Тегеранский клубок

Гипертрофированное внимание к иранской ядерной программе и сознательное преувеличение ее значения объясняется просто: идет большая геополитическая игра. В ней принимают участие США, Израиль, Евросоюз, Россия, соседние с Ираном арабские государства и само тегеранское руководство.

Выиграть стремится каждый – но выигрыш у каждого свой. Антииранская позиция Вашингтона во многом сохраняется по инерции - со времен иранской исламской революции 1979-го, покончившей с американским засильем в этой стране. Во всяком случае, администрации Барака Обамы она досталась по наследству. А большое влияние на американскую политику в отношении Тегерана продолжает играть и могущественное произраильское лобби, требующее максимальной жесткости в подходе: и к его ядерной программе в частности, и к самому исламскому режиму вообще. Кроме того, спекулируя на «иранско-шиитской угрозе» для ближневосточного региона, прежде всего для арабских соседей Ирана по Персидскому заливу, Вашингтон стремится компенсировать потерю своего авторитета в этих краях, хотя бы частично восстановить свое влияние.

Сидящий за «игорным столом» Израиль в раздувании антииранской истерии и разглагольствованиях о собственной безопасности, которой-де грозит ракетно-ядерное тегеранское чудище, видит способ выйти из международной изоляции, отвлечь внимание от созданного им самим тупика в ближневосточном мирном процессе, создать общую с консервативными арабскими режимами платформу для «противодействия иранскому экспансионизму».

У Евросоюза самостоятельной позиции фактически нет, и он играет по американским правилам, несмотря на крайнюю заинтересованность европейских деловых кругов в иранской нефти, иранском газе, емком иранском рынке.

Арабские государства Персидского залива напуганы ростом влияния Тегерана в регионе, а потому охотно прислушиваются к антииранским увещеваниям из Вашингтона, лихорадочно закупают вооружения, в основном в США, на многие миллиарды долларов, намекают на возможность разработки собственных ядерных программ в ответ на иранскую.

Противостояние с Западом по поводу ядерной программы отчасти выгодно и самому иранскому руководству. Сейчас оно расколото на реформаторов и консерваторов.

Результаты последних президентских выборов, на которых победу одержал Махмуд Ахмадинежад, вызвали в обществе глубокие противоречия, поставившие страну на грань политического кризиса. Приверженность собственной ядерной программе - как способу отстаивания национального суверенитета и демонизация США и Израиля в качестве врагов нации и ислама - призваны объединить иранцев вокруг руководства и, тем самым, укрепить позиции нынешней власти. Поэтому легкими партнерами на переговорах представителей Тегерана назвать никак нельзя.

Так выглядят интересы и «ставки» всех сторон – кроме России. Теперь – о нас. Москва зачастую подает противоречивые сигналы, или, попросту, старается усидеть на двух стульях. С одной стороны Россия хочет «перезагружать» отношения с администрацией Барака Обамы. В качестве частичной платы за отказ от размещения американской системы ПРО в Польше и Чехии она демонстративно задерживает поставки Ирану зенитных комплексов С-300 по ранее заключенному контракту. Этот шаг уже вызвал резкую реакцию в Тегеране: там смущены, обижены и считают, что поставлены под сомнения перспективы всего российско-иранского сотрудничества. Москва также намекает на новые санкции в том случае, если Иран не примет совместно выработанные группой «5 плюс 1» - члены Совета Безопасности ООН плюс Германия - предложения по выходу из этого кризиса. Видимо, с той же целью Росатом затягивает пуск построенной при российском содействии первой иранской АЭС в Бушере. Да, Дмитрий Медведев заявлял: у Москвы нет никаких данных о том, что Иран разрабатывает собственное ядерное оружие. Но тогда, естественно, возникает вопрос, почему Россия трижды голосовала за введение санкций по отношению к Ирану? Тем более что Москва стремится развивать сотрудничество с Тегераном во всех сферах, предлагает обогащать для него ядерное топливо на своих заводах. И настойчиво намекает по дипломатическим каналам о своем несогласии с ужесточением санкций в отношении Тегерана и предпочитает урегулировать проблему путем переговоров.

Эта самая «проблема» настолько запутана западными журналистами, что стоит напомнить о ее происхождении. Истоки иранской ядерной программы восходят еще к временам Мохаммеда Резы Пехлеви. Именно при шахе в Тегеране, по американской технологии, был построен исследовательский ядерный реактор, на котором можно было получать радиоактивные изотопы для медицинских целей, а немецкие подрядчики начали строительство АЭС в Бушере. После революции строительство было остановлено, возобновилась программа только в конце 80-х - начале 90-х, Тегеран заключил соглашение с Москвой, которая взялась достроить АЭС в Бушере. Параллельно в Иране началось создание предприятий по обогащению ядерного топлива, необходимого для производства энергии. К Договору по нераспространению ядерного оружия – ДНЯО - Иран присоединился в 1968-м, позже - к отдельному его протоколу, который предусматривает проведение неожиданных инспекций силами Международного агентства по атомной энергии – МАГАТЭ - работающего под эгидой ООН.

По договору Иран имеет полное право развивать собственную ядерную энергетику полного цикла, что предусматривает самостоятельное обогащение урана до уровня примерно в 4 процента.

Были созданы соответствующие мощности в Исфахане и Натанзе, а также построен реактор на тяжелой воде в Араке, все объекты контролировались МАГАТЭ. Однако США обвинили Иран в том, что на деле он разрабатывает собственное ядерное оружие: «начинка» для него получается на тех же мощностях по обогащению, только степень этого обогащения превышает 90 процентов. Иран же настаивает на том, что его программа носит исключительно мирный характер и его суверенное право разрабатывать собственную ядерную энергетику неоспоримо.

Теперь – попытка ответа на вопрос: «А что, если?». Честно говоря, если Тегеран в свое время и распорядился начать разработку ядерного оружия, то его можно в какой-то степени понять. Не говорю – простить. Ведь, после иранской революции 1979-го, США заняли крайне жесткую позицию, объявили Тегерану политический и экономический бойкот, не раз грозили ему применением военной силы. Американские бомбардировки Сербии, вторжение в Ирак и Афганистан показали Тегерану, что угрозы Вашингтона - далеко не пустой звук. Отсюда естественный вывод: лучшая гарантия от внешней агрессии, самое надежное средство сдерживания – обладание собственным ядерным оружием. Первые работы на этом направлении, видимо, пришлись на период ирано-иракской войны, когда против Ирана режим Саддама Хусейна широко использовал оружие массового поражения - отравляющие вещества. Впоследствии иранское руководство, скорее всего, отказалось от планов заполучить атомную бомбу. Согласно данным Центрального разведывательного управления США, к 2003-му разработка этого оружия в Иране была прекращена. В последние годы визиты инспекторов МАГАТЭ на иранские ядерные объекты, прежде всего в Натанзе и Исфахане, подтверждали: уровень обогащения там не превышает требуемого для получения топлива для АЭС.

Так в чем же проблема? Обвинения США и Израиля в адрес Ирана, по сути, голословны. Единственный компетентный арбитр – МАГАТЭ – питает лишь минимальные сомнения в искренности иранского руководства. У него имеются претензии к документации, относящейся к ядерной программе до того, как прекратились военные разработки. Находка на одной из иранских центрифуг, используемых для обогащения ядерного топлива, частиц, обогащенных до весьма высокой степени, объяснилась тем, что эти центрифуги были приобретены у Пакистана, уже имеющего собственное ядерное оружие. Больше никаких серьезных претензий к Тегерану нет. Однако как большую сенсацию, обличающую Тегеран, Барак Обама представил данные о новом, строящемся под Кумом в горных пещерах, предприятии по обогащению урана. Иранцы объяснили, что делают они это, опасаясь американских и израильских воздушных ударов, а никаких положений ДНЯО при этом не нарушили, так как о строительстве новых ядерных объектов необходимо уведомлять за 180 дней до того, как они вступят в строй. Что они и сделали. В подтверждение тому на объект под Кумом были допущены инспекторы МАГАТЭ.

На октябрьской встрече группы «5 плюс 1» с представителями Ирана в Вене был выдвинут план-предложение. По нему Иран передает 70 процентов из 1200 тонн уже имеющегося у него низкообогащенного - до степени 3,5 процента - урана для дообогащения в России до степени 19,5 процента. Затем это топливо перевозится во Францию, где из него по американской технологии изготовляются топливные стержни. Вот они-то затем возвращаются в Иран, и там будут использоваться на исследовательском реакторе в Тегеране для получения изотопов. Собственно для АЭС в Бушере иранского топлива не требуется, поскольку его поставляет Москва. Она же вывозит отработанный материал для дальнейшей переработки в России.

Иран сначала с этим предложением согласился, однако затем его министр иностранных дел Манучехр Моттаки внес существенную поправку. Тегеран готов обменять все имеющееся у него низкообогащенное ядерное топливо на более обогащенное на своей территории. Иранские СМИ пояснили: отсутствие доверия к США и другим западным партнерам не позволяет исламской республике рисковать, передав за границу весь свой запас ядерного топлива.

При этом Тегеран отнюдь не собирается приостанавливать собственную программу обогащения и заявляет, что не опасается санкций.

Они широко практиковались на международной арене в отношении неугодных Вашингтону режимов в 70-х и 80х годах, но оказались абсолютно бесперспективными.

За океаном эту формулировку встретили как отказ Ирана от сотрудничества. Барак Обама вновь призвал ужесточить международные санкции против партнера по переговорам, хотя после своего вступления в должность говорил о необходимости решать все острые проблемы путем диалога, а не давления и диктата. Тупик? В прессе появились сведения о том, что МАГАТЭ подготовило радикальное решение, которое может устроить всех – или, почти всех. В соответствии с ним Иран, безо всяких ограничений, допускает инспекторов агентства на все свои ядерные объекты. Они максимально усиливают контроль над программой обогащения, а Совет безопасности, в свою очередь, отменяет все ранее введенные против Ирана санкции. Вот так США и Израиль лишаются всяких предлогов для давления и военных угроз в адрес Ирана. В то же время получают надежные гарантии того, что иранская ядерная программа не будет однажды переведена на военные рельсы. Тегеран выходит из-под международных санкций и спокойно продолжает свою разработку мирного атома. Россия, наконец-то без оглядки на США, пускает в строй АЭС в Бушере. А необходимость поставок в Иран зенитных комплексов С-300 вроде бы отпадает сама собой - вместе с американо-израильской угрозой.

По этой схеме в «большой игре» побеждают все. Однако совершенно понятно, что двое игроков видят совершенно иной финал. Называть их нужды нет.