Сеул и Пхеньян на минном поле

Южная Корея потеряла в Желтом море боевой корабль и его команду, несколько десятков человек. Что стало причиной гибели корвета, почему эта боевая единица очутилась в районе спорных с Пхеньяном островов Пэкрёндо? На все эти вопросы пока нет исчерпывающего ответа. Если не считать объяснений Сеула – которые не выдерживают критики.

Попытаемся понять, для чего корвет «Чхонан» вместе с однотипными кораблями и множеством более мелких суденышек нес службу именно в акватории архипелага Пэкрёндо. Дело в том, что эти острова фактически представляют собою форпост Сеула, расположенный довольно глубоко в северокорейском тылу, вдаваясь на север от сухопутной военно-демаркационной линии. А форпост, как известно, необходимо тщательно охранять. Соглашение о перемирии между КНДР, «китайскими добровольцами» и командованием войск ООН (читай: Вашингтоном), заключенное в 1953-м, устанавливает разграничения между сторонами конфликта лишь по суше. Решение вопросов размежевания на море, по соглашению, должно было быть проведено отдельно, однако оккупировавшие архипелаг Пэкрёндо США попросту передали его своим южнокорейским сателлитам - по праву сильного.

А в девяностые годы сеульские стратеги прочертили так называемую Северную разграничительную линию, якобы базирующуюся на международном морском праве.

Она обозначена на приводимой южнокорейской схеме синей пунктирной линией. Очевидно, что если бы в Пхеньяне безропотно подчинились нажиму южан, северокорейским кораблям попросту негде было бы плавать – прижиматься к берегам не очень глубокого Желтого моря, изобилующего скалами и отмелями, мягко говоря, дело неблагодарное. Поэтому в КНДР разработали свое предложение, Морскую разграничительную линию: на карте она обозначена красным. С тех пор ни Пхеньян, ни Сеул не признают установленные друг другом морские рубежи. Позиции обеих участников спора далеко не безупречны, однако лучший способ решить остающиеся вопросы - сесть за стол переговоров. Только вот соображения политического реноме оказываются выше стремления к миру. Подогревает конфликт также и наличие в спорной акватории больших промысловых запасов краба – для КНДР это еще и источник столь желанной валюты. Поэтому стороны негласно старались придерживаться традиционно сложившихся, известных только прочно обосновавшимся в этих водах морским волкам, «границ».

В спорных акваториях не раз происходили вооруженные столкновения. Наиболее значительные - в 1999, 2002, 2009 годах. Вокруг этих инцидентов до сих пор много неясного. Южане, естественно, утверждают, что их виновники - северокорейцы. Однако ряд публикаций в сеульской прессе настораживает, в них говорится, что южане, раз за разом заходя слишком далеко в северокорейские воды, нарушали те самые негласные договоренности, что и вызвало ответную реакцию Пхеньяна. О надуманности обвинений Сеула может говорить следующая деталь: там утверждают, что отправной точкой конфликта в 2002-м послужил выстрел с северокорейского катера, поразивший с километрового расстояния боевую рубку южнокорейского корабля. Предложено считать, что северокорейские моряки вели огонь из установленной на катере в качестве главного калибра восьмидесятипятимиллиметрового орудия танка Т-34. Однако при этом почему-то забывают, что прицельная дальность орудия не превышает 600-800 метров.

Как бы там ни было, Сеул решил ужесточить свою политику после прихода во власть правоконсервативного президента Ли Мен Бака. На острова Пэкрёндо стали завозить тяжелую технику: самоходные артиллерийские установки, танки, резко увеличили и численность военно-морской группировки, хотя превосходство южан в крупных надводных кораблях никто оспаривать и не собирался. В общем, ситуация постепенно скатывалась к крупному конфликту.

Новый виток напряженности начался в конце марта, когда взорвался и затонул корвет южнокорейских ВМС «Чхонан». Несмотря на довольно солидный возраст - более двадцати лет - и не слишком большие размеры, корабль представлял собою довольно грозную силу. Его вооружение составляли противокорабельные ракеты «Гарпун» и «Экзосет», несколько универсальных артиллерийских орудий, глубинные бомбы. До сих пор 46 моряков числятся пропавшими без вести, и до сих пор на несколько ключевых вопросов никто не может дать внятного ответа.

Прежде всего, никто не определил даже точное время катастрофы, официальные южнокорейские источники утверждают, что все произошло в 21.30-21.40. Однако очевидцы указывают на 21.10 - 21.20. Это вроде бы подтверждает тот факт, что один из пропавших без вести моряков более 30 минут обменивался эсэмэсками со своей девушкой ровно до 21.16. Потом связь резко оборвалась…

В картину трагедии там и здесь вплетаются другие несуразные детали: командир корабля проводил совещание, никто не сыграл боевую тревогу. Находившиеся поблизости южнокорейские корабли не поспешили на помощь собрату, практически всех спасенных подобрали катера морской полиции и рыбаки.

Никто по сей день так и не предложил более или менее убедительной версии случившегося. Сегодня все громче звучат традиционные обвинения в адрес северокорейцев.

Ясно, что причиной произошедшего стал взрыв в части машинного отделения ближе к корме, но что его вызвало, до сих пор не понятно.

Предположения имеются. Первое – произошел взрыв смеси паров мазута и воздуха. Это возможно при определенных условиях: внешнем воздействии, взрыве, пожаре в непосредственной близости от емкости с топливом. Другая версия – подрыв «Чхонана» на мине или взрыв торпеды. Они более выгодны для южнокорейцев, так можно взвалить вину за произошедшее на Пхеньян. Остановимся на них более подробно.

В южнокорейских средствах массовой информации высказывалось предположение о том, что это могла быть мина, установленная северокорейцами еще в ходе войны 1950-1953 годов. Причем советского производства – мелкий штрих, но еще один способ в очередной раз хоть как-то «укусить» Россию. Но морские мины, особенно, те, которые устанавливали северяне в ходе войны, были якорными. А мины, особенно подобного типа, в отличие от их сухопутных собратьев, не могут вечно находиться на одном и том же месте. При волнении на море, из-за течений, отливов и приливов – все это присуще району гибели «Чхонана» - минные поля довольно быстро уходят в свободное плавание, все это происходит за несколько лет, максимум за 10-15. Южнокорейцы заявляют, что, мол, течение там одно из самых сильных в мире. Приливы и отливы в Желтом море также неслабые – вода может уходить от берега на несколько километров. К тому же это район интенсивного ведения морского промысла, протраленный рыболовными шхунами. Так что обвинения в адрес северокорейцев за минные постановки необходимо снять.

При этом в Сеуле пытаются замалчивать другой факт: южнокорейский флот сам занимался постановками мин в данной акватории вплоть до начала 90-х годов, официально - для защиты от проникновения северокорейских диверсантов.

На этот счет есть недвусмысленные свидетельства южнокорейцев, служивших в этом районе. Оказывается, они сами часто не могли определить, где находятся их же мины, поэтому снаряжали водолазов, определявших местонахождение опасных «игрушек». Постоянно проживающие там рыбаки были в курсе, пользовались сонарами, накапливали информацию, наблюдая за военными и получая от них те или иные сведения – ведь им не хотелось погибнуть от мин, установленных своим же флотом. Косвенное подтверждение этой версии – нежелание находившегося рядом систершипа «Чхонана» бросаться на выручку: так поступают, когда выясняется, что корабли зашли на минное поле. Да, подрыв на мине возможен, однако, скорее всего, это изделие – южнокорейское.

И, наконец, о нещадно эксплуатируемой Сеулом версии торпедной атаки. Ее совершил, как настаивают в Южной Корее, быстроходный полупогружаемый катер ВМС КНДР (на фото), который используется для заброски диверсантов: в тот день на базе северокорейского флота неподалеку от места событий были зафиксированы передвижения судов подобного типа, да и находившийся рядом другой южнокорейский корабль открывал огонь по подозрительным целям. Около двух лет назад партию подобных катеров Пхеньян поставил Ирану. На их вооружении находятся две малых торпеды, вот они-то, как говорят в Сеуле, и поразили «Чхонан». Однако у этих утверждений есть одно слабое место: торпеды этих катеров могут пустить на дно крупный корабль только при удачном стечении обстоятельств. В случае с «Чхонаном» взрыв произошел в районе машинного отделения, то есть попадания в место хранения боезапаса не было. К тому же, в момент гибели корабля стояла плохая погода – сильный ветер, волнение на море до двух метров. В этих условиях не то, что применение торпедного оружия малого калибра, само по себе управление подобным суденышком под большим вопросом. Так что «спишем» эти утверждения южан на необузданную фантазию и желание «поквитаться» с Севером. Тем более что по их же признаниям, американская и южнокорейская разведка ничего подозрительного сразу после инцидента не зафиксировали. Остается еще гипотетический подводный диверсант, но в шторм прикрепить мину к днищу корабля никто не сможет.

По-видимому, в Сеуле очень не хотят признавать своей ответственности – это будет означать, что в армии и флоте Южной Корее не все в порядке. Зато отлично работает пропагандистская машина, привычно обвиняющая во всех бедах и несчастьях северных соседей. Ну а для простаков версия о «советско-русской» мине выглядит просто великолепно.