Африканские страсти

Ни на одном другом континенте сегодня не тлеет столько очагов вооруженных конфликтов, как в Африке. И, в то же время, ни одному континенту мировые СМИ не уделяют столь мало внимания.

Все нынешнее наиболее острые конфликты – в Чаде, Судане (Дарфур), в Сомали, между Эфиопией и Эритреей, недавняя гражданская война в Народной республике Конго, куда оказались вовлечены едва ли не десяток других африканских государств, геноцид почти миллиона человек в Руанде, затяжные военные конфликты в Либерии, Береге Слоновой Кости и Сьерра-Леоне, почти перманентная внутренняя нестабильность в Нигерии, Кении, Танзании и ряде других государств – в той или иной степени восходят к колониальному прошлому и разогреваются благодаря вмешательству западных держав.  

Глубинные причины повышенной конфликтности - в колониальном прошлом.

 Государственные границы бывших колоний – британских, французских, португальских, бельгийских, итальянских – были проведены метрополиями весьма произвольно. Они перекроили обширные регионы, создали искусственные колониальные администрации, управлявшие разношерстным в этническом, религиозном и социальном планах населением. Навязали им однобокое, ориентированное исключительно на метрополию аграрно-сырьевое развитие. Именно в колониальную эпоху на африканской земле были посеяны зубы дракона, давшие после появления на карте «черного континента» молодых независимых государств обильные горькие всходы в виде бесконечной череды конфликтов.  

Два метода колониального правления - британский, делавший опору на местную традиционную феодальную и родоплеменную верхушку, и французский, пытавшийся повсеместно насадить республиканизм в духе лозунгов «свободы, равенства и братства», добавили ко всем прочим противоречиям еще и политические.  

За минувшие с момента обретения независимости десятилетия обнаружилась устойчивая тенденция: пришедшие к власти на гребне национально-освободительного движения группировки, несмотря на идеологическую окраску - от прозападного либерализма до марксизма - неизбежно погрязали в коррупции. Демонстрировали полную неспособность ликвидировать отсталость и нищету, обеспечить нормальное социально-экономическое развитие своих стран. В случае полиэтнического состава населения - а таких примеров большинство - власть узурпировалась одной из группировок в ущерб интересам других. Верхушка местных армий – практически единственного более или менее общенационального института – совершала военные перевороты под лозунгами исправления положения и борьбы с коррупцией. Затем военный глава заговорщиков становился президентом, который на формальных и зачастую подтасованных выборах неизменно переизбирался. До тех пор, пока недовольные офицеры, принадлежащие к другому, обделенному привилегиям и деньгами клану, племени, этносу или религиозной общине, не совершали нового переворота. Затем история повторялась – так выглядит типовой сценарий развития событий во многих странах континента.  

Запад - прежде всего бывшие метрополии - охотно мирились с таким типом «управляемой демократии», которая обеспечивала им сохранение своих экономических и политических интересов. Те же государства, которые проявляли недопустимое своеволие, подобно авторитарному правлению Роберта Мугабе в Зимбабве или исламистскому режиму Омара аль-Башира в Судане, подвергаются остракизму и изоляции.  

Наиболее свежие примеры конфликтов в Чаде и Судане по поводу и вокруг Дарфура - не исключение.

Дело там дошло до настоящей «войны по доверенности», когда военизированные группировки, поддерживаемые одной стороной, воюют на территории другой.

 Обострению межплеменных и межэтнических противоречий в этом регионе способствует и усилившаяся локальная перенаселенность: пески Сахары неумолимо наступают. Отсюда - ужесточение столкновений при дележе пастбищ и сельхозугодий.  

Под спорными территориями обнаружились немалые запасы нефти, а это привело к обострению соперничества между транснациональными компаниями, желающими обеспечить себе главенство в сфере ее добычи и сбыта. Правящие же в обеих странах элиты бесконтрольно расхищают получаемые от нефти доходы. Кроме того, вокруг Дарфура переплелись и немалые политические интересы как обоих режимов, так и зарубежных игроков, в частности, Франции, да и США. После смены благоволившего к американским интересам режима Хасана ат-Тураби на исламистский националистический режим Омара аль-Башира корпорации США, к примеру, связанная с вице-президентом США Диком Чейни «Халибертон», были вытеснены из нефтяного сектора. И приоритет отдан китайским, индийским, индонезийским компаниям. Ныне две трети суданской нефти импортирует Китай. Кстати, когда одна из российских компаний подрядилась на строительство нефтепровода, Вашингтон окончательно занял антисуданскую позицию.  

Пик обострения ситуации в Дарфуре пришелся на 2003–2004 годы. Арабское ополчение «джанджавид», которое Хартум традиционно использовал для охраны границы с Чадом, насчитывало не более 20 тысяч человек. Оно состоит из членов кочевых племен, отступающих под натиском пустыни все дальше с севера Дарфура на оседлый юг. При поддержке суданских регулярных войск боевики «джанджавид» повели наступление на восставшие против центральных властей местные племенные вооруженные группировки. Начались ожесточенные боевые действия, затронувшие и мирное население. В результате с тех пор по настоящее время, по оценкам экспертов, более 200 тысяч человек погибли и более 2.5 миллионов стали беженцами. Так, только в Чаде оказалось около 250 тысяч беженцев из Дарфура.  

В регионе возник острый гуманитарный кризис, масштабы которого, тем не менее, на Западе были сознательно преувеличены. Западные политики и СМИ дружно обвинили Хартум в политике геноцида против населения Дарфура. Африканский союз даже сформировал свои миротворческие силы для обеспечения стабильности и снабжения беженцев самым необходимым. Власти в Хартуме после колебаний согласились на размещение в регионе африканских миротворцев, и сейчас их там находится около 9 тысяч, однако длительное время противились вовлечению в конфликт ООН и Евросоюза. Администрация президента аль-Башира и правящая Партия национального конгресса полагают, что западное вмешательство усилит сепаратистские настроения в Дарфуре и может, в конце концов, привести к отделению этой провинции от Судана и безраздельному господству там западных нефтяных компаний.  

Кроме того, Хартум был крайне озабочен достижением всеобъемлющего мирного соглашения с повстанцами на Юге, которое было подписано в 2005-ом и формально положило конец самому длительному гражданскому конфликту в Африке. По соглашению, правительственные войска должны были быть выведены с Юга, а представители повстанцев - войти в правительство национального единства. В соглашении зафиксировано обязательство справедливого распределения доходов от нефти, на 2009-й намечены парламентские выборы, а на 2011-й запланирован референдум о самоопределении Юга. Однако все эти пункты претворяются в жизнь с огромным скрипом, особенно после смерти многолетнего лидера христианских и анимистских чернокожих повстанцев-южан Джона Гаранга.  

Кроме юга, нестабильность охватила еще и Дарфур, и центральную провинцию Кордофан, и богатый нефтью регион Абийи, где разгорается земельный конфликт между двумя племенами.

То есть выборы и запланированный референдум, по мнению Хартума, могут повлечь за собой развал этой самой большой африканской страны.

Создается впечатление, что Запад в целом озабочен не столько политическим решением дарфурского конфликта, сколько смещением неугодного ему режима в Хартуме. Именно поэтому в последнее время резко усилилась поступающая через Чад помощь с Запада вооруженным формированиям в Дарфуре, которые выступают против центральных властей. Совет Безопасности ООН все-таки принял решение о создании в этой провинции смешанных сил миротворцев, состоящих как из подразделений, выделенных Африканским союзом, так и сил Объединенных Наций. Определена и численность контингента – 26 тысяч человек. Но его развертывание наталкивается на большие трудности.  

В Чаде конфликт в Дарфуре рассматривается как непосредственная угроза его национальным интересам. Во-первых, вершится, по мнению чадских властей, несправедливость по отношению к их соплеменникам. Во-вторых, остро встала проблема беженцев. А в-третьих, в стране возникла и укрепилась вооруженная оппозиция режиму президента Идриса Дери из племени завара. Она стала еще мощнее после того, как в 2005-ом Дери изменил конституцию страны, чтобы быть избранным на пост президента в третий раз подряд. Руководство Чада раскололось, часть бывших сторонников президента осудила его за диктаторские замашки и присвоение доходов от нефти, перешла в оппозицию и взялась за оружие.  

Дело в том, что Дери заключил военное соглашение с бывшей метрополией – Францией, по которому Париж обязался оказать Нджамене военную помощь в случае необходимости. По этому соглашению, на территории страны находятся 1400 французских военнослужащих, часть которых обслуживает боевые вертолеты и несколько истребителей-бомбардировщиков «Мираж». Еще через год Дери переизбрался на выборах, которые бойкотировала оппозиция. В отместку за вмешательство Чада в дела Дарфура чадским повстанцам стал оказывать негласную поддержку Хартум. В 2008-ом Евросоюз по настоянию Франции выделил контингент из 3.770 военнослужащих для защиты беженцев из Дарфура в восточных районах Чада. В начале февраля нынешнего года чадские повстанцы совершили молниеносный марш-бросок из восточных районов, заставив врасплох местную армию, и практически полностью овладели Нджаменой. Правда, сместить президента им не удалось, нападение на столицу при поддержке боевых вертолетов был отбито. Дери обвинил в поддержке повстанцев Судан и ливийского лидера Муаммара Каддафи. И Триполи, и Хартум категорически отвергли эти обвинения. СБ ООН осудил действия чадских повстанцев, а Париж поспешил заявить, что готов оказать Дери всю необходимую помощь. Новый раунд боев в Дарфуре и очередной приток беженцев на восток Чада грозят спровоцировать открытый конфликт между Хартумом и Нджаменой. Что может повлечь прямое вооруженное вмешательство со стороны, скажем, Франции под флагом Евросоюза и США. Если это не клубок противоречий, то что?  

Напряженная ситуация, чреватая возобновлением военного конфликта, возникла на Востоке континента между Эфиопией и Эритреей. Обе стороны подтянули к границе подкрепления и тяжелую боевую технику и явно готовятся к возобновлению военных операций. Предыдущий кровавый раунд боевых действий между этими государствами пришелся на 1998–2000 годы. Тогда потери сторон исчислялись десятками тысяч.  

Корни конфликта – опять же в колониальном прошлом. Границы между итальянской колонией Эритреей и независимой Эфиопской монархией были произвольно проведены итальянцами в районе Керена и Тиграй, что и было формально зафиксировано в документах, датированных началом прошлого века. Затем, в период освобождения Африки, Эритрея вошла в состав уже республиканской Эфиопии при марксистском режиме Менгисту Хайле Мариама. Однако эритрейские повстанцы в 80-х годах прошлого века развернули против Аддис-Абебы партизанскую войну. Им удалось объединиться с повстанцами в провинции Тиграй и свергнуть режим Менгисту в 1991-ом.

Два года спустя между бывшими товарищами по оружию произошел окончательный разрыв, и Эритрея отделилась от Эфиопии.

До поры до времени недемаркированная общая граница не была предметом споров. Однако, по мере накопления нерешенных внутренних вопросов, режимы Мелеса Зинауи в Аддис-Абебе и Исайаса Афеворке в Асмэре предпочли сохранять и укреплять национальное единство путем войны против внешнего врага. Камнем преткновения стал небольшой пограничный городок Бадме. Обе стороны претендовали на него, и ни одна не была готова идти на компромисс. В 1998-ом в этом спорном районе разгорелись ожесточенные сражения. Обе весьма небогатые страны щедро бросали в топку войны свои немалые людские и весьма скудные материальные ресурсы. В целом поражение потерпела Эритрея. Прекращение огня было обеспечено алжирскими соглашениями 2000-го. По этим соглашениям создавалась международная комиссия по демаркации границы. Два года спустя она завершила свою работу. Эфиопия получила немалые куски спорной территории, но городок Бадме остался за Эритреей. В демилитаризованную зону вдоль почти 900-километровой границы были введены миротворцы ООН.  

Эфиопия категорически не согласилась с таким разделом. Эритрея апеллировала к международному сообществу с требованием заставить Аддис-Абебу выполнить решения комиссии по демаркации границы. Но призывы оказались тщетными. Эритрейское руководство, потеряв терпение, еще три года назад потребовало вывода миротворцев ООН и заявило, что само восстановит справедливость силой. Этот необдуманный шаг стоил Эритрее значительной потери международной поддержки. С обеих сторон границы начали концентрироваться войска. В начале 2008-го Асмэра снова потребовала ухода миротворцев, часть из них уже покинула демилитаризованную зону, что резко накалило обстановку в регионе, буквально поставив ее на грань войны.  

Достижению разумного компромисса мешают непомерное честолюбие и политические амбиции обоих лидеров. Но не только. Аддис-Абеба открыто заигрывает с США. Она откликнулась на просьбу Вашингтона и в прошлом году направила свои войска в охваченную хаосом Сомали для борьбы с тамошними мусульманскими экстремистами. В ответ на эту услугу Мелес Зинауи надеется на американскую поддержку в конфликте с Эритреей. Со своей стороны, Асмэра испытывает сильное влияние Саудовской Аравии и других арабских государств, рассчитывает на их помощь: как финансовую, так и военную.  

Этими двумя конфликтами далеко не исчерпывается список очагов напряженности в Африке.

Однако именно они способны привести к необходимости вооруженного вмешательства под флагом ООН или же спровоцировать прямую западную «гуманитарную» интервенцию под предлогом предотвращения якобы угрожающей этим регионам катастрофы – массового наплыва беженцев, голода, эпидемических болезней.

В середине февраля «турне» по Африке совершил Джордж Буш, посетивший с официальным визитом Бенин, Танзанию, Руанду, Гану и Либерию. Страны, которые в Вашингтоне считают стабильными режимами. Президент США ехал с гуманитарной миссией: сумма общей помощи, обещанная Вашингтоном континенту до 2010-го, весьма внушительна, 8.7 миллиарда долларов и предназначена на предотвращение распространения ВИЧ/СПИД и борьбу с бедностью. Куда больше вложили Соединенные Штаты в разработку энергоресурсов в Африке: за последние 10 лет эта сумма составила почти 20 миллиардов долларов, это инвестиции в будущее, к 2020-му американцы планируют получать оттуда 25 процентов от своего общего импорта нефти.  

«Горячих» государств в маршруте Джорджа Буша не было. Вашингтон ведет свою игру в африканских конфликтах, но афишировать ее не собирается: кому война, а кому – мать родна…