Зачем к нам приезжал президент Южной Кореи?

Поездка президента Республики Корея в Россию не стала прорывным событием в наших отношениях. Да и не могла им стать. Во-первых, это был рабочий визит – на ступеньку ниже официального. Подобный формат подразумевает: зарубежный гость прибыл не для того, чтобы подписать основополагающий межгосударственный договор или сделать сенсационное заявление. Если визит рабочий, то в переводе с дипломатического языка это значит, что данное мероприятие было специально организовано для решения неких конкретных задач в ходе короткой встречи глав государств.

Например, нахождения взаимоприемлемых развязок проблем. Только ведь эту короткую встречу можно было бы провести и на полях открывшейся позже саммита «большой двадцатки» во французских Каннах, куда Ли Мен Бак был приглашен в качестве полноправного участника.

Прибыв первого ноября в Северную столицу, глава южнокорейского государства в этот день не проводил никаких официальных мероприятий. Как поговаривают, в Санкт-Петербурге высокий гость часть времени зарезервировал для осмотра достопримечательностей. Что ж, заметим, это общемировая тенденция. При этом можно только порадоваться, что наше историческое и культурное наследие становится предметом восхищения и зависти зарубежных гостей. И если из этого интереса удается извлекать еще и внешнеполитический капитал, то вдвойне отрадно.

Что же привело Ли Мен Бака в Санкт-Петербург - помимо желания приобщиться к красотам великого города? Как представляется, главы России и Южной Кореи сосредоточили свое внимание на нескольких основных моментах. Первое - это «ядерная проблема» Северной Кореи, которую США вкупе со своими союзниками пытаются решить уже двадцать лет.

Однако сейчас становится очевидным: Пхеньян вряд ли согласится отказаться от ядерного оружия – всем известно, что случилось с полковником М. Каддафи, добровольно, отказавшимся от разработок «атомной дубинки».

Соответственно, КНДР может пойти на сдачу своего ядерного щита лишь в обмен на что-то очень существенное.

В 1994-м США пообещали Пхеньяну построить атомную электростанцию. Однако потом, когда выяснилось, что в Белом доме так и не соизволили выполнить свои обязательства, КНДР довела ядерную программу до логического конца, два раза проведя ядерные испытания.

Другим пряником, который пытаются всучить КНДР, стала невесть откуда взявшаяся система гарантий безопасности в Северо-Восточной Азии, которую взялась проталкивать российская сторона. Предполагается, что все вовлеченные стороны, в том числе и США, должны будут подтвердить свои гарантии ненападения вначале изустно, а затем и в письменном виде. Но, как убедительно показывает и наш печальный опыт, даже к письменно зафиксированным обещаниям Вашингтона следует относиться с изрядным скептицизмом. Чего уж говорить о неких устных договоренностях.

В нынешних условиях именно мощные сухопутные силы КНДР и ее ограниченный ядерный потенциал являются твердой гарантией предотвращения сползания ситуации у наших дальневосточных рубежей к пропасти войны. Не будь этих факторов, Вашингтон и Сеул давно бы уже решились на военную авантюру, в результате которой у наших границ возник бы очаг напряженности на долгие годы.

Второй крупной темой в диалоге с Ли Мен Баком стало экономическое сотрудничество. На первый план в этой области выходит проект прокладки магистрального газопровода из Приморья до Южной Кореи. Мы стали проявлять к нему бурный интерес после неудачных попыток договориться о цене на поставки газа Пекину. Южной Корее получать «голубое топливо» по трубе намного выгоднее, нежели по морю с Сахалина – в этом случае необходима недешевая процедура сжижения газа. Возникает лишь несколько вопросов. Первый и самый важный – кто оплачивает музыку. Прокладка трубы на расстояние, превышающее тысячу километров, удовольствие не из дешевых. Если это будет «Газпром», то где гарантии возврата средств, полученных этой компанией от российских и зарубежных потребителей? Если эти гарантии все же есть, то в какие сроки проект станет приносить прибыль?

Второй аспект, и, наверно, самый важный: маршрут прокладки трубы неизбежно будет пролегать по территории Северной Кореи. С одной стороны, Пхеньян вроде бы заинтересован в получении валюты за транзит. С другой – строительство газопровода будет означать, что в руках у КНДР появится очень мощный рычаг воздействия на южных собратьев. Да, многие граждане в нашей стране относятся к «стране идей чучхе» с нескрываемой симпатией, но представим себе на минуту, что в отношениях между Сеулом и Пхеньяном возникли трения. Неважно, по какому вопросу, это может быть случайный выстрел в демилитаризованной зоне, провокация Сеула или разногласия на экономической почве. Не пройдет ли Пхеньян на то, что бы перекрыть задвижки, как это сделала Украина в недавнем прошлом? Никто таких гарантий дать не может.

Конечно, газопровод может играть и роль катализатора сближения двух Корей, но это станет возможным лишь тогда, когда Южная Корея перестанет быть сателлитом Соединенных Штатов.

К тому же, нам необходимо избавляться от дисбаланса в торговле с Сеулом – большую часть нашего экспорта составляют углеводороды, а строительство газопровода будет означать сохранение на долгие годы прежней структуры нашего двустороннего товарооборота. Вот новая азартная статья про онлайн казино с контролем честности МД-5.

Единственным путем для нас в изменении статей товарооборота с Южной Кореей был бы экспорт вооружений. Южнокорейские эксперты высоко оценивают наши достижения в области военных разработок. Но сеульское руководство, боясь окриков из Вашингтона, не идет на закупки российской военной техники. Ранее мы все же находили лазейку, поставляя наши танки и прочее вооружение в счет долга бывшего СССР, однако сейчас взаимодействие подобного рода практически сошло на нет.

Еще один существенный пункт – научно-техническое сотрудничество, прежде всего, попытки взаимодействия к космической области. Как известно, мы предоставили корейцам первые две ступени ракеты, а также, построив по нашему проекту космодром на юге этой страны, провели два неудачных запуска искусственного спутника земли. Мало того, что из Сеула раздаются голоса о том, что вся ответственность целиком лежит на российских конструкторах, так южнокорейцы настаивают на том, чтобы мы бесплатно изготовили ракету-носитель в знак признания вины за предыдущие неудачи. При этом, конечно, забывается: южнокорейцы и так получили от нас великое множество технологий, которые позволили им существенно продвинуться вперед в космической отрасли.

В чем-то похожая ситуация и в ядерной отрасли, разработанный российскими учеными малый реактор в Сеуле неизменно называют «практически корейским». Более того, южнокорейцы вознамерились использовать его в экспортных контрактах, отбирая у нас же зарубежные рынки.

Много нерешенных проблем и в других сферах, скажем, в южнокорейских магазинах и на рынках полно российского краба, добытого отечественными браконьерами. Решать этот вопрос себе в убыток в Сеуле не намерены, видимость наведения порядка была создана лишь в обмен на предоставление корейцам прав на большие объемы добычи рыбы в наших же водах.

Одной из потенциально острых проблем в наших отношениях является неизменное стремление Сеула подмять под себя земли российского Приморья. Раньше основной упор делался на корейцев, переселяющихся туда из Средней Азии – они, по мысли южнокорейских стратегов, создали бы там численный перевес. Однако значительная часть корейцев предпочитает не удаленное от центра страны Приморье с его довольно суровым климатом, а плодородные южные регионы России.

Поэтому в ход идут различные уловки. Одна из них – предложение о создании специализированного порта по перевалке южнокорейских грузов на Дальнем Востоке. Определенная часть российского руководства поначалу даже выказывала положительное отношение к этой идее. Но здравый смысл взял верх: нам незачем создавать в этом стратегическом регионе трамплин для экспансии южнокорейцев, вначале экономической, а затем культурной и политической.

Конечно, южнокорейцы от своих далеко идущих планов не отказываются, но мы, исходя из необходимости выбить из американской обоймы еще одного союзника, публично не озвучиваем наши озабоченности. В общем, проблем с Сеулом много. И решать их следует не с правительством Ли Мен Бака, которое согласно южнокорейским законам, уйдет после выборов в начале 2013-го, а с со следующим поколением политической элиты этого государства.