Чингисхан и неонацисты

После развала Советского Союза страна оказалась на перепутье, чем и воспользовался Запад. Ему необходимо было как-то оторвать Монголию от России, но для этого понадобился действенный идеологический рычаг. Для западников в качестве такового выступил лозунг возврата к традиционным ценностям, которые якобы изначально присущи стране степей и кочевников, но были-де забыты под влиянием чуждой коммунистической идеологии.

Подобный тактический ход, вызывающий автоматический всплеск национализма и его извечного спутника, сепаратизма, применялся Западом повсюду в бывших соцстранах. И, надо признать, в большинстве случаев срабатывал.

Но сначала небольшой экскурс в прошлое. В течение нескольких последних столетий Монголия представляла собой фактическую колонию Китая. Поэтому так трудно было небольшой по количеству населения стране выбрать идеологические ориентиры. Выйдя из сферы влияния Поднебесной и став частью «социалистического лагеря», Монголия усиленно занялась их поиском.

Героем социалистической эпохи было предложено считать Сухэ-Батора, руководителя народной революции 1921-го, одного из основателей Монгольской Народно-Революционной партии. Именно на критикуемую сейчас в стране социалистическую эпоху и приходится пик ее достижений. В этот период Монголия превратилась из кочевой державы с первобытной культурой и экономикой в передовое региональное государство. Чудес в политике не бывает: не секрет, что все это время Улан-Батор опирался на практически безвозмездную помощь Москвы. Многие в Монголии скажут, что за это ей пришлось поступиться частью суверенитета, однако едва ли (скажем откровенно) наш южный сосед способен был играть сколько-нибудь самостоятельную роль в мировой политике. Словом, как бы там ни было, для большинства обитателей страны дружба с СССР стала символом благополучия и уверенности в завтрашнем дне. Однако все это уже в прошлом.

В настоящем Запад в отношении Монголии избрал четыре магистральных направления движения вспять: возврат к старой письменности, возрождение традиционной религии – ламаизма, укрепление кочевого сектора в экономике и общественной жизни страны и, наконец, возвеличивание заслуг Чингисхана. Насколько же Запад преуспел в проталкивании своих «креативных идей»?

Попытки возрождения старомонгольской письменности потерпели провал – уж слишком сложной и непривычной оказалась она для восприятия нынешних граждан страны.

Любопытно, что истинными знатоками старомонгольской письменности остаются, в основном, зарубежные, в первую очередь, российские специалисты.

Поэтому и теперь «дети бескрайних степей» используют для своих нужд кириллицу, не в пример отказавшимся от нее некоторым республикам бывшего Союза. Однако нельзя исключать, что не в таком уж и отдаленном будущем монголов «убедят» перейти на латиницу.

Не удалось вернуть страну и к светлым истокам ламаизма – для многих монголов сейчас важнее не устремления духа, а умение «наварить деньгу». Незавидная судьба ожидала и еще одно начинание Запада: призыв сделать кочевые ценности, номадизм, основой всей политической жизни страны. Монголам настоятельно рекомендовали «перенести номадизм в XXI век», как «наиболее традиционную и эффективную форму хозяйствования», имеющую-де «непреходящую значимость для культуры и экономики страны», Задача «бескорыстных наставников» была проста: монголов, как и другие народы «периферийных стран», следует отбросить в прошлое, чтобы извлекать максимум выгоды для себя в настоящем. Заметим кстати, что в приснопамятные времена нашей дружбы Москва старалась перевести монголов на оседлый образ жизни.

Так что, и с «номадизмом» как-то не заладилось. Причем, не в последнюю очередь, по вине западных бизнесменов, активно вкладывающихся в горнодобывающую отрасль страны. Крупные иностранные компании крайне заинтересованы в привлечении рабочей силы, определенный процент которой составляют бывшие кочевники. К тому же возникающие то тут, то там предприятия сокращают площади пастбищ. Куда монголу идти, где ему кочевать? И вообще, в начале нынешнего века глава государства объяснил согражданам, что необходимо сократить количество кочевого населения с одной трети до одной десятой и создавать условия для развития страны. И добавил, что монголы должны перестать быть кочевниками, чтобы выжить.

А вот с возрождением культа Чингисхана Запад значительно преуспел. Ныне лик этого человека красуется на монгольских банкнотах, многочисленных картинах местных художников, его именем названы лучшие гостиницы, туристические базы, рестораны, пассажирские авиалайнеры западного производства и конечно же водка. А центральная площадь столицы страны была в 2006-м переименована в площадь Чингисхана.

Пробуждению интереса к этой одиозной исторической личности способствовало включение Чингисхана авторитетными международными организациями в число десяти самых выдающихся людей прошлого тысячелетия.

Обрадовали и ученые, которые в 2003-м признали правителя первого монгольского государства самым плодовитым из всех мужчин: гены неистового полководца обнаружили у шестнадцати групп населения, проживающего на обширных пространствах от Прикаспия до Тихого океана.

Запад пошел еще дальше, объявив Чингисхана приверженцем демократических ценностей. За аргументами дело не стало: тот, оказывается, ввел принцип выборности лидера страны на массовых съездах, законы в период его правления соблюдались строго, поэтому никто не мог избежать заслуженной кары – ну прямо как в нынешнем Евросоюзе! Более того, выяснилось, что великий монгол поощрял базовую демократическую ценность – свободу слова: он-де позволял высказывать членам совета мудрецов свои суждения.

Конечно же, вся эта ритуальная пляска вокруг «великого демократа» исполняется в пику России – ведь во времена наибольшего сближения Москвы и Улан-Батора культом Чингисхана и не пахло. Тогда в учебниках истории совершенно справедливо отмечалось, что этот «гениальный полководец» сократил население Ирана с 40 до 10 миллионов человек, а бывший когда-то процветающим государством Афганистан, по большому счету, так и не сумел оправиться от монгольского нашествия. Не говоря уже о том, какую память оставили о себе монгольские орды на Руси.

Однако своей главной цели – полностью рассорить Москву и Улан-Батор на почве всевозможных дискуссий вокруг Чингисхана - западники так и не достигли.

Зато совершено неожиданно дал о себе знать общественный феномен иного порядка – монгольский фашизм. В том, что его ноги растут, как говорится, из культа «полководца», сомневаться не приходится. Об этом свидетельствуют и высказывания монгольских наци. Гитлер, по их мнению, во многом был учеником Чингисхана, поэтому неудивительно, что идеология «третьего рейха» и его символы, например, свастика, так близки монгольской молодежи.

Одна из наиболее представительных организаций этого толка - Монгольский национальный союз, открыто демонстрирующий свою любовь к фашистской атрибутике – от приветствий до формы одежды. Это политическое течение зародилось как байкерский клуб, а сегодня, по разным оценкам, любителей свастики в Монголии насчитывается до нескольких десятков тысяч человек, а это уже достаточно серьезный показатель для такой маленькой страны. Рискну предположить: им, скорее всего, неведомо, что в 1942-м геббельсовская пропаганда заявляла, будто Красная армия разбита и бежала за Урал, а «фронт держат нанятые англичанами монголы», - как и неведомо то, что солдаты вермахта безжалостно уничтожали пленных красноармейцев, если те оказывались этническими монголами.

Пока что объектом ненависти новоиспеченных поклонников Гитлера стали китайцы. Члены этой партии, как и близкие им по духу политические деятели, видят угрозу существования своей нации именно в засилье представителей Поднебесной. Под этим лозунгом вербовать своих сторонников им нетрудно: китайцы никак не могут смириться с самим фактом существования независимого монгольского государства. Вот и сейчас они всеми правдами и неправдами стремятся занять господствующие высоты в этой стране. Инвестиции Поднебесной в экономику Монголии на порядок превышают российские, а в южных районах страны явно ощущается навязчивая рука Пекина. Число только зарегистрированных китайских мигрантов в стране степей превышает восемьдесят тысяч, но это лишь официальная статистика.

В ответ монгольские неонацисты расписывают стены зданий и заборы в своей столице изображением свастики и надписями типа «Стреляй в китайцев!» или «Все китайцы должны умереть!».

Они даже пытаются наказывать девушек, заводящих знакомства с иностранцами, впрочем, иногда «под раздачу» можно попасть лишь потому, что вы оказали какую-то услугу китайцам. О нападениях на наших граждан сообщений пока нет, но, как полагают эксперты, это, возможно, лишь вопрос времени.

Как бы там ни было, в Пекине часть экспертного сообщества уже заявляет, что неонацисты в Монголии могут представлять реальную угрозу интересам Поднебесной. Кто знает, к чему это может привести, но стратеги из Пекина вполне могут решиться и на крайние меры, не исключая и применения военной силы.

Тогда произойдет, с точки зрения Запада, самое страшное. Рухнет его налаженный бизнес, «сгорят» инвестиции. А все остальное, включая попытки вернуть монгол к ламаизму и «номадизму», его интересовать уже не будет. Как и вся дальнейшая судьба «периферийного государства».