Леонид Савин: «Иран – на стороне России»

– Леонид Владимирович, недавно вы побывали в Иране. Обычно, когда люди откуда-то возвращаются, первым делом им задают вопрос: ну, как там? Вот и я спрошу: как вас встречали?

– Встречали, как всегда, хорошо, потому что я не первый раз в Исламской республике Иран. Только в этом году был дважды. В стране развиваются города. Строится много высотных зданий, дорог. Дороги, кстати, идеальные. Условия для развития туризма прекрасные. Между прочим, если зайти в наши супермаркеты, то можно купить иранские продукты – разное печенье, финики. Иран крупный производитель экзотических фруктов. Но при этом заинтересован в покупке у России пшеницы. Вообще страна интересная и для нас необычная.

– Экзотика?

– Экзотика, и не только. Мы многое оттуда взяли. И даже эллинскую философию, ведь идеи Платона сформировалась под взглядами, в общем-то, персидской философии. Мысль Александра Македонского о создании всемирной империи была взята у иранцев, у Дария III.

– Которого он и разгромил.

– Да, и уничтожил, к сожалению, Персеполис, замечательный город, руины которого до сих пор поражают. Персия и потом Иран – одна из древнейших цивилизаций, которая многое принесла этому миру. Сами иранцы очень гостеприимный народ. С ними интересно общаться, они многое могут рассказать о своей культуре, традициях, истории. Это высокодуховная, если говорить о мусульманской культуре, страна. Поражает огромное количество мечетей. Кстати, в шиитских мечетях можно молиться и суннитам. Христианам разрешается посещать, смотреть. А вот в некоторых суннитских мечетях шиитам запрещают молиться. К сожалению, и в нашу главную мечеть в Москве, как мне известно, шиитов не пускают.

Это и читающая страна. В Тегеране есть целая улица книжных магазинов. Книги не только на фарси, но и на иностранных языках. В Иране есть много информагенств, сайтов, телеканалов, радиостанций. А иранский кинематограф, я считаю, один из лучших в мире. Там нет этой западной вульгарности… Думаю, иранские фильмы пользовались бы у нас успехом. В Иране, например, идут наши телесериалы.

– Но вы же ездили туда не с культурологической целью?

– В том числе и с этой, потому что одну из следующих книг я хочу посвятить Ирану. В этот раз я посетил два города, в которых раньше не бывал, - Машхад и Шираз.

– Шираз, насколько мне помнится, древний город…

– Очень древний, это столица провинции Фарс. Оттуда пошел язык – фарси, там много местных святынь. Могилы Хафиза и Саади, известных поэтов, считаются, в общем-то, для всех иранцев местом обязательного посещения.

– Читал когда-то в переводе. Звучат как песня, как музыка. Интересно, а в оригинале как?

– К сожалению, практически все переводы персидских поэтов не соответствуют действительности. Наши переводчики старались передать поэтическую форму, а точный смысл, к сожалению, при этом терялся. Потому что Хафиз, например, был суфийским шейхом и фактически комментатором Корана. Это скорее богослов, чем поэт. Так и многие другие поэты. Здесь, наверное, надо еще всем, кто занимается иранской культурой, немало поработать.

– Иран – светское государство?

– Нет, по конституции это, в общем-то, теократическое государство. Ряд статей указывает на то, как и кто осуществляет функции государства. Руководит страной духовный лидер. Этим лидером является рахбар Хаменеи, потом будет выбран следующий. Рахбара выбирает Совет аятолл, это наиболее известные и авторитетные богословы.

– В качестве кого же вы побывали в Иране?

– Скажем так: в качестве российского политолога. Читал там лекции в нескольких центрах.

– Как политолог от Евразийского движения? В Иран вас командировали?

– Приглашала иранская сторона. Мы работаем с организацией «Новые горизонты». Это неправительственная организация, которая сотрудничает с властями и разными аналитическими центрами, вузами Ирана. Это такая межкультурная околополитическая структура, которая обеспечивает прием иностранных гостей. Из Западной Европы, США, в общем, занимаются международными отношениями в полном смысле этого слова.

– Сейчас у нас с Ираном отношения нормальные?

– Неплохие, но я думаю, стоит углублять сотрудничество. Вот, например, сейчас строится железнодорожный переезд между Азербайджаном и Ираном. Коридор Юг-Север пойдет дальше, в Россию, вместе с паромным сообщением через Каспийское море. Создается транспортный узел, который через Азербайджан и Иран свяжет нас с Персидским заливом напрямую. Это реальность ближайшего будущего.

– Как к этому проекту относится Азербайджан?

– Мы с Азербайджаном дружим, и наше сотрудничество развивается. А иранская сторона заинтересована в поставках из России по этому коридору, например, зерна, других товаров. Им интересно, и нам тоже, почему бы не посотрудничать?

– Очень важно понимать интересы иранской стороны, чтобы достойно представить и наши интересы.

– Конечно. Я думаю, наши ценности совпадают во многом. Они мусульмане, шииты, но, как ни странно, шиизм очень похож на православие. Например, институт имамов похож на институт мучеников в христианстве, если рассматривать это с точки зрения богословия.

– А другие ценности? Как, скажем, они относятся к содомитам? Сейчас этот вопрос опять поднимают на Западе и связывают его с Чечней.

– У них смертная казнь полагается за подобное. Это богохульство. Содомия и у суннитов наказуема. Тем не менее, известно, что и в Саудовской Аравии, и в некоторых других странах этим занимаются некоторые высокопоставленные политики…

– Скажите, Леонид Владимирович, а каковы интересы Ирана в России?

– Начнем с того, что Иран заинтересован в укреплении безопасности, как в регионе, так и в прилегающих странах.

– Имеется в виду наше вооружение?

– Вооружение, разведка… Есть интерес Ирана и к технологиям. Нужно углублять сотрудничество между силовыми структурами, и не только на уровне Министерства обороны. Есть, скажем, корпус стражей Исламской революции. Было бы полезно, на мой взгляд, если бы они начали взаимодействие по разным вопросам с Росгвардией: совместные учения, обмен опытом, выявление разных угроз, их нейтрализация, ликвидация террористов и так далее.

– Иран богат нефтью, и Россия тоже. Конфликт интересов налицо.

– Скорее, нет. Наши компании работают в Иране и по газу, и по нефти. Ирану нужны новые технологии добычи. Строительные компании тоже там работают. Наших специалистов принимают с широко раскрытыми объятиями. К сожалению, в советское время мы мало работали с Ираном. Это связано и с тем, что у нас была марксистская идеология. Ну, и надо вспомнить ирако-иранский конфликт, который продолжался 8 лет. Наша сторона поддерживала Саддама Хусейна, как, кстати, и западные государства, оружие поставляли и Франция, и Великобритания. Американцы тоже поддержали Хусейна. Они, таким образом, сдерживали Иран, чтобы создать в регионе такой дисбаланс, который не позволил бы Ирану возвыситься. Они успешно продолжают делать это до настоящего времени. Иран поддерживали другие исламские государства, Пакистан, например. Как мы видим, Иран выдержал эту войну.

– Сейчас Россия и Иран в одной коалиции по урегулированию сирийского кризиса, и Турция тоже.

– Иран поддерживает Россию во всех начинаниях, и я считаю, что Россия должна расширить в регионе свое присутствие. Например, есть такие горячие точки, как Бахрейн и Йемен, которые, к сожалению, замалчиваются. Там Иран поддерживает мирное население по причине мусульманской солидарности, например, в Бахрейне большинство населения составляют шииты, то есть иранские единоверцы. А Саудовская Аравия и Запад продолжают здесь войну. В Бахрейне идут репрессии против мирного населения, в Йемене – бомбардировки, там они хотят поставить свою марионетку. Но хуситы намерены добиться победы. Они, к слову, не признают те границы, которые существуют между Йеменом и Саудовской Аравией, потому что саудиты отняли у них часть нефтеносных полей. В Йемене есть и ячейки Аль-Каиды (запрещена в РФ). Поэтому конфликт затяжной. Международное сообщество как-то странно реагирует на йеменскую проблему, хотя известно, что там уже начался гуманитарный кризис, эпидемия холеры. В Бахрейне идут аресты духовных лидеров, шиитской оппозиции, которая представляет большинство населения.

– Там же везде американские военные базы.

– В Бахрейне, Катаре, в Саудовской Аравии, других странах есть базы ВВС и ВМС США. Они плотно контролируют Персидский залив со времен так называемой доктрины Картера 1971 года, когда президент США сказал, что любая внешняя сила, которая придет в Персидский залив, будет воспринята как угроза национальным интересам США. Цена вопроса – нефть и контроль над марионеточными режимами. Визит Трампа показывает, что США хотят по-новому перекроить карту Ближнего Востока. Проект Большой Ближний Восток был запущен еще при Джордже Буше-младшем, при Обаме заморожен. Видимо, Трамп хочет его реанимировать. И то, что на встречу с ним приехали все суннитские лидеры, кланялись ему и в Саудовской Аравии, говорит о том, что наверняка начнется переорганизация американского присутствия.

– Но это же новая война!

– По крайней мере, война другими средствами, как говорят американские геополитики. Через экономику, через дипломатическое давление.

– Как вы думаете, коалиция по Сирии – Иран, Россия, Турция - достаточно прочная для того, чтобы решить главные проблемы?

– Турция, конечно, вызывает некоторые вопросы, потому что Эрдоган пока не определился на 100 процентов, с кем он и на чьей стороне. Турция пытается отстоять свои интересы, во многом, я бы сказал, мифические. Она хочет контролировать курдов, которые вызывают беспокойство внутри самой Турции. Но американцы переиграли в этом отношении Турцию. Они давно сделали ставку на курдов, напрямую поддерживают сирийских курдов вооружением.

– Может возникнуть Большой Курдистан.

– Курды к этому идут. В сентябре будет проводиться референдум в Ираке по поводу возможности их отделения. Это не факт, что отделятся сразу, они хотят соблюсти все международные нормы и показать, что готовы к отделению.

– А как в Иране к этому относятся?

– Там курдов, конечно, меньше, чем в Сирии, однако есть определенная настороженность. Незаконные курдские формирования постоянно проводят какие-то субверсивные акции.

– Как вы оцениваете перспективы наших отношений с Ираном?

– Это зависит от российской стороны и частично от иранской. Нужно понимать, что и в России, и в Иране есть либеральное лобби, которое смотрит на Запад. В Иране это так называемые реформисты. Их несколько фракций. Есть жесткие реформисты, они критикуют Россию, говорят: «Нам нужно быть с Западом». Нынешний министр иностранных дел Зариф – западник. Недавно он заявил, что Иран не будет покупать российские самолеты. Вместе с тем во время нахождения под санкциями у них была проблема с запчастями к «Боингам» и к «Аэробусам». Видимо, это заявление министра – провокация.

– Саудиты довольно часто бывают в Москве, а что-то про представителей Ирана я не слышал. Правда, недавно состоялся телефонный разговор Путина с иранским коллегой...

– Он обсуждал вопросы взаимодействия, усиления сотрудничества. Президент Хасан Рухани подтвердил, что сотрудничество развивается хорошими темпами, но нужно его углубить. Путин был в прошлом году в Иране и подарил, кстати, Коран аятолле Хаменеи. Думаю, это хорошие шаги, потому что восприятие России в Иране значительно улучшилось. Я почувствовал это во время общения с молодежью. В прошлом году мне задавали много критических вопросов. В этот раз я намеренно спрашивал про Россию, ее имидж. Все говорят, что мы братья.

– Братья в смысле объединения с целью противостояния Западу?

– Западу и мировому злу. Запад – это большой шайтан, большой Сатана, говорят в Иране. Нужно также понимать, что ряд арабских стран является инструментом влияния США в регионе. Как противовес Ирану. Частично Ирак раньше использовался, сейчас нет, потому что в Ираке полстраны шиитского населения. Да у них и своих проблем хватает. Тем не менее, американцы считают, что Ирак, Йемен, Бахрейн, Ливан – это те зоны, где Иран пытается распространить и установить свое влияние. И они используют эти страны для противодействия Ирану самыми разными средствами. Недавний визит зятя и советника Трампа Джареда Кушнера в Ирак тоже весьма символичен в этом отношении. В общем, новая доктрина Госдепартамента США, как Тиллерсон обозначил, – это сдерживание влияния Ирана и переорганизация надежных партнеров Америки в регионе, потому что и саудиты, и США рассматривают рост геополитического влияния Ирана как угрозу для своих интересов.

– Угрозу геополитического влияния Ирана?

– Именно Ирана. Соответственно, если раньше его давили санкциями за ядерную программу, например, которую Иран остановил, то теперь ищут новый повод. Скажем, нарушение прав человека.

– Со времен президента Джимми Картера это всегда беспроигрышный повод для претензий.

– Да, но непонятно, что сейчас они могут найти, к чему придраться. Проверенный способ – организация терактов внутри Ирана, чтобы дестабилизировать страну и обвинить третью сторону. Это у США везде получалось. Мы видим, как США пытаются обвалить цены на нефть то своими сланцевыми разработками, то просто какими-то манипуляциями. Нам и Ирану это не выгодно. Соответственно, наши интересы – в консолидации усилий по нефте- и газодобыче. И, конечно, в торговле в национальных валютах, либо в каких-то «корзинах»... Если из наших отношений убрать доллар, то это приведет к меньшей зависимости от Бреттон-Вудской системы. Например, недавно аятолла Хаменеи объявил о необходимости создания института экономики сопротивления, так называемой экономики мокавемати. Она основана на ячейке общества – это семья. Потом идут, соответственно, город, регион и страна. В общем, подход интересный, он критикует либеральную глобальную экономическую модель.

– Скажите, что лично вы вынесли из этой поездки?

– Нужно усиливать взаимодействие по самым разным направлениям. По линии Меджлиса, например, и российской Госдумы. Такой факт: когда я был в феврале по приглашению Меджлиса на крупной международной конференции, от российской стороны не было ни одного депутата. Были эксперты, в том числе и я. Это очень странно. Далее, мне кажется, что нужно менять тот широкий формат отношений с Европой, который у нас существует. Европейские страны не имеют природных ресурсов, утратили духовность, находятся на грани коллапса. В ЕС происходит целый ряд параллельных кризисов. Мы, конечно, можем взаимодействовать на основе двусторонних отношений, но воспринимать их как некий авторитет, некий образец не имеет смысла. Если смотреть в будущее, то нужно поворачиваться в сторону Азии, Востока, там больше перспектив. Поэтому в свое время, евразийцами и была сформулирована формула Евразии – и не Европа, и не Азия. Иран – это геополитический центр в Евразии. США уже не являются мировым гегемоном. Мы идем к иной глобальной политической полярности - многополярности. И нужно создавать новые реалии по новым правилам.

Беседу вел Валерий Мацевич

Специально для «Столетия»

Статья опубликована в рамках проекта с использованием средств государственной поддержки, выделенных в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведённого Национальным благотворительным фондом.