

– Не надо переживать за нашу оперу. Всегда у нас бывают моменты кризисные, во всех искусствах. Сейчас очень много хороших певцов. Хуже обстоят дела с режиссёрами, которые ставят всё вверх ногами. Я думаю, это или от недоученности, или от скудности ума, а может, кто-то что-то и специально делает, чтобы испоганить оперу - есть у меня и такие подозрения. Переделывать и делать модерновым «Бориса Годунова» или «Тоску» - то же самое, что пририсовать усы Мадонне. Во всяком случае, мне это так же оскорбительно и отвратительно. Сейчас в театрах большой вред от директоров и режиссеров. Они портят классическую оперу своими идиотическими постановками. В них нет ни логики, ни знаний, ни продолжения традиций. Эти люди или специально разрушают русское искусство, или у них не хватает культуры и знаний.

– О современной жизни опер нет, и не будет. О политиках и аграрной реформе, о революции, что ли, оперы писать? В современной жизни любви мало. Вот в чём проблема.

- Сама я только раз поставила спектакль, «Вертера» в Большом театре. А потом больше не предлагали. Но я поставила очень хороший спектакль, просто замечательный, это было счастье. Сейчас я бы очень хотела поставить «Кармен» и «Царскую невесту».

– За престижностью сцены никогда не гонялась. Так что если, к примеру, меня пригласит какой-то театр из глубинки – поеду не задумываясь. В каждом театре работают люди, которые хотят делать свою работу хорошо – от всей души, от всего сердца, от всего ума…

– У меня очень много учителей. Я всю жизнь училась у всех. Никогда не уходила за кулисы после своей партии, всегда смотрела, как работают мои партнёры – как они поют, как ходят, как произносят слово, как играют. Я встречалась с огромным количеством разных исполнителей и от каждого брала то, что мне подходило, что мне было нужно для моей души, для моего становления, для творческого развития.

– Честно говоря, всегда мечтала о мужчине, при котором я была бы очень нежной, и светлой, и ласковой, и чистой, и беззащитной. Чтобы мужчина был всегда мужчиной рядом со мной. Но вот что-то у меня не получилось так.

Хотя мужиков много. И ничего у них по-крупному не меняется. Они как были ходоками, так и есть. Ну, может, сейчас меньше ходят налево, потому что больше сидят за компьютером.

Чтобы быть счастливой с мужчиной, нужно его любить очень сильно. А любовь - девочка непокорная. Она может от вас уйти в любое время. Поэтому надо всегда трудиться, чтобы она осталась с вами. Надо придумывать для неё всякие интересные, даже экзотические вещи. Ну, например, насыпать лепестки роз на кровать. Или ещё что-нибудь такое. Я-то придумывала много. Кстати, когда ты что-то делаешь для любимого человека, ты и сама вся в счастье, радости и любви. Не всякий раз мужчине надо уступать, особенно, если он всякую дурость порет. А если чувствуешь, что он делает что-то правильное, нужно уступать обязательно. Хотя, если ты любишь, то всякая его дурость – тоже в радость, как это ни покажется странным. А когда начинаются неприятности и раздражение, значит, любовь уже уходит. И ты должна сразу спросить себя – нужен тебе такой человек или нет? Если ты чувствуешь, что любви больше нет, лучше сразу порвать, чем за что-то цепляться.

– Любое искусство развивается приливами и отливами. Если в государстве есть стабильность, то и в искусстве она наблюдается. Когда начинаются метания, то и в искусстве разброд и шатание. Вот как сейчас.

У нас пока не все получается, как хочет Путин. Он очень много делает для государства. Ему же досталась разруха, и никакого уважения к стране не было. Но он всё-таки этого добился, правда, ещё не до конца.

– Мне нравится, как поступает Гергиев. Он приглашает в театр больших режиссеров и артистов, платит им хорошие деньги, но ставит условие: они обязаны петь в его театре, несмотря на свои гастроли за границей.

– Раньше, в Советском Союзе, были трансляции с концертов, по телевидению показывали балеты и оперы. А сейчас весь эфир отдан шоу-бизнесу. Какой канал ни включи, везде – шоу, шоу, шоу, песенки, кривляния.

– Политикой я не занимаюсь и не люблю говорить на эту тему, потому что надо знать то, о чем говоришь. Когда начинаешь говорить о том, чего не знаешь, то выглядишь дураком. Я как была с музыкой, так и осталась с ней. Человеку, который профессионально занимается своим делом, нет времени ходить по митингам на Болотной или участвовать в какой-то партии.

Человек, который занимается музыкой или искусством, должен заниматься музыкой и искусством. Боженька всё видит и может наказать, если поймёт, что человек расходует силы не на то, на что они ему подарены Богом.

– Если человек заставляет себя слушать, если он интересен людям, то он и талантлив. Если он не может собрать залы, значит, бесталанный. В большое искусство за плату можно войти раз. Певец вышел и спел. Но второй раз публика не придет на него, если он неинтересен. А интересен он только тогда, когда передает то, чем его наградил Бог.

– В творчестве я – разумная авантюристка. Никогда ни одному дирижёру или режиссёру не сказала «нет». Бывало, что они мне предлагали оперу, о которой я и не знала ничего. Интересовались: «Вы поёте это?». Мгновенно отвечала: «Конечно». И пару раз крепко попалась на собственной самонадеянности. Однажды мне звонит импресарио: «На какое число вам брать билеты?». А я понятия не имею, о чём речь. Деликатно интересуюсь: «А там когда начинается?». Оказалось, что это запись 9-й симфонии Бетховена, которую я не пела никогда, да ещё и на немецком языке. Ну и трое суток, как на галере прикованная, сидела и учила. Выучила. Исполняя, не сделала ни одной ошибки. А дирижировал американец Лорин Мазель. Признаюсь ему: «Я вообще-то выучила это всё за три дня и три ночи». Он: «Молодец, только расскажи эту байку кому-нибудь другому. Так не бывает». Много лет спустя тот же Мазель спрашивает: «Вы поёте Верди, «Луизу Миллер»? И я говорю: «Конечно». «Вы знаете, у нас меццо-сопрано заболела. Через три дня запись в Лондоне». Господи, а в России-то даже клавира этой партии не достать! И как назло мой концертмейстер Важа Чачава в отпуске! Проклиная себя на чём свет стоит, разыскала-таки клавир. Кое-как сама себе пальцем выстукивала мелодию. Одолела. Когда я спела и снова нигде не ошиблась, он говорит: «Ну что, опять скажешь, за три дня и три ночи выучила?». «Я тебе этого не скажу, но так оно и было».

– За рубежом у меня очень много друзей и просто хороших знакомых. Но жить там, как моя Ленка (Елена Макарова, дочь певицы, 15 лет трудилась в Испании. – М. З.), я бы никогда не смогла. Не мыслю себя без моей России. Говорю это безо всякого пафоса. Это – моя страна, моё дыхание.