Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
28 марта 2024
Константин Ваншенкин: «Я люблю тебя, жизнь»

Константин Ваншенкин: «Я люблю тебя, жизнь»

В этот день 95 лет назад родился замечательный советский поэт
Валерий Бурт
17.12.2020
Константин Ваншенкин: «Я люблю тебя, жизнь»

Он трудился на ниве литературы более 65-ти лет и выпустил несколько десятков книг. Среди них не только поэтические сборники, но и проза, в частности, о войне. «Это была моя жизнь, – говорил Ваншенкин. – Я вообще считал уже давно, что война – это большой пласт нашей жизни. А со временем, относительно недавно, я понял, что те, кто был на войне, все эти люди погибли. Все, без исключения. А потом некоторые из них воскресли как бы, ожили. И стали жить с нуля, совершенно по-другому…»

Поэзию в его доме любили. Иногда отец, в общем далекий от литературы человек – инженер, часто читал вслух Некрасова. Однажды, когда Косте было лет пять или шесть, мать прочитала ему стихотворение, где были такие строки:

Вспомни, как шумят березы,
А за лесом, у межи,
Ходят медленно и плавно
Золотые волны ржи!..

Ваншенкин вспоминал, что это четверостишие, особенно две последние строки, поразило его красотой, певучестью и врезалось в душу. Он стал интересоваться: чьи это стихи, но мать уже забыла их и не могла ответить на его вопрос. Через несколько лет эти строки Ваншенкин нашел у Бунина.

«Стихи я начал писать в детстве, – вспоминал Ваншенкин. – Лет девяти написал несколько стихотворений о полярниках, о героях гражданской войны. Все это было, конечно, несерьезно. Вскоре я остыл к своему сочинительству и в пятнадцати-семнадцатилетнем возрасте, когда, как говорят, пишут стихи едва ли не все, я стихов не писал: у меня не было в этом ни малейшей потребности. Снова стал писать совершенно неожиданно для себя, уже в конце войны, в Венгрии…»

В 1947 году Ваншенкин, в ту пору студент Геологоразведочного института, пришел к поэту Михаилу Исаковскому. Разумеется, принес стихи, и хозяин немедленно стал их читать. Он похвалил дебютанта и добавил неожиданную фразу: «Вам следует приучить редакции к мысли, что вы есть и вас надо печатать».

Ваншенкин вспоминал, что начинал он слабо. Может, так и вправду ему казалось, или он просто скромничал. Однако Исаковский же его приметил. И Павел Антокольский разглядел в нем дарование. А это были литературные мэтры! Первый – тихий, задумчивый. Второй – шумный, общительный. Про Исаковского Ваншенкин написал такие строки: «А ваши песни долго петься будут, / Напоминать о самом дорогом, / И никогда солдаты не забудут / Старинный вальс «В лесу прифронтовом…» При жизни Антокольского Ваншенкин начал стихи, посвященные ему – «не то чтобы о нем, но как бы с него». Но – не успел закончить…

Из Геологоразведочного он ушел и, вдохновленный Исаковским, поступил в Литературный институт. Спустя много лет в мемуарах «Писательский клуб» о тех, с кем познакомился в те годы, вспоминал с благодарной теплотой. Одним из них был Александр Твардовский. «Никому – ни из сверстников, ни из старших поэтов-мэтров, ни из редакторов – не показывал я свои стихи с таким волнением, с таким душевным трепетом, – и это чувство ничуть не потускнело с годами, – признавался Ваншенкин. – Ничье отрицательное суждение не обдавало меня такой горечью, ничья похвала не наполняла таким счастьем...»

Творческая судьба поэта сложилась удачно. Непреодолимых преград ему никто не ставил, в скандалы он не попадал. Критики порой кололи, щипали, но – не очень больно.

Ваншенкин говорил о себе: «Я не принадлежал к литературному руководству, не был литературным "генералом", не служил в редакциях или издательствах, не выступал против кого бы то ни было. У меня неизменно была лишь одна обязанность – хорошо писать».

Его окружали люди, которые к нему благоволили. Не напрасно, конечно, – они видели его талант, индивидуальность. «Писать стихи не в своей манере – все равно, что в обиходе разговаривать с окружающими не своим естественном голосом, а голосом какого-либо актера». Так считал Ваншенкин и следовал этим принципам.

Впрочем, случалось, что поначалу его творчество некоторые отвергали, но, вглядевшись в строй рифм, меняли свое мнение. Например, Николай Грибачев, поэт, многолетний главный редактор журнала «Советский Союз», не постеснялся признаться в своих заблуждениях и сделал ему звучный комплимент в печати: «Константин Ваншенкин, поэт, в общем, мягкого душевного склада, написал стихотворение "Я люблю тебя, жизнь", и оно стало песней, вырвавшейся в космос и постучавшейся в каждое сердце…»

Еще до войны мальчишкой в заводском клубе Ваншенкин посмотрел фильм «Человек с ружьем» и пришел в восторг от главного героя – лихого Кости Жигилева – парня с Путиловского завода, перекрещенного пулеметными лентами, с гармошкой в руках. Эту роль исполнял Марк Бернес.

И потом, слыша голос особого, тяжеловатого тембра и глубоко человеческой интонации, он испытывал радость и волнение. Бернес выражал то, что хотелось услышать поэту. Ваншенкин выразил это в стихах:

Да, слышал певцов я немало,
У них голоса хороши.
Но им иногда не хватало
Вот этой вот самой… души.
За яркой эстрадною кромкой,
Верхов не беря, не звеня,
Звучит этот голос негромкий,
Ведя и волнуя меня.
Мне юность прошедшую видно.
В полнеба играет гроза.
И, знаешь, нисколько не стыдно,
Что вдруг повлажнели глаза.

Артист, прочитал эти строки, был растроган и захотел познакомиться с автором. При встрече Бернес понравился Ваншенкину еще больше – своей простотой, естественностью, живостью и точностью суждений. Он предложил: «Напишите песню о детях, о том, что они – это будущие мы. Подумайте. Будет одна строфа – звоните…»

С песней ничего не получалось. Однако они подружились, перешли на «ты». Бернес время от времени говорил: «Ну, когда мы с тобой что-нибудь сделаем?» Но Ваншенкин об этом уже и не мечтал: Бернес был требовательным, жестким – сразу видел, чувствовал, что подойдет для его репертуара, а что нет.

В конце 1957 года у Ваншенкина вышел сборник стихов «Волны». Он привез его Бернесу. Книга открывалась стихотворением без названия, с первой строкой «Я люблю тебя, жизнь». Бернес прочитал его и воскликнул: «Вот это то, что мне нужно! Я это давно ищу! Вот это будет песней!»

«Какая же это песня? – засомневался Ваншенкин. – Из этого песни не получится».

Бернес отмахнулся: «А, ты ничего не понимаешь! – И начал ходить по комнате, громко читая стихи и вставляя время от времени: "Это то, что мне нужно!"»

Стихотворение пришлось сократить: из двенадцати четверостиший осталось восемь. Песню Бернес назвал «Баллада о жизни». Музыку написал Эдуард Колмановский.

Песня имела потрясающий, невероятный успех. Потому что в ее словах есть то, что близко и дорого каждому человеку. Ее пели многие артисты, но лучше всех – Бернес. Как-то его спросили, какая песня у него любимая, он ответил: «Я люблю тебя, жизнь».

Ваншенкина, как и любого поэта, часто спрашивали, как рождаются стихи. Он пожимал плечами – мол, не знаю. Наверное, так и было. Однако поэту было суждено проникнуть в этот таинственный, загадочный мир, овладеть искусством «видеть невидимое», улавливать то, что мелькнет на мгновение и исчезает…

Однажды Ваншенкин попал в снегопад. Он был густой-прегустой, все вокруг потемнело, белая пелена окутала все вокруг. И вдруг сознание озарили рифмы, ставшие песней:

За окошком свету мало,
Белый снег валит, валит.
А мне мама, а мне мама
Целоваться не велит...

В памяти слушателей, чьи виски уже поседели, наверняка остались и другие песни на стихи Ваншенкина: «Я спешу, извините меня» (эту тоже исполнял Бернес), «Вы служите, мы вас подождем», «Как провожают пароходы», «Солдаты». Был еще чудесный лирический «Вальс расставанья»: «Cлышишь тревожные дуют ветра, / Нам расставаться настала пора. / Кружится, кружится пестрый лесок, / Кружится, кружится старый вальсок, / Старый забытый вальсок...»

Овации зрителей вызывала песня на слова Ваншенкина «Алеша», музыку к которой написал Колмановский. Помните?

Белеет ли в поле пороша
Иль гулкие ливни шумят,
Стоит над горою Алеша,
В Болгарии русский солдат…

«Алеша» – народное имя памятника советскому воину-освободителю под болгарским городом Пловдивом, сооруженного в 1952 году. В том образе запечатлен простой русский солдат Алексей Скурлатов. Его трижды считали погибшим, в родительский дом дважды приходила похоронка. Но орденоносец Скурлатов остался жив, после войны он вернулся в родные края, на Алтай…

В своей биографии Ваншенкин вспоминал о войне лаконично: «В 1942 году из десятого класса я ушел в армию. Служил главным образом в воздушно-десантных войсках, участвовал в боях на Втором и Третьем Украинских фронтах. Это было суровое время, но именно армия военной поры сформировала мое поколение…»

Война не оставляла его всю жизнь – болью отзывалась в сердце, тревожила в снах: «Порой проснешься ночью – хоть завой! – / Как будто ты в полях смертельно ранен. / Подумаешь: а кто еще живой? / Неужто только Бондарев да Гранин?»

Он написал много стихотворений о героях, воинской доблести, бесстрашии. А есть строки – о хрупкости жизни, которая на фронте могла разломиться в миг:

Слепил цигарку я прилежно
И чиркнул спичкой раз и два.
А он сказал мне безмятежно:
- Ты сам прикуривай сперва...

От ветра заслонясь умело,
Я отступил на шаг всего,
Но пуля, что в меня летела,
Попала в друга моего.

И он качнулся как-то зыбко,
Упал, просыпав весь табак,
И виноватая улыбка
Застыла на его губах…

В памяти поэта осталась не только война, но и послевоенное время, наполненное инвалидами. Всюду слышались скрип протезов и громыхание каталок. Но эти несчастные не ахали и не охали, а радовались, что остались живы.

Ваншенкин вспоминал, что в Литературном институте было много увечных студентов. Два его сокурсника покупали одну пару перчаток на двоих, потому что у одного после войны осталась левая рука, а у другого – правая…

У Ваншенкина есть щемящее стихотворение на эту тему: «Я вздрогнул: одноногий паренек / Стоял внизу – уверенный и ловкий, / На валенке единственном – конек, / Прикрученный растрепанной веревкой. / В нелепом положении своем / Он выглядел таким невозмутимым. / Свободно оттолкнулся костылем / И покатил, повитый снежным дымом…»

В мемуарах «Писательский клуб» Ваншенкин писал: «Недавно один мой институтский друг обронил:

 У тебя благополучная литературная судьба…

Я ответил:

Конечно, вусмерть не били.

Но сколько было тычков, щелчков, цепляний – в печати, разумеется.

Нас продолжали систематически лечить инъекциями страха разной концентрации. И кое-кого излечили – от литературы...»

Константин Яковлевич Ваншенкин, к счастью, оказался «неизлечим».


Специально для «Столетия»


Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..