Ким Ки Дук: «В Европе мои фильмы воспринимают головой, а в России – сердцем»

Для интеллектуалов – он гуру, для представителей киноэлиты – маргинал. Объективно лишь одно: более выдающейся фигуры в азиатском кинематографе на сегодняшний день нет.

Он родился и вырос в простой рабочей семье. Учился в сельскохозяйственной школе, работал на заводе, служил в морской пехоте. В среде, в которой он жил и формировался, культурные ценности считались блажью богатых бездельников. Ему, работавшему на производстве с раннего детства, было не до культурных ценностей, да и не по карману они были. В то время, когда его более удачливые сверстники грызли гранит науки в университетах, он свои «университеты» проходил на заводе за станком, потом в армии, потом снова на заводе. Но, пройдя свои «рабочие университеты», он неожиданно для себя вдруг серьезно увлекся живописью и в 30 лет уехал в Париж – изучать историю живописи, где проучился два года: рисовал картины и тут же продавал их, чтобы прожить. Случайный поход с другом в кинотеатр стал для него судьбоносным. Он оставляет живопись и возвращается домой, где начинает писать сценарии, и через год уже получает Гран-при Гильдии за лучший сценарий от института сценаристов (Educational Institute of Screenwriting). Потом последовали награды за следующие два сценария, и он снимает свой первый фильм «Крокодил», который также имел большой успех. Окрыленный результатами, он не перестает снимать и снимать кино, словно пытаясь наверстать упущенное время. Он становится постоянным участником различных Международных кинофестивалей и получает многочисленные призы за свои фильмы…

С кинорежиссером Ким Ки Дуком – обладателем «Серебряного медведя» в Берлине (2004), «Золотого льва» в Венеции (2012), «Золотой пальмовой ветви» в Каннах (2007), а также наград других кинофестивалей – мы встретились на Российско-Британском кинофестивале в Сочи, куда он был приглашен в качестве председателя жюри основного конкурса. Затем продолжили нашу беседу в Москве.

– Господин Ким, вы достигли в кино многого, стали знаменитым человеком. Что для вас слава, популярность – она помогает вам в жизни или тяготит?

– Если бы я не был знаменитым, а остался простым работягой, я бы сейчас, например, не сидел здесь и не говорил с вами, не встретился бы со своей переводчицей Дашей (улыбается). Конечно, приятно, когда тебя знают, твои фильмы нравятся людям. Вот вчера, например, пошел в кафе, там подошел ко мне один молодой человек, стал просить сфотографироваться с ним, потом другие подошли. Это приятно, что тебя узнают, просят с ними сняться, здороваются, кивают головой. Но есть и обратная сторона медали. Это людская зависть, а отсюда недалеко и до ненависти. С этим связаны разные неприятности. Есть такая турецкая поговорка: «В дерево, у которого много плодов, хочется бросить камень». Конечно, зависть – это ужасно, я на себе не раз ощутил ее плоды. Я снял 25 фильмов, и в меня не раз «кидали камни». Я вынужден был принять это. Правда, проходит какое-то время, я снимаю новый фильм, и меня уже не ругают, а начинают хвалить, превозносить до небес. Если абстрагироваться, получается – то кидают камни, то снимают плоды. Я принимаю всё: и хорошее, и плохое. Это жизнь, она бывает разной.

  – А что если вам снять фильм о человеческой зависти, как она разрушает человека и сколько она приносит горя. Мне кажется, это интересная идея.

– Я уже думал об этом. Но боюсь это превращать в сценарий: люди могут воспринять это, как мою личную историю из моей жизни. А мне бы не хотелось этого. Но я подумаю над этим.

– Вы могли бы назвать свой самый любимый фильм из вашей фильмографии?

– Мне очень часто задают этот вопрос, и я отвечу так же, как и отвечал ранее. Я снимал свои фильмы в разное время и находясь в разном возрасте, и я не смогу ответить правильно на этот вопрос. Потому что фильмы двадцатилетней давности, и фильмы десятилетней давности сняты человеком разного возраста, поэтому я не могу оценивать их сейчас однозначно, как оценивал их в свое время. Сейчас я их буду оценивать уже по-другому, с высоты другого возраста, а это неправильно, потому что восприятие этих фильмов у меня в разные годы разное. Но если уж хорошо подумать, наверное, вот этот не очень давний фильм: «Человек. Пространство. Время. И снова человек», в который я вложил всего себя. Если вы его не видели, я советую вам посмотреть, и вы поймете, что я хотел всем этим сказать. Но я хочу вас предупредить, что это не простой фильм. Он может таким показаться вначале, там много философских понятий. Многие считают, что это очень жестокий фильм, что Ким жестокий, что он не любит людей, показывает всё плохое. Но на самом деле всё обстоит иначе, причина здесь в другом. Я хотел показать, что всё в мире циклично, и что всё в мире – это энергия. Всё крутится, и одно сменяет другое, и так проходит цикл определенного отрезка жизни. Наоборот, как мне кажется, – это очень чистый и прекрасный фильм.

– Когда вы принимаетесь за новый проект, у вас бывает страх, сомнения, что что-то не получится, или вы уже твердо уверены в успехе, и знаете, как снимать этот фильм?

– Когда я только начинаю писать сценарий, я уже знаю, как я буду снимать свой фильм, у меня уже нет никаких сомнений. Потому что в голове у меня уже выстроен весь фильм, всё продумано до мельчайших подробностей от начала и до конца. Единственный раз я засомневался, когда я снимал фильм «Человек, Пространство…», и у меня на минуту дрогнула рука. Я подумал: а вдруг меня не поймет мой зритель. Но я взял себя в руки и продолжил делать начатое.

 – Я читала, что вас не очень, как бы это сказать помягче, ценят в вашей стране?

– В Корее я не изучал, как ко мне относятся, а вот в Европе и в России, я знаю, что у меня есть фанаты. В отношении Кореи, наверное, как раз применима та турецкая пословица с деревом, когда камни бросают (улыбается).

– Как вы относитесь к российскому кинематографу? И чего, на ваш взгляд, ему не хватает?

– Я плохо знаю ваше кино, так как очень мало смотрел российских фильмов, и боюсь, что моя оценка будет необъективной. Блокбастеры я не могу оценивать, а вот фильмы, которые я посмотрел в России – это «Не плачь, не умирай, всё воскреснет», «Братья Карамазовы» и еще несколько фильмов – мне они понравились.

– Вам нравится Россия, ее люди? Хотели бы вы, например, здесь жить?

– Да, очень нравится. Здесь очень хорошие люди, чуткие, душевные. Россия – страна величайшей культуры, литературы, искусства, и художественный уровень у нее гораздо выше, чем в Европе. Я это вижу, в том числе и по отношению к моим фильмам, их пониманию. В Европе мои фильмы люди воспринимают, в первую очередь, головой, а в России люди видят сердцем. И это главное отличие. Мне близка эта эстетика, и я даже хотел бы здесь жить.

– Вы не хотели бы снять кино в России?

– Хочу, и собираюсь снять, если все хорошо сложится. Вообще, я готов в год снимать по три фильма, если была бы такая возможность. Сейчас в моем рабочем портфеле десять завершенных сценариев, и я готов снять по любому из них фильм.

– А что вам мешает?

– Я пока немного занят, доделываю фильм, который снимал в Киргизии. Занимаюсь тем, что называется постпродакшн. Потом, наверное, возьмусь уже за производство фильма в Москве.

– И о чем будет ваш фильм?

– Ну, об этом пока говорить рано. Я еще сам не решил, какой из десяти сценариев буду воплощать в жизнь в России. Знаю только, что локации для съемок и актеры все будут российские.

  – А деньги для съемок вы уже нашли?

– Я сам финансирую свои фильмы. Правда, картина, которую я снимал в Казахстане, была снята с участием казахстанской продюсерской компании, ну а в Киргизии я снимал полностью на свои деньги.

  – Вы любите экспериментировать в кино?

– Да, очень! Я иногда делаю такие вещи в кино, которые людям даже в голову не придут. Но очень важно, я уже говорил об этом ранее, чтобы это была интересная история, и чтобы она нравилась людям.

– А по каким критериям вы выбираете своих актеров на роли?

– Я не провожу кастинги, не даю двум десяткам людей читать сценарий, а только одному. Я даю ему прочитать сценарий, потом мы беседуем. Если я вижу, что он понял сценарий, и если я вижу в нем энергию, то я выбираю его. Мне неважно, как он раньше играл, где играл, известный ли это актер или нет, мне важно, есть ли у него энергия сейчас сыграть. У меня свой подход к человеку. Вот, например, на фильм «Пьета» я искал актеров в Японии, но актеры там по разным причинам отказались сниматься. Тогда я вернулся в Корею и взял на роли, можно сказать, первых попавшихся знакомых актеров. А потом на Венецианском фестивале за этот фильм получил «Гран-при» – Золотого Льва, а актеры, сыгравшие там, стали звездами. А те актеры, что отказались, кусали потом локти, и теперь просят меня, чтобы в следующий раз их снял.

– Как вы думаете, вы уже достигли своего потолка в творчестве, или есть еще у вас потенциал роста?

– Нет ничего вечного, законченного, вся жизнь движется то вверх, то вниз. В настоящее время я отдыхаю. Несмотря на то, что я пишу сценарии, веду подготовительную работу – это для меня отдых. И я чувствую в себе силы и энергию, чувствую в себе уверенность, снять что-то хорошее. И скоро я с новой силой опять примусь за очередной фильм. Я уверен, что сниму фильм, о котором зрители с восторгом скажут, что, да, Ким Ки Дук еще может нас удивить, есть еще, как у вас говорят, порох в пороховницах. Я чувствую внутри себя этот огонь и огромное желание снимать с каждым разом лучше и лучше. Мне кажется, я еще многое могу сказать зрителям в своих фильмах.

– У вас был случай, когда на съемках вашего фильма чуть не погибла актриса, и вы после этого поселились далеко от людей, в труднодоступном месте. Это был акт самонаказания?

– Не совсем так. Я уже стал известным режиссером, и люди стали манипулировать мной, они хотели получать от меня только деньги… В общем, я не хочу сейчас возвращаться к этим воспоминаниям. Я испытал много боли. Я был очень разочарован в жизни, в людях, это был такой момент в жизни, как, например, сломать ребро – большая неприятность. И мне хотелось уйти далеко от людей, побыть уединенно со своими мыслями, переосмыслить свою жизнь. Я прожил отшельником три года. Через три года я снова вернулся в кино, снял очередной фильм и получил главный приз на Венецианском кинофестивале. За это время я многое пересмотрел в жизни. Я раньше думал, что все люди изначально хорошие, и что на дурные поступки их толкают какие-то обстоятельства: бедность, горе или что-то еще. Теперь я лучше понял жизнь и человека, и по-другому отношусь к людям. Я все переосмыслил и понял, что заяц всегда будет зайцем, медведь – медведем, змея останется змеей. И надо так к этому и относиться. Раньше я думал, что заяц может на некоторое время стать змеей, ну а потом вернется к своей сущности. Но это не так, от своей сущности не уйдешь…

– Вы оптимист или пессимист по жизни?

– Я вам все же очень рекомендую посмотреть фильм, о котором уже говорил выше, и вы получите ответ на этот вопрос. Я считаю, что жизнь – это круг энергии, в ней всё есть: и радость, и грусть, где всё периодически меняется – в этом вся наша жизнь. Вот я несколько дней назад упал и сломал ребро. Тридцать минут не мог пошевелиться, потом позвонил своей переводчице Даше, она вызвала врача. Ну, наверное, это тоже для чего-то было нужно в моей жизни? И это тоже часть жизни, и я это принимаю. Всё делается для чего-то. Сейчас уже боль почти прошла.  Жизнь всегда – это плюс и минус, и я ее воспринимаю и принимаю такой, как она есть.

– Я где-то читала, что вы боитесь двух вещей: любви и смерти. Меня поразила эта фраза. Так ли это? И можете ли вы это объяснить?

– Не помню, может, я это и говорил когда-то. Но это еще раз подтверждает мою мысль, в этом, действительно, есть своя логика. Если вы кого-то любите, вы боитесь его потерять. Отсюда и страх любви и смерти всегда присутствует, и это естественно. Человек боится, потому что его пугает неизвестность.

– Почему вы перестали заниматься живописью и сконцентрировались только на кино?

– Я считаю, что и живопись, и кинематограф – это очень близкие вещи. Однако картина не может содержать в себе фильм, в то время как художественный фильм может содержать в себе множество картин. Именно поэтому я выбрал кинематограф, как нечто, гораздо более удобное для выражения своих идей, мыслей, чувств. Я понял, что в кино я смогу себя выразить гораздо полнее, нежели в живописи.

– Вы счастливый человек? Что в вашем понимании – счастье?

– Да, я счастливый человек. В настоящее время я чувствую себя особенно счастливым.  Я больше двух лет назад уехал из Кореи, я мечтал снимать кино, путешествовать, ездить по разным странам, и моя мечта осуществилась. Я недавно снял два фильма в Казахстане и в Киргизии, сейчас, если получится, сниму кино в России. У меня появилось много друзей, поклонников, ко мне хорошо относятся, меня любят, ценят, мне готовы помочь, причем многие бескорыстно. Да, я очень счастлив и благодарен людям! А еще я недавно познакомился с девушкой, и она делает меня счастливым. Всё это вместе взятое дает мне силы и большой творческий стимул для работы.

 – Она русская?

– Да.

– Как же вы с ней общаетесь без знания русского или английского языков?

– Ну, пока на очень примитивном уровне, с помощью словаря, жестов, взглядов. Но надеюсь, я постепенно выучу русский язык (счастливо улыбается).

– Есть ли у вас кумиры в кинематографе?

– Ну, не знаю, можно ли их назвать моими кумирами, но мне нравятся, например, Мартин Скорсезе, Ларс Триер, Эмир Кустурица и еще несколько режиссеров. Хотя мы все абсолютно разные, но в этом и прелесть.

– Вас называют восточноазиатским Ломоносовым и корейским Тарантино, вы согласны с этим?

– Думаю, что мы с Тарантино абсолютно  не похожи, мы совсем разные. Самая  большая разница между нами, что  он перед тем, как снимать  свои фильмы, очень много пересмотрел разных фильмов и у него часто присутствуют, как бы это вам сказать, в фильмах фильмы. То есть очень многое повторяется из фильма в фильм, что мне совсем несвойственно. Ну а общее у нас, что и он, и я не обучались в учебном заведении своей профессии.

– У вас в фильмах очень мало диалогов. А некоторые фильмы вообще без слов: например, в фильме «Мёбиус» не произнесено ни одного слова. Это ваш принцип?

– Я бы не сказал, что это принцип. Просто в некоторых фильмах, на мой взгляд, действительно нужно ограничивать диалоги, а в некоторых вообще слова не нужны. Акцент делается на актерской игре, на содержании фильма, его истории, нюансах. И слова здесь будут только отвлекать от главной сути.

– У вас так много разных наград за фильмы. Их даже больше, чем самих фильмов. Это значит, что каждый фильм у вас имеет по несколько разных наград. Вас это, конечно, не может не радовать. Ну, а как насчет «Оскара»?  Вы не очень расстраиваетесь, что его пока нет в вашем наградном арсенале?  

– Да, у меня много разных наград. Конечно, мне приятно их получать, это оценка моего труда, мой успех. Но при этом мне иногда бывает немного грустно: ведь если получаю награду я, значит, другой не может из-за меня ее получить. А по поводу «Оскара», для некоторых это самоцель – получить его. У меня нет такой цели. Если мне дадут эту награду когда-нибудь, я поблагодарю, если нет, мне хватает и других моих наград, и я буду спокойно жить и работать без нее, как и раньше.

 – У вас в этом году юбилей – 60 лет. Где и как вы его планируете отметить?

 – Я пока еще не думал. Это будет только в декабре… 

Беседовала Фаина Зименкова