Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
28 марта 2024
Португальский Сталин

Португальский Сталин

В Португалии стали чаще вспоминать «диктатора» Салазара
Алексей Балиев
25.05.2011
Португальский  Сталин

За всю историю Евросоюза ни одна страна-участница ЕС не оказывалась в столь глубоком финансовом кризисе, как Португалия. Причем бюджетно-долговая бездна, в которой она оказалась, фактически исключает ее участие в формировании альтернативного еврозоне интеграционного блока в рамках Сообщества португалоязычных государств. Идею такой экономико-политической интеграции португалоязычных стран и территорий предложил еще 45 лет тому назад Антониу ди Оливейра Салазар, премьер-министр Португалии в 1932-1968 гг.

Он предупреждал об опасностях быстрого создания единой финансово-экономической системы в рамках ЕС и оставил Португалию вне этого процесса. Тогда Евросоюз и США сделали всё возможное, чтобы этот проект Салазара не состоялся. Cегодня о нем вспоминают всё чаще.

Многие эксперты полагают, что провозглашение зоны евро в рекордно короткие сроки без учета национальной финансово-экономической специфики, в том числе отраслевой, разных государств, отмена их валют не может не приводить к таким кризисам, как в Греции, Ирландии, Португалии. Тем более что региональные социально-экономические диспропорции в Европе существовали всегда, а их игнорирование «во имя евро» только усугубляет ситуацию. Срочная кредитная помощь в таких условиях, по оценкам Международной организации кредиторов, лишь продлевает финансовую, а, значит, и экономическую недееспособность (если не агонию) всё большего числа еврогосударств. Их долговременная социально-экономическая политика уже нацелена на выплаты по внешним кредитам и кредитным процентам. Иными словами, получается классический вариант небезызвестной «шоковой терапии», почти исключающей развитие производственных отраслей и экспортного потенциала.

Лиссабон получит от ЕС и МВФ трехлетний заём на общую сумму в 78 млрд. евро. Получение траншей будет сопровождаться резким урезанием бюджетных капиталовложений и других расходов, отменой экспортных пошлин, ростом цен и тарифов, распродажей предприятий госсектора и т.п. антикризисными мерами. Но вот вопрос: выдержит ли португальское общество такую нагрузку?

В случае с Португалией важно и то, что ее провал может оставить от Сообщества португалоязычных государств одну аббревиатуру. Сообщество было создано по инициативе Португалии и Бразилии 15 лет тому назад с целью формирования общего рынка десяти стран на базе, подчеркнем, португальской валюты – эскудо, которая традиционно была привязана к британскому фунту стерлингов, наиболее стабильной и платежеспособной европейской валюте. Лиссабон стремился сохранить португалоязычную часть ЕС и после вступления в еврозону, развивая торговлю, межотраслевую кооперацию и инвестиционное сотрудничество со странами Сообщества в национальных валютах. Но давно уже дотационная португальская экономика не смогла, что называется, усидеть на двух стульях. А в ответ на обращения Лиссабона о срочной финансовой помощи к наиболее мощному государству «португальской зоны» - Бразилии ее власти заявляли, что сохранение в еврозоне Португалии потребует постоянных внешних «инъекций», в том числе бразильских. Потому одновременно с получением бразильской финансовой помощи целесообразно проработать варианты как восстановления национальных денежных институтов, включая эскудо, так и тесной координации финансовой и общеэкономической политики в рамках португалоязычного сообщества.

Сегодня все большее число экспертов в португалоязычных странах отмечают, что сбываются прогнозы Салазара относительно экономической непрочности Евросоюза, стремления его наиболее мощных членов диктовать финансово-экономическую политику другим странам объединения.

Что это приведет к развитию внутриевропейских противоречий, к ещё большей социально-экономической диспропорции в Европе. Кстати, Португалия не участвовала в ЕС до 1986 года, делая главный акцент во внешнеэкономической политике на развитии связей с португалоязычными странами. Расчеты между ними с конца 1950-х осуществлялись, в основном, в нацвалютах, их курс был привязанным друг к другу и к британскому фунту. Такова была линия Салазара по обеспечению максимально возможной экономической самостоятельность Португалии и португалоязычных стран. А в целом финансово-экономическая политика салазаровского государства была нацелена на прямую и косвенную поддержку национальных отраслей, в том числе на своих зарубежных территориях, которые в большинстве своем были дотационными.

По темпам роста ВВП, экспорта, промышленного и сельскохозяйственного производства Португалия (с учетом ее зарубежных территорий) в 60-х - середине 70-х занимала одно из первых мест в Европе.

Серьезный вклад в финансово-экономическую стабильность страны до 1999 года обеспечивала «оффшорная» колония Макао (вблизи Гонконга): колоссальные доходы от финансовых, реэкспортных операций и транзитных перевозок шли в местный бюджет и бюджет Португалии. Существенными были доходы португальской казны от реэкспорта и транзита через Восточный Тимор, острова Зеленого Мыса (ныне государство Кабо-Верде), а также через острова Сан-Томе и Принсипе, которые оставались португальскими до конца 1975 года. Схожую роль в экономике играли португальские до 1962 г. территории в Западной Индии (Гоа, Диу, Даман, Мармаган) и в западноафриканской экс-французской Дагомее (Ажуда).

«Революция гвоздик» в апреле 1974-го не только лишила Португалию большинства ее зарубежных территорий, но и резко ускорила включение страны в формируемую ЕС финансово-экономическую систему. По данным португальского историка К. Пачеко Амарала и британского аналитика Роберта Гудвина, западные державы не единожды предлагали Салазару создать оффшорные зоны на островах Мадейра, Селваженш, Зелёного мыса или Азорских островах. Он отказывался, полагая, что с помощью этих зон Запад будет экономически и политически разрушать как государство, так и Португальскую империю. Тогда западные державы стали создавать сепаратистские группировки на тех островах, более того, начали финансировать «повстанцев» на африканских территориях. С одобрения США и Великобритании Индия вытеснила Португалию со своей территории. Эти тенденции, в конечном счете, оказали решающее влияние на внутри- и внешнеэкономическую политику Португалии, даже несмотря на провозглашение в середине июля 1996 года Сообщества португалоязычных государств. И завершилось это в 2002 году включением Португалии в зону евро.

Не удивительно, что в португальских и португалоязычных СМИ в последнее время вспоминают финансово-экономическую политику Салазара, которого часто называют «Португальским де Голлем», «Рузвельтом», «Франко» и даже «Сталиным».

Подчеркивается, например, что эта политика базировалась на разносторонней поддержке национальной экономики и на стимулировании, прежде всего, национального предпринимательства. Приоритет имели базовые отрасли – цветная металлургия, судостроение, сельское, лесное хозяйство, текстильная и пищевая, в том числе рыбная, промышленность. Доходы направлялись в другие отрасли и на поддержку предпринимательства. При этом государство жёстко регулировало курс нацвалюты, предупреждая тем самым нехватку капиталовложений, отдельных товаров и минимизируя последствия международных финансово-экономических кризисов. Национальным частным банкам было выгодно делать вложения в производственную экономику. В результате Португалия уже к 1941 году расплатилась с внешними долгами за 1930-е годы, а в конце 30-х - начале 50-х стала одним из европейских лидеров по темпам развития производственных отраслей, роста экспорта и по платежно-покупательной способности своей валюты.

Внутри- и внешнеполитическая линия Салазара получила и юридическую основу. Он разработал и в рамках новой Конституции 1933 года в том же году ввёл в действие государственную концепцию «Новое государство» («Estado Novo»), основанную на доктрине государственно-национального корпоративизма. Ее основная задача – поддержание национальной социально-экономической и военно-политической стабильности государства и общества. А суть доктрины в том, что базисными ячейками общества являются социальные группы, а не массы в целом и отдельные личности. В этой связи небезынтересны главные постулаты Салазара:

«Если демократия означает равнение лишь на низы и отказ от признания неравенства людей; если она пребывает в убеждении, что власть исходит лишь от масс, что править – это дело масс, а не компетентной элиты, то я рассматриваю такую демократию как ширму, фикцию…»

«Мы против всего того, что ослабляет, разделяет, распускает семью, против силы в качестве источника права. Наша позиция является антипарламентской, антидемократической, антилиберальной, и на её основе мы хотим построить корпоративное государство…»

«Семья является «первородным ядром церковного прихода и общины, а отсюда - и нации. Она, следовательно, является по самой своей природе первым из органических элементов государства…» (см., например, Коломиец Г.Н., «Очерки новейшей истории Португалии», М., «Наука», 1965; «The New York Times» (USA), 23.07. 2007).

В СССР, поддерживавшем с конца 1950-х националистические движения в «португальской» Африке в надежде (как оказалось, тщетной) на их сугубо просоветскую политику, официально называли режим Салазара и его преемников (Томаша, Каэтану) «фашистской диктатурой». Примечательно, что в сталинский период официальных советских клише такого рода в отношении Португалии не было (см., например, первый в СССР подробный справочник «Испания и Португалия», М., Госполитиздат, 1950 г.). Салазар заявлял, что «СССР сохраняет, по понятным причинам, свой блок, но по похожим причинам это делает и Португалия, хотя в более жесткой форме, чем СССР.

Без сохранения своих ареалов экономического, политического, национально-культурного, наконец, духовного присутствия и СССР, и Португалия перестанут быть самостоятельными, самодостаточными фигурами в мировой политике и экономике.

А извне делается многое, чтобы так случилось». Вероятно, такая позиция Лиссабона импонировала сталинскому СССР.

Обращает на себя внимание и позиция салазаровской Португалии в годы Второй мировой войны. Она торговала как с фашистским блоком, так и с антифашистской коалицией (кроме СССР), но в отличие от франкистской Испании отказалась направить «добровольческую» дивизию на германско-советский фронт. С 1944-го Лиссабон прекратил португальско-германскую торговлю, а в 1940-1942 гг. – отказывался помогать войскам Германии, Италии и Японии нанести удар по Британской Восточной Африке и Бельгийскому Конго (из португальских Мозамбика и Анголы). А также - по британским, китайским, голландским войскам в Восточной Азии и по Северной Австралии (из владений Португалии в Индии, с Макао и Восточного Тимора). Япония в ответ оккупировала в 1941-1942 гг. Макао и Восточный Тимор, но осенью 1945-го там был восстановлен суверенитет Португалии.

В 1941-1943 гг. в Португалии проводились сепаратные встречи эмиссаров Германии с англичанами и американцами, а в июле-августе 1943 года Лиссабон предоставил на островах Азорских, Мадейра, Селваженш базы для ВМС и ВВС Великобритании и США, которые, заметим, сих пор используются Вашингтоном и Лондоном. Вдобавок в ноябре 1942-го Португалия разрешила использовать национальное воздушное и морское пространство для переброски войск Великобритании, США и деголлевской «Сражающейся Франции» во французские Марокко и Алжир (операция «Факел»). Это стало, можно сказать, коридором для вступления Португалии в НАТО весной 1949-го, но, повторим, в Евросоюз Португалия вступила только в 1986-м (Испания на год раньше).

Мало кто знает и о далеко непроамериканской политике Лиссабона в Юго-Восточной Азии после Второй мировой войны.

Так, в 1946-м Португалия запретила использовать территорию Восточного Тимора в 15 тыс. кв. км, окруженного Голландской Индией – будущей Индонезией, войскам Голландии для транзита военных грузов и военных действий против индонезийских партизан. За что впоследствии Сукарно отказался присоединить Восточный Тимор к Индонезии. Хотя, например, западный регион острова Папуа-Новая Гвинея - Западный Ириан, более чем вчетверо превосходящий территорию Нидерландов, в 1962-1963 гг. был захвачен войсками Индонезии, Восточный Тимор оставался португальским до середины 1970-х годов. Тот же запрет в 60-70-х гг. действовал в португальском Макао в отношении участвующих в войне в Индокитае ВВС и ВМС США (как и транзита их военных грузов). В близлежащем британском Гонконге такого запрета не было (см., например, «ДРВ: справочник», М., «Мысль», 1974; «Hong Kong: annual reports 1945-1965», Lоndon, 1966).

По мнению российского эксперта Андрея Полякова, «после двух с лишним десятилетий пребывания Португалии в Евросоюзе в стране снова вошел в моду Салазар. Португальский политолог Фернанду да Кошта полагает, что «чувство неуверенности в стране очень велико: это ощущается на рабочих местах и на улицах. Люди возвращаются к недавнему прошлому, где господствовало чувство уверенности. Между свободой и безопасностью люди выбирают безопасность, потому что без безопасности свобода немного стоит». Рост интереса к Салазару, считает А. Поляков, обусловлен «разочарованием в нынешнем политическом режиме в Португалии, Евросоюзе и в мире в целом». Португальский историк Элена Матуш пишет, что «никто не может править столько лет без глубокого знания своего народа. Реакция португальцев на недавнее 120-летие со дня его рождения (в 2009 г. - А.Б.) подтверждает, что он действительно понимал португальскую душу». В этой связи, отмечает А. Поляков, на обновлённом недавно памятнике на могиле Салазара в Вимиейру золотыми буквами была выбита надпись:

«Здесь покоится человек, которому больше всего осталась должна Португалия. Он отдал Стране всего себя, не взяв для себя от Страны ничего».

Да, по-своему он был идеалистом, веря в «корпоративную модель» общественного устройства, где и богатые, и бедные, не обремененные посредничеством партий, составляют единую корпорацию-государство во главе с «Отцом нации». Так что неспроста в 2007 году А.О. Салазару, с огромным отрывом, было отдано первое место в национальном телеконкурсе «Великие португальцы».

Специально для Столетия


Материалы по теме:

Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..