А может, все мы братья?

Наверняка этот фильм смотрели те, кто соскучился по нормальной, человеческой, если хотите, гуманистической оценке событий. Сегодня – это события, разыгрывающиеся, к сожалению, все больше на «национальной почве». Наконец-то на телеэкране они нашли свое серьезное художественное отражение.

Можно как угодно объяснять и оценивать заложенные Сталиным принципы государственного устройства СССР и принципы дружбы народов, но войны между нами не было – был мир. При этом ни одна из наций не ущемлялась – уж поверьте журналистам, объездившим весь Союз. Маленькая деталь: первая из табличек на государственных учреждениях обязательно была на украинском, узбекском, эстонском, литовском и других языках. Первая. Вторая на русском – это да, язык межнационального общения. В Мордовской АССР висели три таблички. Одна – на русском, а две другие – на двух языках мордвы: мокша и эрзя. Есть там еще одна народность – шокша. Государственного языка ей не досталось, там всего-то две-три деревни, но как сохранялись в местном доме культуры обычаи малого народа, как тщательно соблюдались даже правила надевания национального костюма – это я запомнила из командировки на всю жизнь.  

«Вторая табличка», между прочим, помогла и помогает выжить в постсоветской жизни миллионам людей, которые двинулись не в Турцию, между прочим, не в Иран, не в какую-либо другую страну, а в Россию-матушку, которая хоть как, хоть с окриком, хоть с визгом, но даст поесть, отоспаться и поработать, чтобы куче детей в горах какую-никакую денежку послать. Семья киргизов у нас двор подметает, таджики здоровенный дом в нашем районе построили, а следом и другой, молдавская семья ремонт сделала в нашей пожилой квартире, а украинка стала отличной помощницей по хозяйству. Узбекские и таджикские девчонки вместе с кавказскими парнями в соседнем магазине торгуют. «Не жалеете, что в школе русский язык учили, пригодился все-таки?» «Не жалеем». Это так, к слову.  

Сценарист Нина Якаб и режиссер Алексей Лебедев создали телесериал о трех братьях по крови, внебрачных детях одного русского ловеласа-морячка – русском, еврее и азербайджанце, если национальность определять по матери.

Дело разворачивалось на экране в течение восьми серий. Когда закончилось – стало грустно, что нет продолжения. Три разных человека – депутат Борис Абрамов (Евгений Дятлов), мама которого уехала на ПМЖ в Израиль, и он тщательно скрывает от электората этот факт, русский предприниматель-романтик Санька (Андрей Федорцов), азербайджанец Рустам (Фуад Османов) – водитель маршрутки, который приехал в Москву, чтобы вылечить десятилетнего больного сына-сердечника, поначалу в штыки воспринимают свое «братство». Слишком они разные, выросшие дети одного любвеобильного холостяка (Сергей Никоненко). Слишком привыкли мыслить штампами и не задумываться о том, что всем – больно, все хотят видеть своих близких живыми и здоровыми, все хотят иметь свой кусочек хлеба и желательно – с маслом. И только столкнувшись тесно, три человека, а вместе с ними и их семьи, и их окружение, начинают думать по-другому. Потому что они – хорошие люди, очутившиеся волей дурных политиков в нехороших обстоятельствах. А вот тележурналистка Катя (отличная работа актрисы Евгении Игумновой, между прочим, полукитаянки) всегда хорошо относится ко всем людям и недоумевает, как это можно относиться по-другому, хотя и ее преследуют разные недоумки.  

Один малозначительный эпизод заставляет депутата, главу Союза патриотических сил Бориса Абрамова вдруг осознать, что ведь не от хорошей жизни приехала в Москву украинка, которую он нанял в качестве няни к своей дочке. Эта обычно расфуфыренная дамочка, «така щирая хохлушка» с сильным акцентом, вдруг плачет у телефона, потому что где-то там далеко, в Виннице, у ее дочки сыночек заболел – и надо бы там быть, возле внучка, а она здесь деньги зарабатывает, чтобы дочь и внук могли хорошо жить «на Украйне милой». И что-то меняется в глазах депутата, он задумывается над тем, чего же стоит его воинствующий патриотизм, если он не даст достойно жить этим вовсе не чужим, а вполне родным по крови украинцам.

А Санька вдруг не договаривает ругательство «чернож…» по отношению к какому-то бандюку, потому что его единокровный брат Рустам тоже… черноволос.

Как странно: чтобы стать человеком, а не двуногим животным, всюду видящим врагов, надо всего лишь вовремя остановиться, оглянуться и задуматься.  

В фильме представлены и другие слои общества – люди с преступным или слишком неустойчивым образом мышления, которых, видимо, ничто уже не исправит: ни воспитание, ни порицание. Они сейчас в своей стихии. Но они же, по счастью, оказываются в проигрыше. Как и положено в сказке с хорошим концом.  

В жизни, как в сказке, бывает нечасто. Но почему же люди среднего, а не только старшего возраста, вспоминают жизнь в последние десятилетия существования СССР как нереально, сказочно спокойную? Прекрасный азербайджанский актер Фуад Османов (Рустам) в интервью, опубликованном в дни показа телесериала, говорит: «Я, слава богу, «продукт» Советского Союза. В Россию выезжал, еще будучи мальчишкой. И помню те отношения между россиянами и кавказцами. Сейчас, конечно же, многое поменялось… Проблему нужно решать».  

Этот веселый и грустный, этот человечный фильм чуть-чуть, кажется, сдвинул проблему с мертвой точки.

 И это «чуть-чуть» в решении чудовищно разросшейся межнациональной задачи тоже очень важно.  

… После сериала мы с подругой обменялись мнениями.  

- А помнишь, - спросила я, - мы в школе пели на уроках украинскую песню: «Ой, лопнув обруч бiля дижечки, дiвчата мои сыроижечки? Зря что ли пели, а, Сыроежко? А грузинскую – «Сулико»? А эту, азербайжанскую: «Джиб-джиб-джиб, мои цыплятки?» «Джиб-джиб-джиб, мои хохлатки», - продолжила моя подруга, моя белорусско-украинская сестра… А пели мы, между прочим, с ней в детстве в разных концах страны. Такая, знаете ли, повсеместно образовательная политика была.