«Газовый ОПЕК» для Туркмении?

В преддверии намеченного на 13 сентября неформального саммита президентов прикаспийских стран СНГ в Актау, одним из главных вопросов на котором станут нефтегазовые проблемы, крупнейший производитель газа в Центральной Азии – Туркмения – активизировала усилия по поиску новых экспортных маршрутов и рынков сбыта. Самым неожиданным вариантом развития экспортной политики Туркмении стало предложение вступить в «газовый ОПЕК», сделанное неожиданно посетившим Ашхабад 7 сентября президентом Венесуэлы Уго Чавесом.

Однако вхождению Туркмении, располагающей четвертыми в мире запасами газа, в «газовый ОПЕК» мешают ее конфликты с соседями, а также стремление присоединиться к лоббируемому Западом проекту «Набукко», в котором доминируют не производители, а потребители газа.

Создание «газового ОПЕК» имеет довольно длительную историю. Впервые идея создания аналогичной ОПЕК организации в газовой сфере была предложена президентом России В. Путинном в 2002 г. В ходе встречи с главой Туркмении С. Ниязовым он предложил создать «евразийский газовый альянс» - объединение стран-производителей и транзитеров газа из числа бывших республик СССР. В состав «постсоветского» варианта «газового ОПЕК» планировалось включить Россию, Украину, Белоруссию, Казахстан, Туркмению и Узбекистан, что позволило бы контролировать до 50% мировых запасов газа.

Однако противоречия между странами СНГ для объединения их в составе «газового ОПЕК» оказались тогда слишком сильны. Позднее идея создания этой организации была реанимирована с участием стран дальнего зарубежья, с которыми России оказалось гораздо проще найти общий язык.

В 2001 г. в Тегеране был учрежден Форум стран – экспортеров газа (ФСЭГ), участниками которого к настоящему времени являются Алжир, Боливия, Египет, Экваториальная Гвинея, Иран, Ливия, Нигерия, Катар, Россия, Тринидад и Тобаго, Венесуэла, а наблюдателями – Казахстан и Норвегия. В течение нескольких лет форум действовал в качестве свободной организации и не имел устава. Стремление России к его организационному оформлению усилилось во второй половине 2000-х гг. и было тесно связано с «газовыми войнами», на протяжении нескольких лет возникавшими с Украиной. В октябре 2008 года Россия, Иран и Катар согласовали создание «газового ОПЕК» в качестве более четко оформленной структуры, а в декабре 2008 г. на встрече в Москве был утвержден устав ФСЭГ. По словам министра энергетики РФ С. Шматко стороны договорились об обмене информацией по прогнозам и реализации программ, порядке взаимоотношений со странами-потребителями газа, применении новых технологий и организация совместной работы по сжиженному природного газу.

Несмотря на то, что никаких ограничений по объемам и стоимости поставляемого на рынок газа участие в «газовом ОПЕК» не накладывает, и, ввиду специфичности газового рынка, вряд ли будет накладывать, располагающие крупными запасами газа южные страны СНГ – Казахстан, Узбекистан, Туркмения и Азербайджан – относятся к членству в этой организации довольно настороженно. Основных причин такого поведения две: стремление диверсифицировать свои экспортные маршруты, присоединившись к лоббируемым странами Запада, то есть потребителями газа, проектам газопроводов в обход России, и конфликты между самими странами-производителями газа, включая конкуренцию по поводу объемов поставок через трубопроводную систему России и споры по поводу принадлежности нефтегазовых месторождений. Некоторые из этих конфликтов в последнее время неожиданно обострились.

Так, в конце августа - начале сентября обострились отношения между Туркменией и Азербайджаном, которые долгое время не могут поделить между собой нефтегазовые месторождения шельфа Каспийского моря.

Главный предмет спора – между двумя странами расположено месторождение Сердар (азербайджанское название - Кяпаз), содержащее до 50 млн. тонн нефти. Выступая 30 августа на заседании Государственного совета безопасности, президент Туркмении Г. Бердымухамедов заявил о планах к 2015 г. построить на Каспии военно-морскую базу, создать систему локационного и оптического контроля морской акватории, а также закупить современные скоростные патрульные катера и два корабля, вооруженных ракетами. В экспертном и журналистском сообществе Азербайджана эти планы были восприняты как стремление Туркмении отстаивать свои права вооруженным путем, что может привести к милитаризации Каспия. Скорее негативной, хотя и более сдержанной была официальная реакция Азербайджана. По словам пресс-секретаря азербайджанского МИДа Э. Полухова, «мы хотим видеть Каспий регионом мира и сотрудничества, то есть демилитаризованным, а не милитаризованным».

Стремление Туркмении усилить свое военное присутствие на Каспии во многом связано с тем, что ее военно-морские силы крайне незначительны. В отличие от Азербайджана, которому досталась значительная часть Каспийской флотилии бывшего СССР, Туркмения не получила почти ничего. В результате ее флот является самым слабым на Каспии. В настоящее время ВМФ Туркмении располагают несколькими типами патрульных катеров и одним эсминцем. А флот того же Азербайджана насчитывает около 40 военных судов, включая сторожевой корабль, ракетный катер, малые десантные корабли, торпедные и патрульные катера. Отстоять свои права на нефтегазовые месторождения, не располагая сильным флотом, довольно проблематично, что и обусловило решение туркменских властей о модернизации ВМФ.

Определение принадлежности каспийских месторождений затрудняет и неурегулированность правового статуса Каспия. С физико-географической точки зрения Каспийское море, не имеющее выхода к мировому океану, является озером. Однако придание того или иного юридического статуса требует согласия всех прибрежных государств, а достичь его пока не удается. Изменение правового режима Каспийского моря имеет длительную историю. В течение XVIII – XIX вв. Россия в ряде договоров с Персией закрепила за собой привилегированные позиции на Каспии, в частности - исключительное право иметь военный флот. После крушения Российской империи Советский Союз в одностороннем порядке отменил эту норму, признав за обоими прикаспийскими государствами равные права. В советско-иранских договорах 1921, 1935 и 1940 гг. был закреплен статус Каспия как внутреннего водного бассейна СССР и Ирана, закрытого для военных и торговых судов третьих государств. Особенностью правового статуса Каспия, закрепленного в этих договорах, было отсутствие между СССР и Ираном морской границы. Однако с 1935 г. СССР в одностороннем порядке установил в качестве морской и воздушной границы на Каспийском море линию Гасан-Кули (Туркмения) - Астарачай (Азербайджан), которая, будучи юридически не оформленной, тем не менее, соблюдалась Ираном.

Противоречия, возникшие между прибрежными государствами по поводу статуса Каспия после распада СССР, не решены до сих пор.

Россия предлагает не признавать Каспий морем, так как в этом случае на него будут распространяться конвенции ООН по континентальному шельфу (1958 г.) и морскому праву (1982 г.). В результате за пределами 12-мильных территориальных вод любое государство, не имеющее выхода к Каспию, получит возможность осуществлять судоходство, полеты, прокладывать коммуникации, включая трубопроводы и кабели и т. п. Позиция России заключается в том, чтобы не делить толщу воды, а в целях регулирования недропользования разделить дно по принципу срединной линии. Это позволит сохранить свободу судоходства и обеспечить рациональную эксплуатацию биоресурсов. Кроме того, Россия предлагает установить 15-мильные зоны национальной юрисдикции, однако ни они, ни исключительные экономические зоны не будут иметь статуса государственных границ. С таким подходом не согласен Иран, который, располагая 14% побережья Каспийского моря, предлагает разделить его на пять равных частей по 20% каждой из стран, в результате чего своими секторами в ним будут вынуждены делиться Туркмения и Азербайджан. В 2003 г. Россия, Казахстан и Азербайджан подписали соглашение о частичном разделе Каспийского моря по принципу срединной линии, что позволило снять часть проблем по разработке нефтегазовых месторождений в этой части Каспия.

Не исключен и такой вариант развития событий, что прикаспийские страны могут пойти на риск и построить Транскаспийский трубопровод, невзирая на мнение других прибрежных государств. Это на порядок расширило бы экспортные возможности богатых углеводородами Казахстана, Туркмении, а возможно и Узбекистана, вынужденных поставлять свои нефтегазовые ресурсы на Запад через территорию России. Осознавая эту угрозу, Москва всячески стремится не допустить раздела Каспия на национальные сектора, что лишило бы ее возможности влиять на позиции других государств, заперев Каспийскую флотилию в пределах российского сектора.

Россия настойчиво проводит в жизнь идею закрепления в юридическом статусе Каспия его закрытия для третьих стран, опасаясь появления на его берегах военной базы НАТО.

В военной сфере с Западом уже активно сотрудничают Казахстан и Азербайджан, которым США в рамках программы «Каспийский страж» выделили 130 млн. дол. на модернизацию флота. При этом инициативу России о создании на Каспии объединенной военно-морской группировки «Касфор» Азербайджан и Казахстан отклонили.

В Тегеранской декларации, принятой по итогам состоявшегося в октябре 2007 г. в столице Ирана саммита пяти прикаспийских государств, особо подчеркивается недопустимость использования территории прибрежных стран для агрессии и других военных действий против одной из них. В декларации отмечается, что Каспийское море должно использоваться в исключительно мирных целях, а все вопросы между прибрежными государствами решаться мирными средствами. Президент России В. Путин особо подчеркнул, что участники саммита подтвердили суверенитет над морем, включая вопросы недропользования, исключительно прикаспийских государств, а до выработки нового статуса Каспия в его акватории могут присутствовать только суда прикаспийских стран. Президент Казахстана Н. Назарбаев в своем выступлении на саммите,напротив, подчеркнул необходимость закрепления в конвенции о статусе Каспия пункта о свободе транзита, включая судоходство и транзит энергоносителей. Причем маршруты будущих трубопроводов, по мнению президента Казахстана, должны согласовываться только с теми странами, через участки дна которых они будут проходить. То есть, строительство газопровода между Казахстаном и Азербайджаном, или Туркменией и Азербайджаном согласия России и Ирана не потребует.

Входить в состав «газового ОПЕК» для Туркмении в этих условиях нецелесообразно. Это может усилить ее зависимость от России, которая, располагая крупнейшими в мире запасами газа, несомненно, будет играть в этой организации ведущую роль. Туркмения, напротив, хотела бы максимально диверсифицировать маршруты своих экспортных поставок. Этой цели служить строительство газопровода в Китай мощностью 40 млрд. куб. метров, который должен быть введен в строй в этом году, новый газопровод в Иран, пропускная способность которого в перспективе должна составить до 20 млрд. куб. метров, и планы по присоединению к лоббируемому Западом проекту «Набукко». Именно на окончательный раздел не только дна, но и водообъема Каспия направлена политика Туркмении по усилению военного присутствия на Каспии, которая призвана урегулировать все спорные вопросы с Азербайджаном и открыть путь для строительства Транскаспийского газопровода.

О том, в какую сторону качнется «газовый маятник» Туркмении, будет ясно по результатам неформального саммита президентов прикаспийских стран СНГ, намеченного на 13 сентября в казахстанском Актау. Не исключено, что Туркмения будет участвовать в обоих вариантах конкурирующих экспортных маршрутов – и «Набукко», и поддерживаемом Россией Прикаспийском газопроводе. Связывать же себя членством в «газовом ОПЕК» для Туркмении, рассчитывающей максимально расширить каналы и объемы поставок газа на мировой рынок, нет никакого смысла.