ТС по-тюрски

В конце прошлого года планы Турции по объединению тюркоязычных государств в составе патронируемого ею интеграционного объединения, почти позабытые в последние годы, неожиданно получили новый импульс. 17 декабря генеральный секретарь Совета сотрудничества тюркоязычных стран Халил Акынджы (на фото), выступая на встрече с преподавателями и студентами Азербайджанского университета языков в Баку, заявил о наличии далеко идущих планов «по укреплению истоков вечного братства».

Среди его наиболее радикальных «интеграционных» идей – создание тюркскими государствами единого языка, алфавита, таможенного союза и безвизового пространства.

После стремительного взлета в начале 1990-х гг. идеи тюркской интеграции долгое время буксовали. Сначала из «единого тюркского поля» выпал Узбекистан, отношения которого с Турцией испортились после того, как она предоставила убежище видному узбекскому оппозиционеру, лидеру партии «Эрк» Мухаммаду Салиху. Затем проблемы стала испытывать сама Турция, которая оказалась слишком слаба экономически, чтобы стать признанным лидером всего тюркского мира. Спустя полтора десятилетия после обретения независимости окрепли и сами новые независимые государства. К этому времени они оказались достаточно сильны политически и экономически, уже не нуждаясь, как в начале 1990-х гг., в помощи со стороны нового «старшего брата».

Возрождение идей тюркской интеграции произошло в конце «нулевых», и главную роль в этом сыграл Казахстан. С одной стороны, он давно уже являлся основным инициатором всех интеграционных проектов, с другой, использование тюркской тематики позволяло выбить карты из рук националистов, которые постоянно критиковали правительство за недостаточное внимание к развитию казахского языка и культуры. На 9-м саммите глав тюркоязычных государств, который состоялся в октябре 2009 г. в Нахичевани, президент Казахстана Н. Назарбаев предложил создать Совет сотрудничества тюркских государств (Тюркский совет), который должен был обладать «всеми необходимыми признаками политического регионального объединения, правовым статусом и определенными организационными структурами». Помимо самого совета Казахстан предложил создать ряд общетюркских институтов гуманитарной направленности: Центр изучения тюркского мира и Тюркскую академию, а в ее составе - Центр тюркской истории и культуры, Центр изучения тюркского языка, Тюркскую библиотеку и Тюркский музей.

На стамбульском саммите глав тюркоязычных государств, состоявшемся 16 сентября прошлого года, предложения Казахстана были реализованы. В саммите приняли участие главы пяти из шести тюркских государств: президент Турции Абдулла Гюль, Казахстана Нурсултан Назарбаев, Азербайджан Ильхам Алиев, Киргизии Роза Отунбаева и Туркмении Гурбангулы Бердымухаммедов. Узбекистан от участия в подобных встречах традиционно воздерживается. По итогам саммита было решено создать Совет сотрудничества тюркских государств, руководящими органами которого стали Совет глав государств, Совет министров иностранных дел, Совет старейшин и Комитет старших должностных лиц. Кроме того, были созданы Тюркский деловой совет, в задачи которого входила координация экономического сотрудничества, и Фонд сохранения тюркской культуры в Баку.

Тем самым идеи тюркской интеграции впервые с момента распада СССР получили необходимые для их практической реализации институты. До этого сотрудничество тюркских стран выражалось лишь в форме периодических саммитов глав государств и курултаев, результаты деятельности которых были весьма скромными.

Кроме того, с 1992 г. в Алма-Ате действовала Объединенная администрация тюркских искусств и языков, а в 1998 г. в Баку была создана Парламентская Ассамблея тюркоязычных стран, которые вошли в состав Тюркского совета. Примечательно, что роль лидера тюркской интеграции в очередной раз пытается взять на себя Турция. Секретариат Тюркского совета было решено разместить в Стамбуле, а финансирование его деятельности в течение первых трех лет взяло на себя турецкое правительство. Генеральным секретарем совета был назначен опытный турецкий дипломат, бывший посол в РФ Халиль Акынджи, главным полем деятельности которого явно должно было стать пространство бывшего СССР.

Но в деятельности Тюркского совета сразу же обозначились проблемы. В его состав вошли лишь четыре из шести тюркских государств – Турция, Азербайджан, Казахстан и Киргизия. Туркменистан, хоть и принимал участие в ежегодных саммитах, от участия в интеграционных проектах воздержался. Причины этого, по всей видимости, кроются в политике нейтралитета, провозглашенной первым президентом страны С. Ниязовым. Несмотря на большое влияние Турции в экономике, Туркмения, судя по всему, предпочла воздержаться от тесного сотрудничества со своими «тюркскими» соседями по региону. Между тем, «выпадение» Узбекистана и Туркменистана означает, что в Тюркском совете не участвует большая часть тюркского населения Центральной Азии. К тому же Туркменистан обладает крупнейшими в регионе и вторыми в мире после России запасами природного газа, экспорт которого мог бы стать локомотивом экономической интеграции.

Базовой проблемой тюркского мира является и отсутствие общих границ. Если Казахстан, Киргизия, Туркмения и Узбекистан граничат друг с другом, то от Азербайджана их отделяет Каспийское море. Общей границы с Турцией фактически не имеет и Азербайджан. На небольшом участке с ней граничит входящая в состав Азербайджана Нахичеваньская автономная республика, которая, однако, отделена от основной территории страны Арменией. Территориальная разобщенность основных центров тюркского мира мешает реализации совместных экономических проектов. Их ключевым звеном мог бы стать экспорт нефтегазовых ресурсов, которыми богата Центральная Азия. Однако неурегулированность правового статуса Каспийского моря и спор по поводу принадлежности ряда морских месторождений между Азербайджаном и Туркменией мешают реализации этих проектов. Как следствие экономическое сотрудничество тюркских государств явно пробуксовывает. К примеру, товарооборот Казахстана с тюркскими странами в 2009 г. составил всего 3,7 млрд. дол. или 3,8% его общего объема.

Между тем, усилия тюркских «интеграционистов» на этот раз направлены и на развитие экономического сотрудничества. Судя по заявлению Халила Акынджы, тюркским странами предлагается проект тесной экономической интеграции, включая свободное движение товаров, услуг (таможенный союз) и рабочей силы (безвизовое пространство). Причем союз этот должен отличаться от всех интеграционных объединений, существовавших ранее на постсоветском пространстве, так как в нем, по словам Х. Акынджы «никто не должен быть «старшим братом», должны учитываться взаимные интересы стран».

Однако с равенством стран все далеко не так просто. Все участники Тюркского совета обладают разным экономическим весом. По размеру ВВП Турция примерно в три раза опережает Азербайджан, Казахстан и Киргизию вместе взятые.

Экономика Киргизии после «апрельской революции» вообще находится в плачевном состоянии и критически зависит от внешней помощи, оказывает которую главным образом Россия.

Экономическое неравенство имеет и политические последствия. Как показывает опыт Евросоюза, более развитые страны – Германия и Франция, обладают гораздо большим влиянием, чем остальные его члены. Среди тюркских государств наиболее влиятельной является Турция. Но перспектива обрести нового «старшего брата, пусть и близкого по языку, особого энтузиазма у правящих элит новых независимых государств не вызывает. За годы, прошедшие после распада СССР, их экономика окрепла, политические системы стали гораздо более устойчивыми, и желанием расставаться даже с частью своего суверенитета они не горят. Поэтому на пути реализации провозглашенного Халилом Акынджы принципа равноправной интеграции стоят серьезные препятствия в виде большой разности экономических потенциалов и амбиций политических элит.

Стержнем тюркской интеграции традиционно выступает гуманитарная составляющая, где центральным является вопрос общего языка. Как правило, необходимость его введения обосновывается ссылками на существовавшую некогда единую культурно-историческую общность. По словам казахского политолога, руководитель Фонда Алтынбека Сарсенбаева Айдоса Сарыма, слова которого приводит республиканская газета «Мегаполис»: «Как известно, век назад представители тюркских народов говорили на одном языке и никаких сложностей по этому поводу не испытывали. В истории уже были такие прецеденты: так называемый чагатайский язык, который служил языком межгосударственного и межнационального общения». Теперь же наиболее реальным кандидатом на роль единого языка он считает турецкий, поскольку именно Турция демографически и экономически является самой крупной страной тюркского мира.

С принятием общего алфавита тесно связана давно вынашиваемая идея перехода на латинский алфавит. Из пяти тюркских стран СНГ на латиницу к настоящему времени перешли Азербайджан, Туркмения и Узбекистан. Казахстан и Киргизия пока продолжают пользоваться доставшимися с советских времени алфавитами на основе кириллицы. Серьезных попыток перейти на латиницу ни та, ни другая страна пока не предпринимала, хотя вопрос этот периодически поднимается. Однако развитие «тюркской интеграции» неизбежно поставит его на повестку дня. «Мы перейдем на латиницу – это железно! – заявил, комментируя в интервью «Мегаполису интеграционные инициативы Х. Акынджы Айдос Сарым. - Это вопрос времени, вопрос политической воли. И я в этом нисколько не сомневаюсь». По его мнению, новый латинский алфавит позволит «вернуть то культурное наследие, что у нас было», а также «развить и модернизировать казахский язык».

Перспектива возвращения культурного наследия казахов кажется весьма призрачной ввиду того, что на латинице оно практически отсутствует. В качестве алфавита она бытовала недолгий период с 1929 по 1940 г., после чего был введен кириллический алфавит. Абсолютное большинство казахских текстов в советский и постсовесткий период было создано на нем. Причем опыт Узбекистана показывает, что переход на латиницу повлек за собой не возвращение культурного наследия, а резкое снижение уровня образования населения, лишившегося возможности читать привычные тексты на кириллице. Само по себе введение латиницы не приведет к созданию единого языка. Тюркские языки относятся к разным группам: казахский, киргизский и узбекский – к кипчакской, а туркменский, азербайджанский и турецкий – к огузской. И заставить целые народы перейти на другой язык, пусть и похожий на их родной, вряд ли возможно.

Столь пристальное внимание к языковым аспектам интеграции объясняется тем, что язык – это едва ли не единственное, что объединяет сегодня тюркские народы. Если из интеграционного контекста убрать языковую тематику, то основания для создания тюркского союза окажутся весьма шаткими. Но и сама по себе языковая близость вряд ли может послужить единственным основанием для создания интеграционного объединения.

Гораздо более близкие по языку и расположенные в непосредственной близости друг от друга арабские страны, создавшие полвека назад Лигу арабских государств, так и не образовали какого-либо межгосударственного союза.

Не увенчались пока успехом и попытки создания объединения ираноязычных государств – Ирана, Афганистана и Таджикистана. Территориально удаленные и различающиеся по языку тюркоязычные страны ожидают не менее, а возможно и гораздо более серьезные трудности.

Тем не менее, России следует обратить пристальное внимание на очередную попытку «тюркской интеграции» хотя бы потому, что на ее территории проживает большое число тюркских народов, многие из которых имеют свои национальные республики. По мнению того же Айдоса Сарыма, Россия, учитывая состав ее населения, вполне может присоединиться к «тюркоинтеграции». К тому же превращение Тюркского совета в полноценное межгосударственное объединение объективно входит в противоречие с членством в Таможенном союзе крупнейшей по территории страны тюркского мира – Казахстана. Учитывая, что создание Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана уже зашло гораздо дальше, чем любой другой из постсоветских интеграционных проектов, оставлять без внимания вновь запущенный процесс тюркской интеграции не стоит.