Заблудившийся среди революций

В мае 1912 года Неофилологическое общество при Петербургском университете было занято очень важной проблемой: выбирали главного русского поэта, «царя поэтов», самого талантливого, самого "великого". Вообще, это было в духе времени. Поэзия была на подъёме, издавались многочисленные литературные журналы, публика активно читала стихи, искала новые таланты.

Не забыт был ещё боевой настрой революции 1905 года; царя Николая, «Николая Кровавого» тогда не проклинали только ленивые. Удивительно, но это время почему-то было принято считать временем «застоя», упадка, регресса в общественной жизни под пятой «царя-тирана». Однако это был самый пик Серебряного века русской культуры, незабвенного расцвета всех (а не только поэзии) искусств. Никогда ещё русская культура не переживала такого подъёма. И хотя принято считать, что в этот эстетический поиск вплеталась упадническая струя декаданса, но она придавала этому явлению только особый аромат увядания...

Революционные настроения, тогда развивавшиеся в русском образованном обществе, странным образом сочетались с эстетической негой, сибаритством, снобизмом, гедонизмом (поиском наслаждений), особенно присущим в то время петербургской буржуазной публике. В чести были поэты этого направления с их вычурными стихами. Таковых было немало, но на общем фоне выделялся один – певец страстных нег любви и в то же время яростный «борец с самодержавием» – успевший уже засветится и на баррикадах Красной Пресни в декабре 1905 года и на студенческих демонстрациях в столичном Петербурге. Это был Константин Дмитриевич Бальмонт. 15 июня этого года – 150 лет со дня его рождения.

Сейчас его помнят уже слабо. А вот на пике Серебряного века это был известнейший творец «великих виршей», весь «воплощённая поэзия», «стихийный гений», полностью «погружённый в откровения своей бездонной души», как писали тогда лучшие литературные критики.

Книги его публиковались массовыми тиражами, и он был очень плодовит: в год выходило по 3–4 сборника. Между тем сам «гений» в означенный 1912 год пребывал за границей, в Париже: он покинул Россию в 1906 году после поражения революции, и всерьёз опасался преследования царских властей. И было за что! Кто как не этот смельчак после участия в студенческой демонстрации в марте 1901 года уже на следующий день читал свои «громоносные» антиправительственные стихи, и не где-нибудь, а на литературном вечере... в Городской думе Санкт-Петербурга!

То было в Турции, где совесть – вещь пустая,
Там царствует кулак, нагайка, ятаган,
Два-три нуля, четыре негодяя
И глупый маленький султан...

В «маленьком султане» все, конечно, узнали самого императора Николая II. Надо полагать, в Городской думе собрались не только вольнолюбивые студенты. Там были городские чиновники, представители тогдашнего делового мира, богатые, влиятельные люди, которым, казалось бы, нужен был порядок и сильное государство, а не революционная буря, но... после своего яркого выступления Константин Бальмонт был единодушно признан «новым поэтическим гением», и, «утопая в цветах», вышел на широкую дорогу общественной популярности.

Далее был 1905 год, уже означенная Красная Пресня, баррикады... Правда, сам поэт после «скромно» признавался, что участвовал в революции «больше стихами», но слава «борца с самодержавием» уже не покидала его.

Особенно она укрепилась за Бальмонтом после выхода в свет его стихотворения «Наш царь» в 1906 году.

Наш царь – Мукден, наш царь – Цусима,
Наш царь – кровавое пятно,
Зловонье пороха и дыма,
В котором разуму – темно...
Наш царь – убожество слепое,
Тюрьма и кнут, подсуд, расстрел,
Царь-висельник, тем низкий вдвое,
Что обещал, но дать не смел.
Он трус, он чувствует с запинкой,
Но будет час, расплата ждёт.
Кто начал царствовать – Ходынкой,
Тот кончит – встав на эшафот.

Стихотворение ложно-патетическое, крикливое, коряво написанное: как можно, например, «чувствовать с запинкой»? Да и ссылка на Ходынку – кровавую давку в Москве при коронации императора Николая Александровича – уж совсем бесстыдная. Ведь, как всем было известно, в этой давке были виноваты московские власти, должным образом не организовавшие народные гуляния, а не юный император, только ещё вступающий на престол. Да и упоминания в издевательском тоне Мукдена, Цусимы, где потоками лилась русская жертвенная кровь, пролитая за Отечество, это со стороны поэта было либо глупостью, либо подлым лицемерием. Впрочем, сам прославленный стихотворец писал сии вирши уже в Париже, где прожил безбедно (ведь ему шли безостановочно гонорары из «рабской России», где, несмотря на все «преследования» продолжали выходить его книги) до 1913 года, когда в честь 300-летия Дома Романовых была объявлена этим самым «царём-тираном» широчайшая политическая амнистия. И наш «свободолюбивый гений» смог вернуться на Родину, где его уже, годом раньше, на заседании Неофилологического общества объявили «великим поэтом России».

И хотя бы извинился перед русским царём, совершившим такой гуманный акт, за оскорбления, за пожелания смерти, «эшафота», убийства...

«Ты должен быть убит, ты стал для всех бедой...» – это из стихотворения «Николаю Последнему». Что ж, тут Бальмонт невольно оказался пророком: царя действительно убили вместе со всей его семьёй и верными слугами...

«Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся...». Поэтическое слово судьбоносно, творцам его надо всё взвешивать перед тем, как пускать в народ свои призывы.

Как бы то ни было, Константин Дмитриевич жестоко поплатился за свои «игры в революцию». После 1917 года он окончательно покинул Россию, переселился в любимый Париж, мечту всех российских либералов, но не был принят в кругах русской эмиграции: о нем ходила стойкая слава «революционера», почти большевика, хотя с большевизмом Бальмонт не поладил. Выдвигался на Нобелевскую премию вместе с Максимом Горьким и Мережковским, но премию получил Иван Бунин. Последние годы своей жизни Бальмонт провёл в приюте для умалишённых в Нуази-ле-Гран под Парижем. Деньги на его содержание жертвовали его старые друзья – русские писатели-эмигранты и композиторы: Бунин, Шмелёв, Зайцев, Алданов, Рахманинов...

Вспоминал ли этот старый больной человек, поэт, издавший за свою жизнь более 40 поэтических книг, свою Родину, своё село Гумнищи в Шуйском уезде Владимирской губернии, где он родился в небогатой семье местного помещика и откуда уезжал в поисках славы в шумный Петербург?..

Он родился летом, в яркий солнечный день, и, видимо, неслучайно призывал своих читателей: «Будем как Солнце!..». Но заблудился в бездне кровавых революций.

И закончил свои дни в декабре страшного 1942 года, в оккупированной фашистами Франции, в дни, когда под Сталинградом решалась судьба человечества, а тело бывшего «величайшего поэта России» несколько человек несли на местное католическое кладбище в Нуази-ле-Гран.

Там и лежит он под серой гранитной плитой – Константин Бальмонт, русский поэт с французской фамилией.

Специально для «Столетия»

Статья опубликована в рамках социально значимого проекта «Россия и Революция. 1917 – 2017» с использованием средств государственной поддержки, выделенных в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 08.12.2016 № 96/68-3 и на основании конкурса, проведённого Общероссийской общественной организацией «Российский союз ректоров».