Арабский атом

Выступая недавно на международной конференции по мирному атому в Париже, министр энергетики Египта Хасан Юнис заявил, что его страна намерена к 2025 году построить четыре атомных реактора, первый из которых будет введен в эксплуатацию уже в 2019 году. В результате страна увеличит производство электроэнергии до 4 тысяч мегаватт. По мнению экспертов, реанимация ядерной программы в Египте может привести к «цепной реакции» с непредсказуемыми последствиями во всем арабском мире.

Политический подтекст

Поворот к ядерной энергетике в Египте произошел после того, как во время работы съезда правящей Национально-демократической партии (НДП) её лидер и президент страны Х. Мубарак 21 сентября 2007 года предложил правительству „вернуться к планам в сфере мирной атомной энергетики”. Двумя днями раньше во время упомянутого съезда НДП с предложением по созданию Египтом собственной ядерной программы выступил сын главы страны, политический секретарь НДП и возможный „наследник” главной государственной должности в Египте Гамаль Мубарак.

Было заявлено, что страна планирует до 2016 года соорудить первую АЭС мощностью 1000 МВт в районе города Ад-Дабаа, который расположен на средеземноморском побережье (150 км западнее от второго по величине города Египта – Александрии). Стоимость проекта оценивается приблизительно в 1,5-2 млрд дол.

Кроме того, было заявлено, что в районе Ад-Дабаа до 2020 года запланировано строительство трёх атомных электростанций суммарной мощностью 1800 МВт. Отвечая на реплики оппозиционных СМИ относительно прав собственности на упомянутый земельный участок, министр электрификации Египта Хасан Юнес подчеркнул, что 45 кв.км земли под строительство АЭС в указанном районе было отчуждено почти три десятилетия тому назад (с этой местности были выселены бедуины, а место строительства огорожено). Однако, после аварии на Чернобыльськой АЭС правительство АРЕ заморозило строительство АЭС, ограничившись лишь разработками в сфере гидроэнергетики, а также генерации электроэнергии из энергии ветра и солнца.

Комментируя указанные события, ряд региональных экспертов указывало на „политический подтекст” заявлений египетских высоких чинов.

Аналитики фокусировали внимание на том, что официальный Каир активизировал свою деятельность в направлении развития собственной атомной энергетики после того, как МАГАТЭ отложило рассмотрение проекта резолюции, направленной против израильськой ядерной программы.

Впрочем, не стоит забывать и о другом региональном «друге» Каира – Тегеране. В частности, в сентябре прошлого года министр иностранных дел Египта Мухаммед Абул Гейт заявил, реагируя на информацию о "вновь найденном" иранском ядерном объекте, что если выяснится, что этот объект действительно был "секретным", то у него возникают сомнения в том, насколько иранская ядерная программа предназначена исключительно для мирных целей.

Глава внешнеполитического ведомства Египта добавил также, что Иран и Израиль втягивают весь Ближний Восток в гонку ядерных вооружений, что представляет опасность для всех окружающих их стран, в том числе и для Египта.

А мирный ли атом?

Официальный Каир постоянно подчеркивает, что АРЕ полностью придерживается Договора о нераспространении ядерного оружия. Египет настоял на том, чтобы в докладе МАГАТЭ по Ирану, который был подготовлен для СБ ООН, был включен параграф о „Ближнем Востоке, свободном от ядерного оружия”.

Однако, обращая внимание на заявления Каира, что он заинтересован лишь в мирной ядерной энергии, ряд экспертов по ядерной проблематике не исключают, что Египет, при условии резкой смены геополитической конъюнктуры в регионе, вполне может попытаться, под прикрытием мирной программы, создать ядерное оружие, чтобы обеспечить противовес ядерному арсеналу Израиля и Ирана.

Тезис имеет под собой почву, поскольку вопрос относительно характера ядерной программы Египта неоднократно возникал в прошлом. В частности, в начале 2005 года было распространено сообщение со ссылкой на „венские дипломатические источники” (в Вене, как известно, находиться штаб-квартира МАГАТЭ) относительно обнаружения доказательств тайных египетских ядерных экспериментов, которые „могут быть частью программы вооружения”.

Более того, по убеждению региональных экспертов, „вызывают подозрения” неоднократные визиты в АРЕ несколько лет тому назад пакистанского ученого Абдаллы Кадура Хана, который позднее признал, что передавал ядерные технологии „другим странам”.

Надо отметить, что Египет имеет значительный ядерный потенциал, принимая во внимание то обстоятельство, что на территории страны имеются огромные залежи урановой руды на Синайском полуострове и на побережье Красного моря. Более того, в АРЕ уже имеется два экспериментальных реактора. Один из них мощностью 2 МВт был построен СССР еще в 1958 г., другой был приобретен в Аргентине в 1998 г. (мощность – 22 МВт).

Борьба за влияние

В ходе „азиатского” турне президента Х. Мубарака в Россию и Китай в начале ноября 2007 года, а также визита в Каир президента России Д. Медведева в июне прошлого года со стороны Москвы и Пекина прозвучали заверения в желании „всячески способствовать” Египту на пути успешной реализации его ядерной программы.

Кроме того, в марте 2008 года во время очередного визита президента Страны пирамид в Москву Россия и Египет подписали соглашение о сотрудничестве в области использования ядерной энергии в мирных целях. Этот документ позволяет российским компаниям участвовать в будущих тендерах на строительство АЭС в Египте. В 2009 году Россия получила от Египта официальное приглашение принять участие в тендере на строительство первой на египетской территории АЭС.

Эксперты усматривают в этом, в первую очередь, политическую мотивацию. В частности, они обращают внимание на то, что активнее на ближневосточном направлении в последнее время начала действовать Россия. В свою очередь, Китай в последние годы заметно активизировал африканский вектор своей внешной политики.

Некоторые западные специалисты по ближневосточной проблематике допускают, что Китай и Россия начинают активную кампанию по „выманиванию Египта из американского лагеря”.

Это цитата из выступления известного эксперта американского аналитического центра Heritage Foundation Джона Ткачика.

Со своей стороны, США также изъявили желание принять участие в египетской ядерной программе. Официальцый Вашингтон неоднократно заявлял, что американские ядерные эксперты намерены предложить свою „техническую помощь” египетским коллегам в их усилиях по строительству в стране атомных электростанций.

Знаковой можно считать заявление израильских властей о том, что Израиль не обеспокоен планами Каира развивать ядерную энергетику, поскольку „уверен в мирных планах соседней страны”. В частности, бывший премьер-министр Израиля Э. Ольмерт заявлял, что египетская ядерная программа „никоим образом не тождественна иранской”.

Упомянутая „приветственная” риторика со стороны США и Израиля стала причиной того, что ряд египетских аналитиков начали вести разговор об „американско-израильской технологии” по вовлечению АРЕ в антииранскую кампанию (как уже упоминалось, Каир и Тегеран имеют непростые двусторонние отношения).

Очевидно, следует ожидать „максимального политического способствования” как египетской, так и другим арабским ядерным программам со стороны Лиги арабских государств, поскольку для данной организации это является прекрасной возможностью сохранить своё влияние в разрешении региональных проблем.

Цепная реакция

Желание возобновить свою программу со стороны Каира вызвало настоящую „цепную реакцию” в арабском мире.

Вслед за Египтом о своём желании развивать ядерные программы заявили Тунис, Марокко, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Иордания, Сирия.

В частности, во время работы упомянутой конференции по ядерной энергетике в Париже замминистра иностранных дел Сирии Файсал Мекдад заявил, что его страна ищет "альтернативные источники энергии, в том числе в контексте ядерной энергетики". По словам сирийского дипломата, ядерная энергия необходима стране для удовлетворения растущей потребности в электроэнергии, учитывая рост населения страны.

При этом Ф. Мекдад заметил, что право на "мирный атом" должно принадлежать всем, а не только монопольному клубу государств, владеющих соответствующими технологиями.

Примечательно, что ядерные разработки Сирии в прошлом неоднократно вызывали подозрения со стороны Израиля и западных стран. Так, в сентябре 2007 года израильская авиация разбомбила некий секретный объект в Сирийской пустыне. Американская разведка высказывала предположение, что это был строящийся ядерный реактор, предназначавшийся для производства оружейного плутония. Сирия утверждает, что это был обычный военный объект, и страна не ведет никаких запрещенных ядерных разработок.

Также о планах Саудовской Аравии построить первую атомную электростанцию в свое время заявил министр водных ресурсов и энергетики королевства Абдулла аль-Хоссаин,

Кроме того, в конце прошлого месяца Париж сообщил, что окажет серьезную поддержку Иордании в вопросах реализации ее ядерной программы. С соответствующим заявлением выступил премьер-министр Франции Франсуа Фийон на пресс-конференции во время своего визита в Иорданию. Соглашение между сторонами включает, в том числе, поддержку в добыче урана для мирных целей.

Важно отметить, что нынешнее правительство Иордании ставит одной из наиболее приоритетных задач своей политики обеспечить производство 30% всей электроэнергии в стране с помощью ядерных реакторов к 2030 году.

Кстати, Франция проявляет наибольшую активность в налаживании атомного сотрудничества также и с Ливией, заключив с ней соглашение о сооружении в Ливии ядерной установки по опреснению воды на основе ядерного реактора.

Опасные игры

Можно выделить две группы рисков и угроз в случае реализации ядерных проектов в арабских странах: технические и геополитические.

К основной „технической” угрозе эксперты относят низкий уровень безопасного функционирования АЭС (в качестве главных причин аналитиками называются климатические условия, угроза терактов, а также „специфическое отношение к жизни в арабском мире”);

Кроме того, существует опасность похищения во время процесса обогащения или переработки отработанного топлива для дальнейших попыток со стороны террористических организаций.

Главными геополитическими рисками называются, в первую очередь опасность „милитаризации” арабских ядерных программ.

После начала военной операции в Ираке в арабском мире все большее распространение получает мысль, что наличие ядерного оружия является „наиболее действенным способом национальной безопасности”, а также четко разделяет страны на „субъекты”и „объекты” мировой политики.

Более того, это может привести к угрозе дальнейшей активизации ядерных программ Ирана и Израиля, стремление „адекватно ответить” на это со стороны арабских стран и дальнейшая эскалация напряженности в регионе. Эксперты предупреждают, что „рецидив индийского синдрома”, когда ядерные испытания в Индии стали причиной активизации усилий в этом направлении Пакистана и, в определённой степени, Ирана, в арабском мире может „полностью выйти из-под контроля”.

А кроме того, все это подогревается тем, что угроза обострения борьбы за влияние на Ближнем Востоке со стороны главных мировых стран и региональных организаций путем финансирование арабских ядерных программ может рассматриваться в качестве важного „рычага” распространения своего влияния в регионе.