Как реформировать налогообложение: от вымогательства доходов у населения к оброку на ресурсы

Налоги как зеркало платежеспособности населения

Если экономику образно сравнить со стадом дойных коров, то налогообложение являет собой изъятие властями у их хозяев части выручки, получаемой от продажи молока. В нормальных странах денег, остающихся после выплат налогов, хватает не только на поддержание жизнедеятельности и высоких надоев «коровьего стада» или, как говорят, его простого воспроизводства, но и для приобретения новых «дойных коров», т. е. воспроизводства расширенного. Это оказывается возможным благодаря высоким доходам населения, которые обеспечивают высокий платежеспособный спрос не только на молоко, но и вообще на всю потребительскую продукцию. А на выручку за «ширпотреб» приобретаются нужные для его производства ресурсы и технологическое оборудование, чем создаются условия для максимальной занятости населения, воспроизводства и развития национальной промышленности и внутреннего рынка. Так что именно от доходов населения зависят экономический уровень и благополучие страны.

Руководители государств на Западе осознают, что национальные товарные «стада дойных коров» надо холить и лелеять, а потому относятся к ним как к своей неформальной собственности и всячески способствуют их расширенному воспроизводству, используя для этого немалую часть бюджетных средств. К примеру, в США государственные вложения в экономику составляют не менее половины национального бюджета, а в странах Скандинавии превышают 70%.

У нас же такие расходы не превышают 14% всех затрат консолидированного бюджета, будучи в абсолютном исчислении многократно меньше, чем в тех же Соединенных Штатах. Причем, российское правительство, ратуя на словах за развитие в стране национальной экономики, делает все возможное для поддержания ее кризисного состояния. И в первую очередь за счет существенного ограничения доходов населения.

Казалось бы, должно быть понятно, что, приобретая производимые в своей стране продукты питания, одежду, легковые автомобили, телевизоры и прочие жизненные блага, люди оплачивают абсолютно все затраты на их изготовление — от производства необходимых сырья, энергоресурсов, комплектации, технологического оборудования и др. до кредитов и всякого рода услуг. При этом в ценах товаров конечного потребления помимо соответствующих затрат концентрируются также все последовательно выплаченные налоги и прибыль участников их кооперационного производства.

Сами же по себе промышленная продукция и природное сырье, будучи несъедобными, никому не нужны, если они не востребуются в технологических цепочках производства какой-нибудь потребительской продукции. По этим же цепочкам предыдущему участнику ее изготовления возвращаются соответствующие затраты и выплаченные им налоги от последующего участника кооперации, т. е. от покупателя необходимого ресурса (услуги) продавцу. Вплоть до покупателя конечной продукции. (Продукцию, в том числе военно-техническую, закупаемую для государственных нужд, условно также отнесем к потребительской — она приобретается на бюджетные средства для общественного пользования, в частности, для обеспечения безопасности страны.)

Таким образом, платежеспособный спрос в любой стране на все и вся зависит от платежеспособности населения на рынках потребительских товаров и услуг. Поэтому чем выше доходы населения, тем большими оказываются не только выручка и прибыль национальных товаропроизводителей, но и доходы казны. Еще раз замечу, абсолютно все налоги за исключением экспортных пошлин и прибыли от экспорта вопреки расхожему мнению оплачивают не предприятия, а, в конечном счете, население страны, приобретая потребительскую продукцию.

В нормальных странах власти в полной мере осознают первичность доходов населения в развитии национальных экономик. Поэтому там законодательно установлен такой минимум зарплаты и социальных пособий, который обеспечивал бы людям достойный прожиточный минимум, то есть простое воспроизводство их жизненно важных ресурсов, с учетом демографического воспроизводства населения. В результате на Западе возникла новая общественная формация — социалистический капитализм.

Ее характерной особенностью являются приоритетность и гармоничность развития национального товарного производства и внутреннего рынка, что обеспечивает высокую занятость населения, а значит и большие его доходы. На это же направлена бюджетная поддержка различных отраслей экономики, особенно фондоемких с длительными сроками окупаемости и большими рисками вложений, которые обычно невыгодны частным инвесторам. Но при высокой платежеспособности населения бюджетные инвестиции выгодны для страны, – они позволяют расширять налогооблагаемую базу и окупаются благодаря увеличению доходов казны.

Таким образом, используя общественные средства — налоги, государство стремится устранять противоречия между узкими частными коммерческими интересами владельцев капитала и интересами общества, мешающие гармоничному кооперационному развитию экономики. Одним из инструментов устранения этих противоречий и выравнивания условий хозяйствования является налогообложение и его дифференциация, направленная, в том числе, на изъятие сверхприбыли. Так что налоги необходимы не только для содержания государственных институтов управления и безопасности страны, но, в первую очередь, для развития источника существования самого государства — его экономики, которая должна обеспечивать высокие доходы работающей части населения, а, следовательно, тем самым соответствующие налоговые поступления в казну.

Для нормального функционирования экономики государство должно поддерживать баланс товарно-денежного обращения, в частности, за счет поддержания эквивалентности товарообмена, включая труд, по стоимости, мерой которой является достойный прожиточный минимум наемных работников. Поэтому в развитых странах денежные массы составляют не менее половины по отношению к национальным ВВП, а инфляцию и ценовой диспаритет, ведущие к неэквивалентности товарообмена, власти устраняют контролем за ценами и изъятием через налоги сверхприбыли.

То есть регулирующее налогообложение является составной частью государственной экономической политики. При этом достойный прожиточный минимум граждан, экономически необходимый для развития и безопасности страны, устанавливается законодательно - соответствующей оплатой труда. Иначе говоря, борьба с бедностью является проблемой в первую очередь не социальной, а

макроэкономической. И решать ее должны не олигархи, а государство.

Правительство в роли унтер-офицерской вдовы

У нас же власти поступают ровно наоборот. Провозгласив переход к рыночным отношениям, они узаконили анархию в установлении цен, спровоцировав тем самым масштабную ценовую инфляцию, и одновременно искусственно создали дефицит денежной массы, развалив в стране товарно-денежное обращение. Вследствие столь безграмотных разрушительных действий существенно сократились реальные доходы населения — сейчас они не превышают 73% от уровня 1991 г.,— из-за чего понизился внутренний платежеспособный спрос. Это привело к существенному сворачиванию товарного производства и сжатию налогооблагаемой базы. Положение усугубляется растущим импортом потребительских товаров и продуктов питания, доля которых в розничной торговле увеличилась с 14% в 1991 г. до 44% в 2004-м.

«Свободное» ценообразование и соответствующая инфляция носят хаотичный характер и сопровождаются при дефиците денежного обращения несбалансированным ростом цен. Несбалансированность усугубляется непропорциональным увеличением регулируемых тарифов естественных монополий. Образовавшийся в стране громадный диспаритет цен на различные виды продукции и услуг привел к неэквивалентности товарообмена по стоимости, что в большинстве секторов экономики во многом разрушило сам товарообмен. Достаточно сравнить, к примеру, цены на сельхозпродукцию и сельхозтехнику - последняя сегодня из-за сверхдороговизны недоступна многим хозяйствам.

Власти, начиная с Гайдара, и по сей день пытаются бороться с инфляцией, ограничивая в стране платежеспособный спрос. Для этого как раз искусственно и создан дефицит денежной массы в обращении и ограничиваются доходы населения. Если для обеспечения товарооборота денежная масса, как показывает мировой опыт, должна составлять не менее половины по отношению к ВВП, то у нас она в среднем за год не превышает 20%.

«Теоретические» основы вовлечения страны в денежную дистрофию были сформулированы еще отцами российских псевдорыночных реформ. Они соотнесли денежную массу не со стоимостью товарной массы с учетом их оборота, что необходимо для нормального, сбалансированного товарообмена, а привязали к золотовалютному резерву Центробанка. Ее размер устанавливают в пересчете по обменному курсу примерно равным золотовалютному резерву, что в 4-5 раз меньше стоимости производимых в стране продукции и услуг. Причем значительная сумма денег систематически изымается из обращения.

Только в прошлом году более половины денежной массы было «заморожено» в так называемом стабилизационном фонде и в виде остатков на корреспондентских счетах в Центробанке. Поэтому, несмотря на то, что в прошлом году произвели товаров и услуг на 14,6 трлн. рублей, купили произведенного лишь на 8,17 трлн., из них российские потребители - всего на 6 трлн. рублей. Правительство специально заблокировало продажу половины продукции, предназначавшейся для внутреннего рынка, лишив покупателей необходимых оборотных средств. Подобное происходит из года в год. Уже несколько лет оборотные активы в промышленности составляют примерно лишь половину объема производимой продукции, а в сельском хозяйстве менее трети. Из-за этого и налогов собирают намного меньше возможного, и инвестиции не превышают трети даже от уровня 1991 года, не самого благополучного.

Вместе с тем государство создало условия, существенно ограничивающие доходы населения. Хотя, как отмечалось, именно от его платежеспособного спроса на потребительскую продукцию целиком и полностью зависит спрос на требуемую для ее изготовления промышленную продукцию. В прошлом году доходом свыше 7000 рублей в месяц обладало лишь 30,3% населения, причем на 10% его наиболее богатой части пришлось почти 30%, а на долю 10% самых бедных - всего 2% всех доходов. Между тем прожиточный минимум в среднем по стране, по оценкам, близок к 15 000 рублей. Искусственно созданный дефицит денег в обращении, в том числе и вследствие низких доходов основной массы населения, привел, как отмечалось, к снижению платежеспособного спроса и сворачиванию всего товарного производства.

Практически исчезли многие наукоемкие сектора экономики, и она стала в основном сырьевой. Сознательно ограничив платежеспособный спрос и спровоцировав тем самым сворачивание производства, правительство ограничило возможности для увеличения цен продавцами - монополистами. Подобную борьбу с инфляцией иначе как очковтирательством назвать нельзя. При этом немалый вклад в «снижение» инфляции вносит подмена – по всеобщему умолчанию - ее оценки во всей экономике существенно более низким индексом потребительских цен.

Если последний в прошлом году составил 110,9%, то индекс цен промышленной продукции равнялся 123,8 %, а многих ее видов был еще больше: топлива – 164,7%, в том числе газа – 188,5%, черных металлов – 165,8%, химической продукции – 129,4%. Надо заметить, потребительская продукция не превышает примерно трети объема всех товаров и услуг, что усугубляет «достижения» борцов с их подорожанием.

Однако инфляция вследствие объективной монополизации рынков и «либеральной» ценовой политики правительства все равно растет. А ошибки в прогнозах МЭРТ и Минфина, занижающие ее реальные темпы и допускаемые, по всей видимости, тоже осознанно, закладываются в бюджет. Поэтому все «антиинфляционные» меры при сокращении необходимых государственных расходов позволяют правительству накачивать бюджетный профицит и стабилизационный фонд «сверхплановыми», все возрастающими суммами обесценивающихся рублей. Их реальная покупательная способность от длительного лежания в этом фонде ежегодно дополнительно снижается из-за последующих витков инфляции.

По сути дела, таким образом уничтожается часть создаваемой в экономике прибавочной стоимости, которую государство собирает в виде налогов. Только за прошлый год, когда профицит федерального бюджета возрос до 730,6 млрд. рублей, реальная покупательная способность средств в стабилизационном фонде уменьшилась из-за инфляции примерно на 55 млрд., а за последние два года – на 70 млрд. рублей. Хранение их в ценных зарубежных бумагах под 2-3% годовых из-за перманентной ценовой инфляции у нас, значительно превышающей эти 2-3%, а также девальвации доллара лишь усугубляет потери фонда, сумма в котором приблизилась уже к 750 млрд. рублей.

По сути дела, речь идет об уголовно наказуемом нецелевом использовании бюджетных денег в особо крупных размерах. Попросту говоря, растрате. Ведь эти деньги должны работать на воспроизводство экономики. Однако ради очковтирательства в «борьбе» с инфляцией их предпочитают «стерилизовать».

Бездумно «стерилизуется» денежная масса не только в стабилизационном фонде, но и лежащая в виде остатков на корсчетах в Центробанке. В декабре прошлого года остатки средств предприятий и организаций, согласно данным Росстата, составили 1161 млрд., а бюджетных средств – почти 149 млрд. рублей. Замечу, среднегодовая денежная масса равнялась примерно 3553 млрд. рублей. Что касается остатков бюджетных средств, которые за 2004 г. возросли почти вдвое, то это еще одно отражение порочной деятельности Минфина - нарушение закона о федеральном бюджете срывом финансирования многих госпрограмм. Делается это опять же в угоду «борьбе» с инфляцией.

А громадные остатки средств у ряда предприятий и организаций образуются опять таки из-за искусственно поддерживаемого в рамках той же «борьбы» с инфляцией низкого платежеспособного спроса в стране и ограничения тем самым товарного производства. В результате накапливаются и «стерилизуются» неиспользуемые оборотные активы, и, чтобы не потерять их из-за обесценивания, многие предприятия и организации вывозят свои капиталы за рубеж. По данным МЭРТ, в 2004 г. вывезли 4 млрд., а в I квартале с. г. – уже 19 млрд. долларов.

Замечу, российский экспорт в последние годы из-за существенного подорожания нефти за рубежом в денежном исчислении также значительно возрос, и чтобы реальность не противоречила «теории» реформаторов, экспортерам существенно сократили объем обязательной продажи валютной выручки. Иначе пришлось бы значительно увеличивать рублевую массу и прилагать больше усилий по ее «стерилизации».

Тем самым одновременно легализован и более значительный увод капитала за рубеж. Так, по данным Росстата в прошлом году на транзитные счета российских компаний от экспорта нефти и нефтепродуктов поступило свыше 68,17 млрд. долларов, израсходовали из них 41,38 млрд., а 26,79 млрд. остались в зарубежных банках «на хранении».

Той же цели «стерилизации» фактически служит и фонд обязательного резервирования Центробанка, где «заморожены» сотни миллиардов рублей российских банков, хотя для пользы дела их тоже можно было пустить в оборот, а «резерв» держать в валюте — неужели не додумались?

Налоговая удавка

Реформаторы, вместо того чтобы погасить вызванный ими же пожар экономического кризиса, подлили в него бензина. Намереваясь скомпенсировать потери доходов в казну из-за сокращения налогооблагаемой базы, они обложили товаропроизводителей, а в итоге население многообразными грабительскими налогами, что только усилило разрушительные тенденции в экономике. Все эти налоги вместе с чистой прибылью предприятий согласно госстатистике составляют примерно 85% по отношению к годовой заработной плате в стране. Это одна из основных причин перманентного кризисного состояния экономики и сдерживания роста ВВП, не позволяющих его удвоить к 2010 году.

Почему же так происходит? Дело в том, что правительство озабочено отнюдь не ростом благосостояния людей и не всесторонним развитием для этого национальной экономики, а, следовательно, расширением налогооблагаемой базы. Правительство озабочено совсем другим — имитацией борьбы с тенью кризиса — инфляцией и погашением внешнего долга.

Искусственно поддерживаемая либеральной ценовой политикой инфляция, по сути, является дополнительным, скрытым налогом, ставка которого суммируется со ставками всех налогов в «законе». Но и они взимаются по несколько раз каждый. Такого нет нигде в мире.

Возьмем подоходный налог с физических лиц. Он вымогается пять раз. Первый, — когда с общей стоимости продукции (выручки), куда включен и фонд зарплаты, взимается НДС. Затем с этого пообщипанного на 18% фонда отчисляется единый социальный налог, после чего с остатка фонда — зарплаты взимается то, что называют собственно подоходным налогом. В четвертый раз подоходный удерживается по «ставке» инфляции, и в пятый— присвоением государством и хозяевами компаний прибыли, то есть части прибавочной стоимости, полученной за счет низкой заработной платы (эксплуатации труда – согласно Марксу).

С помощью НДС дважды облагается налогом прибыль, а также акцизы и другие специализированные налоги. Венчает пирамиду налогообложения инфляция по годовой «ставке».

Так как все налоги за исключением от экспортных операций выплачивает в итоге население страны при приобретении потребительской продукции, то действительный подоходный налог у нас не самый низкий в мире, как кое-кто пытается внушить, а самый высокий. И, как показано выше, составляет он не 13%, а 85% от годовой зарплаты без учета инфляции. Но это в среднем. Относительная доля налога у низкооплачиваемых оказывается существенно большей, чем у богатых людей. Она не зашкаливает за 100%, так как малоимущие отказывают себе во многом жизненно необходимом.

Надо заметить, что налог на добавленную стоимость редко где применяется в мире, да и то в размере всего нескольких процентов, а не 18%, как у нас. На самом деле он от лукавого — придуман якобы для ускорения оборачиваемости средств, хотя является, по сути, налогом на них. Выплачивается НДС из оборотных средств предприятия до изготовления и сбыта им собственной продукции, что приводит к ее удорожанию (требуются заемные средства для компенсации), а также к сокращению объемов производства и самой налогооблагаемой базы. Вымогая, таким образом, у предприятий часть их оборотных средств, государство наносит значительный ущерб экономике и казне.

НДС приводит к сокращению производства и тем самым налогооблагаемой базы еще и опосредованно — из-за дополнительного снижения зарплаты и уменьшения поэтому платежеспособного спроса на всех этажах экономики, а также вследствие уменьшения прибыли предприятий и тем самым вложений в воспроизводство. К тому же НДС, удорожая продукцию, сам по себе является фактором инфляции.

Многократное в нарушение Налогового кодекса изъятие по разным ставкам одних и тех же налогов вынуждает товаропроизводителя либо стремиться на внешний рынок для получения по валютному курсу большей прибыли, что доступно немногим, либо уходить от налогообложения, либо снижать объемы производства и увеличивать цены на свою продукцию, либо закрывать предприятие. Фискальная удавка при надуманной сложности и непостоянстве форм бухучета не позволяют также развиваться малому и среднему бизнесу.

Если налоговые поступления определяются в основном объемами реализации ограниченной номенклатуры продукции, то в условиях денежного дефицита и обнищания населения это вносит значительную случайность в наполнение казны: производство, сбыт, и прибыль могут не обеспечить запланированных доходов в бюджет.

Сегодня, когда бюджет страны во многом зависит от цен на нефть на мировых рынках, это повседневная реальность, порожденная развалом экономки. И вот тут-то на помощь правительству приходят пороки действующей налоговой системы. Рассчитывая бюджет, исходя из явно заниженных прогнозных индексов цен, и манипулируя при этом тарифами естественных монополий, а также объемами «стерилизации» денежной массы, власти, как отмечалось, добиваются определенного, вполне «пристойного» роста инфляции сверх «запланированной», получая тем дополнительные инфляционные доходы в казну.

Доходы эти превышают запланированные по номиналу, но не в реальном по покупательной способности рубля исчислении. Таким образом, осуществляется, как отмечалось, еще одно изъятие всех налогов, в том числе подоходного, но уже по «ставке» инфляции.

Налогообложение, провоцирующее правительство на инфляцию, делает выгодным для властей и девальвацию рубля. Значительное превышение курса обмена рубля на доллар в сравнении с паритетом покупательной способности позволяет тем же экспортерам нефти и газа получать существенно большую выручку в рублевом эквиваленте, чем от их продажи внутри страны. А с курсовой валютной ренты взимается и существенно больший налог. Поэтому кое-кто в правительстве обеспокоен укреплением рубля и раздаются призывы «валить» его. Хотя курсовая валютная рента может быть использована для инвестиций в российскую экономику.

Создается впечатление, что действующая у нас система налогообложения, каковой нет ни в одной стране мира, выбрана далеко не случайно. Уж очень она «удачно» сочетается с принципами преобразования российской экономики в «рыночную» и превращения ее в сырьевой придаток Запада, которые были навязаны первой командой либерал-реформаторов и их зарубежными советниками.

О неслучайности такого выбора свидетельствует еще один принципиальный порок нынешней налоговой системы — сложность и малая эффективность контроля за выплатами налогов. Ведь для этого необходимо проверять все бухгалтерские документы налогоплательщиков на предприятиях и в банках, где открыты их счета. А это достижимо лишь при соответствии производительности национальной налоговой службы общему обороту бухгалтерских и банковских документов ее подопечных.

Добиться такой производительности можно либо за счет соответствующего увеличения числа работников налоговых органов, либо путем автоматизации всех бухгалтерских, банковских и налоговых операций в стране в рамках единой национальной системы обработки информации. Но системы такой пока нет. А налоговых инспекторов явно не хватает. Так в Москве на одного из них приходится в среднем 250 предприятий. Поэтому контроль за выплатой всеми налогоплательщиками положенных налогов напоминает попытку выловить всех «зайцев» на наземном городском транспорте - ввиду малочисленности контролеров из множества безбилетных пассажиров попадаются лишь единичные нарушители.

Грабительский характер налогообложения при дефиците денежной массы вынуждает многих скрывать ту или иную часть своей налогооблагаемой базы и уходить от уплаты соответствующих сумм налогов. Так, по данным Росстата, в 2004 г. с физических лиц казна получила 574,5 млрд. рублей, хотя только с заработной платы, составившей с учетом скрытой 7697,7 млрд. рублей, при налоговой ставке 13% должно было быть выплачено подоходного налога свыше 1000 млрд. рублей. Начислено же было зарплаты около 5,5 трлн. рублей, с которой причитался подоходный налог в сумме 7,15 трлн. рублей.

Не лучше обстоят дела и со сбором НДС. В том же прошлом году продукции и услуг произвели на 11 209 млрд. рублей, но вместо 2241 млрд. при ставке 20% собрали НДС лишь в сумме 1019,7 млрд. рублей. Подобное повторяется из года в год. Причем, сокрытию доходов от налогообложения, особенно при экспорте продукции, нередко способствует само российское законодательство. Так, по оценкам, от налогообложения удается скрывать не менее половины выручки и прибыли, получаемых от реализации нефти (см. «Правительственная крыша для контрабанды нефти» — «Промышленные ведомости», № 9—10, июль, 2002 г.). Спрашивается, почему бы ни скостить наполовину ставки налогов и тем самым соответственно ни сократить число неплательщиков?

Допотопность «ручного» контроля за налоговыми выплатами не позволяет добиваться их увеличения. Хотя сделать это можно разумным – по экономическим соображениям - подбором дифференцированных налоговых ставок, учитывающих технологические возможности и потенциальную рентабельность конкретного производства, а также рыночный спрос, что позволяло бы каждому предприятию персонально, в максимально возможной степени увеличивать его налогооблагаемую базу.

Но при этом существенно возрастает количество показателей, которые придется учитывать в объектах налогообложения. Для такой работы понадобится увеличивать штаты инспекторов, что невозможно, а соответствующая автоматизированная система в налоговом ведомстве отсутствует. В результате государство теряет немалые бюджетные доходы. Так, например, при нынешних фиксированных и достаточно высоких налоговых ставках невыгодно эксплуатировать нефтяные скважины с суточным дебитом менее 5 тонн, и их консервируют.

На начало текущего года в основном из-за убыточности простаивало 23,8 % или 35 938 скважин из эксплуатационного фонда, насчитывающего 151 тысячу скважин. Хотя даже при дебите в одну тонну они могли бы давать в год около 13,2 млн. тонн. Тогда при более низких и регулируемых налоговых ставках в казну поступали бы дополнительно доходы не только от этой «нерентабельной» нефти, но и от сбыта продуктов ее переработки, а также подоходного налога из-за увеличения числа работников. В США малодебитные скважины вообще не облагаются налогом.

Постоянство ставок налога на добычу углеводородного сырья и акциза на природный газ делает также невыгодным разработку труднодоступных месторождений и эксплуатацию скважин с падающей добычей. Хотя и для государства, и для нефтяных и газовых компаний намного выгоднее в качестве единого налога изымать часть ренты, величина которой будет определяться удельной затратностью добычи: чем объективно дороже себестоимость добытой тонны, тем меньше изымаемая часть ренты. Таким образом выравнивались бы экономические условия разработок месторождений различной степени сложности и тем самым конкуренции.

Сегодня большая часть нефтяной и газовой ренты изымается, но в виде множества различных налогов, в том числе на воспроизводство минерально-сырьевой базы, пользование недрами, прибыль, через НДС, акциз и экспортные пошлины, что не позволяет адаптировать рентабельность добычи к условиям месторождений сырья. При этом у нефтяных и газовых компаний налоги, если их выплачивать полностью, доходят до 60% от отпускной цены продукции. Поэтому проедаются основные фонды, а денег не хватает даже для простого воспроизводства сырьевой базы. Так что раздающиеся призывы отбирать у олигархов сырьевую ренту бессмысленны — без особой пользы она уже изымается. Чтобы эту ренту использовать в интересах государства и общества, необходимо принципиально изменить нынешнюю систему налогообложения.

От вымогательства доходов к оброку на ресурсы

Как же добиться, чтобы необходимые налоги собирались государством не за счет многократного вымогательства у населения значительной части его доходов, а за счет экономически целесообразного расширения налогооблагаемой базы, и чтобы этому способствовала сама система налогообложения? Такое может произойти, если, скажем, владельцу коровы установить налоги за проданное молоко не с прибыли и на добавленную стоимость, а только с расходуемых на его получение ресурсов, в том числе с земли и нанятой рабочей силы.

Иначе говоря, необходимо унифицировать налогообложение, введя платежи за используемые ресурсы. В этом случае коровий хозяин, чтобы меньше платить за землю, будет стремиться к увеличению надоев и соответственно прибыли не за счет расширения площади пастбища для выгула своей кормилицы, а за счет повышения урожаев посевов кормовых трав на меньшей площади своих угодий. А пастуха заменит на электроизгородь. То есть он будет добиваться увеличения надоев, а значит, доходов и прибыли, снижая облагаемые платежами затраты на их получение. При этом власти, распоряжающиеся землей, окажутся заинтересованными в обратном — в максимальном ее использовании, т. е. в увеличении своей налогооблагаемой базы за счет увеличения числа собственников коров и дойного стада.

Для этого они станут создавать необходимые условия, в том числе в среде покупателей молока, чтобы возрастало их число и увеличивался платежеспособный спрос. А регулятором отношений, как и положено, будет служить рынок. При нынешней системе налогообложения подобных интересов ни у налогоплательщиков, ни у властей не возникает.

Если от модели — коровы — перейти к большой экономике, то ресурсами, за пользование которыми предлагается платить оброк государству, будут рабочая сила, топливо и природные ресурсы — земля, природное сырье, вода, кислород... Плату за используемые ресурсы необходимо устанавливать дифференцированной в зависимости от вида деятельности и потенциальной рентабельности предприятия, а также прогрессивно изменяющейся при необходимости регулировать потребление того или иного сырья внутри страны или выполнения определенных экологических условий. Основу такой платы составит изъятие части ренты.

Ренту можно разделить на природную, от Бога, получаемую от использования природных богатств, и неприродную, получаемую, например, от использования специалиста, на обучение которого затрачены общественные (государственные) средства, или за счет неоправданно высокого курса обмена доллара на рубли при экспортных продажах продукции (курсовая рента), или от спекуляции деньгами (финансовая рента), и др. Рента, полученная от использования недр, называется горной. Но кто и как должен будет ее выплачивать?

Фантом ренты и ее «обналичивание»

Чтобы ответить на этот вопрос, придется, как ни странно, уточнить само понятие «рента». В учебниках по экономике и толковых словарях под рентой понимают разновидность дохода, якобы не требующего от его получателя осуществления какой-либо предпринимательской деятельности и затрат труда. Вроде того, открой только рот, и в него сами станут запрыгивать бесплатные галушки. Правда, в одном случае так и происходит. Речь идет о дармовом атмосферном кислороде, который является обязательной компонентой углеводородного топлива - доход от его сжигания не требует от потребителей топлива дополнительных затрат. Во всех других случаях рента сама по себе не возникает.

Возьмем ту же нефть. Хотя она и создана природой, т. е. «без предпринимательской деятельности и затрат труда», само ее извлечение из недр связано с громадными тратами. Разница между продажной ценой нефти, т. е. доходом от ее реализации и затратами на добычу, включая поиск (геологоразведку) и обустройство соответствующего месторождения, представляет собой прибыль. Она то и является горной рентой.

Размер горной ренты зависит от условий, т. е. затратности добычи соответствующего минерального сырья, и его рыночной цены, зависящей от платежеспособного спроса и конкуренции на рынке. Разницу в прибыли, которую получают на самых тяжелых по природным условиям месторождениях, и более комфортных, т. е. менее затратных, именуют дифференциальной горной рентой.

Строго говоря, прибыль — это и есть рента. Однако говорить, что рента — это незаработанная прибыль, некорректно. Ведь чтобы рента из фантома превратилась в часть дохода, надо сначала затратить определенные, большие или меньшие, средства. Поэтому рубль ренты характеризуется денежным выражением удельных затрат, необходимых для его появления на свет. Вопрос в том, как распределять ренту между товаропроизводителями, государством и обществом.

Что касается горной ренты, то изъятие ее части в казну на «тяжелых» месторождениях, требующих наибольших затрат для их освоения и добычи там полезных ископаемых, должно быть минимальным. Это необходимо для выравнивания экономических условий хозяйствования. Остающаяся у добытчика часть ренты, его прибыль, помимо компенсации за риск вложений и кредитной ставки, должна обеспечивать определенную рентабельность для рефинансирования расширенного воспроизводства.

Прибыль эту для выравнивания экономических возможностей хозяйствования на различных по природным условиям месторождениях и создания тем самым примерно одинаковых условий для конкуренции также необходимо директивно и дифференцированно нормировать. При этом надо учитывать кредитную историю каждого предприятия. К примеру, основные фонды «Газпрома» и крупных российских нефтяных компаний были созданы в советские времена на государственные средства, причем, зачастую на богатых месторождениях, и нынешние владельцы не расплачивались за этот вложенный капитал.

А вот более мелкие компании, в частности независимые добытчики газа, осваивающие новые, к тому же тяжелые месторождения, вкладывают в создание производства свои средства, что увеличивает их затраты и ведет к сокращению горной ренты. Налоги же и акцизы сегодня все платят по одним ставкам.

Виды и размеры дифференцированных рентных платежей должны законодательно регламентироваться для соответствующих видов продукции и услуг, как это делается в отношении подакцизных товаров.

Сегодня раздается много популистских призывов изымать горную ренту у «олигархов» и раздавать ее народу, – хотя она и так уже изымается в виде других налогов. При этом борцы за лучшую жизнь либо забывают, либо не осознают, как возникает рента, как она материализуется в виде денег и кто ее в итоге выплачивает. Напомню, выплачивает ее в итоге все население страны в сумме всех собираемых налогов и с прибылью товаропроизводителям, когда приобретает потребительскую продукцию. Сумма эта составляет около 85% от всей заработной платы в стране.

Чтобы увеличивать реальную горную ренту надо, сохраняя цены на минеральное сырье, снижать затраты на его добычу. Но зачастую цены у нас просто увеличивают и тем самым раскручивают ценовую инфляцию. Инфляция приводит к снижению общего платежеспособного спроса в стране, и чтобы его сохранять на прежнем уровне, надо соответственно увеличивать номинальные доходы населения за счет дополнительной денежной эмиссии. При этом снижается покупательная способность рубля, но горная рента в реальном исчислении и реальные доходы населения остаются неизменными.

Если не устранять последствия ценовой инфляции, рента, из-за увеличения затрат на ее появление и снижения покупательной способности рубля, в реальном исчислении будет сокращаться. Инфляционные доходы бюджетов как раз и являют собой пример инфляционной ренты. Так что горный рентный потенциал можно материализовать и увеличивать только снижением удельных затрат на его «производство», памятуя, что «обналичивается» он населением. Поэтому призывы национализировать всю горную ренту и поровну поделить ее при сохранении неизменными нынешних принципов налогообложения, технологической базы горного производства, денежной массы и доходов населения — от лукавого.

Горная рента существенно возрастает при экспорте минерального сырья за счет завышенной примерно втрое «цены» доллара и возрастания соответственно цены на это сырье в рублевом исчислении. Казалось бы, разница в выручке, обусловленная различием внутренних и внешних цен, во избежание дополнительной ценовой инфляции должна в качестве «дифференциальной» ренты изыматься в казну. Ведь эта горно-валютная рента согласно денежной «теории» Гайдара должна быть «обналичена» рублями, которых не хватает в обращении. Однако правительство, озабоченное «стерилизацией» рублевой денежной массы, а тем самым стерилизацией отечественной экономики, поступило более «мудро»: оно пару лет назад просто сократило до 25% обязательную продажу валютной выручки от экспорта. Так что «стерилизованные» таким образом десятки миллиардов долларов в качестве приватизированной ренты остаются на корреспондентских счетах в американских банках и работают на их владельцев и чужую экономику.

На величину возникающей и приватизируемой ренты влияют также фонд зарплаты и присваиваемая хозяевами компаний доля прибавочной стоимости, которая образуется за счет низкой оплаты труда. Чтобы ограничить эти поборы, предлагается законодательно не только нормировать заработную плату, доведя ее до достойного прожиточного минимума людей и тем самым государства, но и дифференцировать ее ставки по отраслям экономики, учитывая условия труда, образование и квалификацию работников, а тем самым в платежах за рабочую силу и соответствующую ренту.

Подушная подать

Платой за использование рабочей силы в предлагаемой системе налогообложения явится единый подушный налог. Его размер можно задать, например, делением определенной части выплат во внебюджетные социальные фонды на число работоспособных людей в возрасте от 18 до 60 лет, проживающих на территории России. Контроль за сбором подушного налога по сравнению с нынешним с физических лиц упростится и сведется в основном к контролю за числом работающих на предприятиях по документам отделов кадров.

Для лиц свободных профессий целесообразно будет сохранить подоходный налог с разовых выплат и гонораров. Подушные налоги справедливы и с социальной точки зрения. Ведь траты государства на каждого человека, к примеру, для обеспечения его безопасности, на образование, здравоохранение и др. примерно одинаковы. Исключение составляют пенсии, но это предмет отдельного разговора.

Учитывая возможно огромную разницу между средней зарплатой и большими заработками в некоторых отраслях экономики, представляется необходимым наряду с подушным ввести также налог на фонд оплаты труда для каждого предприятия. Исчисляться он должен из размеров превышения нормированной средней зарплаты. Для этого необходимо составить дифференцированную (по видам деятельности предприятий) шкалу таких средних зарплат, которые должны исчисляться из доли – по западным меркам - оплаты труда в нормируемой (во избежание инфляции) себестоимости соответствующей продукции. Естественно, для товаропроизводящего да еще и наукоемкого предприятия нормируемую среднюю зарплату установят более высокой, чем для торгового.

При каждом получении денег в банке для выплаты месячной зарплаты соблюдение этой нормы проконтролируют делением получаемой суммы на число работников данного предприятия. При превышении нормы сумма месячной оплаты труда предприятия будет облагаться прогрессивно возрастающим налогом. Например, при 10-процентном превышении нормы налог установят минимальным, но с дальнейшим увеличением отклонения на каждые 10% налог будет удваиваться.

Такой налог на фонд оплаты труда одновременно вынудит предприятия не скрывать истинного числа своих работников. Если их укажут меньше, чем на самом деле, то ограничением для обмана окажется та же норма средней зарплаты. Если же кто-то захочет искусственно уменьшить фактическую среднюю зарплату, приписав мертвые души, он выплатит за них подушные налоги, компенсируя полностью или частично налог на сокрытое превышение нормы.

От НДС к налогу на добавленные ресурсы

Предлагаемая унификация налоговых платежей позволит их собирать подобно НДС.

Для контроля за выплатами рентные платежи должны поступать на специальный налоговый счет налогоплательщика, поставщика продукции, который потребуется обязательно ему открывать вместе с каждым своим расчетным банковским счетом. В бюджеты рентные платежи будут направлять непосредственные потребители природных ресурсов — нефти, газа и др., являющихся исходным сырьем.

На произведенную с использованием сырьевых ресурсов продукцию должны начисляться соответствующие рентные платежи, например, платеж за нефть распределится на продукты ее переработки. Поэтому продажа, к примеру, бензина должна сопровождаться возвратом нефтеперерабатывающему заводу приходящейся на производство бензина части рентного платежа за нефть. Возвращаться эти деньги будут на налоговый счет НПЗ с последующим переводом на его расчетный счет.

Таким образом рентные платежи будут перемещаться подобно судну через шлюзы: выплачиваться потребителями ресурсов и поставщиками продукции с их использованием после поступления оплаты от покупателя, а возвращаться — от каждого последующего участника технологической цепочки производства соседнему, предыдущему, вплоть до конечного потребителя продукции с использованием того или иного природного ресурса и (или) производных от него. По «дороге» могут добавляться другие рентные платежи. Как показано выше, конечным потребителем и налогоплательщиком является население.

Исключение составит рентная плата за труд, воду, землю и воздух. Она не войдет в контролируемые себестоимость и цену продукции и будет выплачиваться только непосредственными пользователями перечисленных ресурсов без последующего ее возврата. И вот почему. Общество уже затратило средства на подготовку специалистов и не должно повторно платить за созданную на его деньги кадровую ренту. Что касается упомянутых природных ресурсов, то за их чистоту и экономное использование смогут ответственно отвечать только прямые пользователи. Если говорить об атмосферном кислороде, то он является компонентой топлива, и не компенсируемая плата за его потребление будет стимулировать экономию углеводородного горючего.

Рентные платежи будут возвращаться с задержкой во времени, определяемой соответствующим циклом производства и сбыта той или иной продукции. Поэтому, чтобы снизить потери оборотных средств, товаропроизводители окажутся заинтересованными как в ускорении возврата рентных платежей, так и в снижении самих ресурсных затрат. Это вынудит их внедрять ресурсо- и энергосберегающие технологии, автоматизировать производство, чтобы сокращать число рабочих мест, и увеличивать объемы выпускаемой продукции для получения большей прибыли. Таким образом, предлагаемое налогообложение будет стимулировать также производство более дорогой наукоемкой продукции.

Под контролем цен

Введение дифференцированных рентных платежей, чтобы исключить сокрытие ренты, должно быть, как отмечалось, неразрывно связано с директивным нормированием прибыли и регулированием цены приобретения соответствующей продукции. При этом контроль за выплатами рентных платежей и балансом их возврата сделает бессмысленными спекулятивное посредничество в купле-продаже продукции, а также попытки прикарманить налоги.

Контроль за ценами и их регулирование осуществляются во многих развитых странах, благодаря чему товаропроизводители Запада конкурируют между собой не столько стоимостью, сколько качеством своей продукции. Ведь, объективно говоря, любая прибыль, как отмечалось выше,— это рента, вымогаемая у покупателя сверх себестоимости товара. Понятно, работать без прибыли мало кто захочет — она источник средств для расширенного воспроизводства и плата за вложения и риск.

Но свобода в ее увеличении как за счет произвольного установления цен, так и снижения необходимых, общественно значимых затрат — оплаты труда, на поддержание безопасности производства, сокращение его вредности для окружающей среды и др.— ведет к хаотическому росту стоимости товарной массы, т. е. к ценовой инфляции и, как следствие, к нарушению баланса товарно-денежного обращения и экономическому кризису в стране, а также к увеличению техногенных катастроф.

Такое развитие процессов в экономике неизбежно в условиях свободного рынка, так как любой товаропроизводитель озабочен отнюдь не поддержанием макроэкономической стабильности за счет стабилизации баланса товарно-денежного обращения, а увеличением любыми путями собственной прибыли, нередко просто за счет увеличения цены своей продукции и сокращения инвестиций на воспроизводство. Своя рубашка, как известно, ближе к телу. Поэтому, еще раз замечу, иной возможности загнать инфляцию в угол, кроме директивного нормирования структуры цен, включая прибыль, и их регулирования, к вящему неудовольствию либералов от рынка попросту не существует.

Чтобы поддерживать стабильность директивных или, если угодно, рекомендуемых государством цен, целесообразно ввести дополнительную налоговую ставку на прибыль в функции этих цен. Если товаропроизводитель придерживается рекомендуемой цены, налоговая ставка будет нулевой, а при увеличении цены сверх рекомендованной ставка прогрессивно возрастет. Естественно, возможно и обратное.

Конечно же, регулировать цены на все виды товаров и услуг невозможно — их сотни тысяч, если не миллионы. Поэтому делать это надо только в отношении потребляемых исходных ресурсов и конечной, функционально и потребительски завершенной продукции, т. е. на входе и выходе соответствующих кооперационных производств. Тогда цены на промежуточную продукцию — полуфабрикаты, материалы, комплектацию — вынуждены будут сбалансированно регулировать ее продавцы и потребители в соответствующей технологической цепочке с учетом установленных ценовых ограничений.

При этом существенно упростится контроль за налогообложением производства. Ведь в предлагаемой налоговой системе с выделенными в ней специальными банковскими счетами придется следить только за рентными платежами за используемые ресурсы и соблюдением рекомендованных цен этих ресурсов и конечной продукции. Вместе с тем все это будет стимулировать структурную перестройку в экономике путем интеграции предприятий по соответствующим технологическим цепочкам производства конечной, функционально завершенной продукции, и организации тем самым крупных корпоративных промышленных объединений. Ведь в подобных корпорациях возможен переход на более низкие внутренние цены с исключением налоговых выплат на промежуточных этапах производства. Тогда за внутренними своими ценами будут следить сами корпорации.

Деньги подземелья

Итак, что даст предлагаемое налогообложение? Чтобы получать больше прибыли, предприятия начнут постепенно частично сокращать число работающих, внедрять автоматизированные ресурсо- и энергосберегающие технологии, улучшать качество и увеличивать объемы производимой продукции, повышать производительность труда и тем самым рентабельность своего производства. Себестоимость продукции и цены, естественно, будут снижаться.

А власти всех уровней, чтобы собирать больше налогов, вынуждены будут стремиться обеспечить максимальное использование трудовых и природных ресурсов. Для этого они начнут активно содействовать расширению существующих, созданию новых предприятий и увеличению тем самым числа рабочих мест, привлекая людей, капиталы и ресурсы не только своих, но и других регионов и даже стран. Поэтому налоги на используемые ресурсы стимулируют также межрегиональную и межгосударственную кооперацию и интеграцию экономики, а, следовательно, развитие внутреннего рынка. В итоге противоположные устремления товаропроизводителей и властей поспособствуют росту товарного производства и укреплению российского государства. Причем, доля каждого налога и их сумма в доходе консолидированного бюджета должны быть оптимизированы, исходя как из потребностей государства, так и развития экономики для удовлетворения спроса населения в «ширпотребе». Но каков потенциал рентных платежей?

Как известно, настоящие деньги в России лежат буквально под землей. Разведанные запасы полезных ископаемых в стране оцениваются, причем весьма заниженно, в 8,1 трлн. долларов, а прогнозируемые ресурсы — в 3,7 трлн. - итого 11,8 трлн. долларов. По мнению бывшего министра геологии СССР, крупнейшего мирового авторитета в этой области профессора Евгения Козловского, потенциальная горная рента в стоимости содержимого отечественных подземных кладовых при использовании новейших технологий их освоения может составить до 70%, или 8,26 трлн. долларов.

Если в виде рентных платежей изъять хотя бы половину скрытой пока под землей горной ренты, а упомянутые запасы полезных ископаемых удастся извлечь за 50 лет, то ежегодно в казну, помимо прочих доходов, будет в среднем поступать свыше 80 млрд. долларов. Так как минеральное сырье — это свободно конвертируемая валюта, то его частичный экспорт должен быть направлен на создание в стране современного производства наукоемкой промышленной продукции и высококачественной потребительской.

Для этого надо отказаться от нынешнего порочного налогообложения, заменив его оброком на используемые в производстве продукции ресурсы, нормализовать товарно-денежное обращение, законодательно существенно повысить доходы населения, обеспечив их во избежание инфляции соответствующими объемами отечественной потребительской продукции…

Иначе говоря, речь идет о решении множества задач в рамках общей проблемы вывода экономики страны из кризиса и ее социального ориентирования. Но времени и ресурсных возможностей для этого остается все меньше и меньше.