Николай Леонов: «Его зовут «скромный Рауль»

На вопросы нашего корреспондента отвечает доктор исторических наук, генерал-лейтенант в отставке Н.С. Леонов. Он одним из первых установил контакты между руководством СССР и кубинскими лидерами, Фиделем и Раулем Кастро после революции.

- Николай Сергеевич, вы одним из первых в нашей стране познакомились с лидерами будущей кубинской революции. Как это произошло?  

- Произошло это в 1953 году, на грузопассажирском корабле, который шел из Генуи в Мексику. После окончания МГИМО меня отправили на стажировку по испанскому языку в мексиканский университет: посадили в поезд, а затем на корабль, шедший в порт Веракрус. На нём плыли, в основном, семьи бедных итальянских эмигрантов, направлявшихся в Латинскую Америку. Но я сразу заметил, что в одной из соседних кают разместились трое юношей, говоривших по-испански. Поскольку плавание предстояло долгое, почти месяц, а выходить мне было на стоянках нельзя – в Испании правил Франко, в Португалии – Салазар, в Венесуэле у власти была военная диктатура, с Кубой мы не имели дипломатических отношений – мне очень хотелось с кем-то поговорить, тем более - с парнями, которые говорили на знакомом мне языке. В руках одного из них я увидел книгу на испанском - это была «Педагогическая поэма» А. Макаренко. Читал это классическое советское произведение кубинец по имени Рауль, его друзья оказались студентами из Гватемалы, где в то время у власти стояло левое правительство Арбенса, позже свергнутое под давлением США. Ребята возвращались из Румынии, которая готовилась к очередному фестивалю молодёжи и студентов. Причем, как выяснилось позже, книгу Раулю подарил в Вене, на пути из Бухареста в Геную, русский человек и мой хороший знакомый, который руководил отделом переводов на испанский в московском издательстве иностранной литературы. Вот так и началось знакомство, продолжающееся 55 лет.  

- Но вы ведь направлялись в Мексику, а новые друзья сходили в Гаване…  

- Распрощавшись с ними, я видел: после того, как они сошли на берег, моих знакомых обыскали и увезли в полицейской машине. Ни сделать чего-либо, ни даже узнать об их судьбе я тогда, естественно, не мог. Прибыв в Мехико, отметился в посольстве и стал посещать занятия в университете, читать прессу, слушать радио. Вскоре узнал о восстании молодежи на Кубе, нападении на казармы Монкада и аресте Рауля, а также его брата, адвоката, Фиделя, о котором он мне рассказывал. Естественно, я продолжал следить за их судьбами по газетам, узнал, что их освободили и выслали в Мексику. Вот в июне 1956-го случайно и встретился на улице Мехико с Раулем. Мы пошли поговорить к нему на квартиру, где он познакомил меня с человеком, лечившим его от простуды: Че Геварой.  

Как-то тот зашёл в советское посольство, где, по моей просьбе, ему передали несколько наших книг на испанском - о Чапаеве, «Повесть о настоящем человеке», «Как закалялась сталь». Однако вскоре Че задержали, в ходе обыска на квартире нашли у него мою визитную карточку, и в местной печати раздули скандал о связях «иностранных бунтовщиков» с Москвой.  

- В посольстве вряд ли были довольны…  

- Разумеется, потому что я не имел права встречаться с иностранцами без ведома дипломатов, а докладывать им не хотел. Посол немедленно выслал меня в Москву. Здесь пришлось несладко, с трудом получил я самую маленькую должность в издательстве, думал о поступлении в аспирантуру - так как иного пути в жизни не видел. Но в 1959-м, когда на Кубе произошла революция, вернувшийся в Москву из Мехико посол вспомнил обо мне. Меня вызвали к Анастасу Ивановичу Микояну, который собирался ехать в Мексику с большой советской выставкой, и предложили поехать с ним переводчиком. Так в ноябре 1959-го я вновь оказался в Мехико.  

- Но до Кубы еще далеко…  

- Не очень. Фидель Кастро присылает на выставку в Мехико своего представителя с предложением перевезти ее в Гавану после закрытия и с приглашением Микояну - хотя между нашими странами по-прежнему нет дипломатических отношений. Микоян запрашивает Москву, получает согласие и предлагает мне сопровождать его в поездке на Кубу. Так, в феврале 1960-го, уже в Гаване, я встречаюсь с Раулем и Че, знакомлюсь с Фиделем.  

- Там и остаетесь?  

- Нет, я вообще никогда на Кубе не работал. Хотя меня направляли в разные страны Латинской Америки - в том числе, и для содействия кубинцам в сборе информации о действиях их противников.  

- В качестве разведчика?  

- Хочу сразу расставить точки над «i». Кто-то даже писал, что я познакомился с Раулем, работая в разведке. На самом деле я попал в разведку после Гаваны.  

- И оставались в контакте с друзьями до самоликвидации СССР?  

- После развала Советского Союза я сохранил контакты с Гаваной. Рауль, время от времени, приглашал меня, и я был свидетелем невероятных усилий по сохранению экономики страны и спасению революции.  

- Нашей последней ошибкой было закрытие станции радиоэлектронной разведки на Кубе в 2002-м?  

- Аргументы в пользу ее закрытия были несерьезными. Дружественный жест в сторону США? Вашингтон всегда к этому готов, но ждать аналогичного ответа от него бессмысленно. Если говорить о деньгах, то 200 миллионов долларов аренды - незначительная сумма за ту неоценимую информацию, которую мы получали. К тому же до 1991-го Москва вообще ничего не платила. Военные утверждали, что получат те же результаты с помощью дополнительных спутников, но все это было нонсенсом. А принимал это ошибочное решение, разумеется, не генштаб, как некоторые теперь говорят, а политическое руководство.  

- Восстановление наших отношений началось с визита М.Фрадкова на Кубу?  

- Его поездка, скажу так, была предпосылкой, а, в действительности, все произошло в последние два года, важным событием стало открытие в 2007-м в Гаване православного храма, построенного по инициативе Фиделя и за счет Кубы. Фидель принял тогда митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла. Затем Кубу посетил Дмитрий Медведев.  

- Могут ли наши отношения стать такими же, как прежде?  

- У нас фактически нет союзников, и понятно, что необходимо дорожить каждым из них. Тем более теми, кто вел себя совершенно честно и всегда был исключительно лоялен к Москве, даже, порой, в ущерб себе.  

- Как вы оцениваете публикации последнего времени, в которых говорится о Рауле-прагматике, выступающем за реформы, а о Фиделе – как их противнике?  

- Западная пресса, которая ничего не знает о Кубе, да, в общем, и не хочет знать, всегда пыталась столкнуть братьев. Но сам Рауль давно и не раз повторял, что он - «первый фиделист на Кубе». Рауль пользуется полным доверием старшего брата. Не помню ни одного бестактного высказывания того или другого в их отношениях. Кстати: братья никогда не летали одним самолетом и не ездили в одной автомашине, памятуя о том, что устраивали США, чтобы устранить их.  

- В конечном счете, Вашингтон проиграл «холодную» войну с Кубой, превратив эту маленькую страну и ее лидеров в героев борьбы с могучей империей. Не так ли?  

- Разумеется, среди высокопоставленных американцев есть немало людей, отдающих себе в этом отчет. Помню, как один из генералов армии США защищал диссертацию, смысл которой был прост: чем больше сил и упорства вкладывает Вашингтон в борьбу с Кубой, тем больше укрепляется это государство. Его предложения сводились к тому, что США сможет удушить остров не враждебными актами, а лишь в своих «объятиях» – с помощью торговли, инвестиций, культурных обменов. Он был прав и успешно защитил диссертацию. Только ничего не изменилось.  

- А мы учитывали кубинский опыт и мнения лидеров страны?  

- Наши руководители всегда были исключительно категоричны, самонадеянны, самоуверенны и абсолютно несамокритичны. Вплоть до фанфаронства. Никогда не замечал ничего похожего у кубинцев. Если у них и есть культ личности, то, скорее, культ Че Гевары. Да, можно кое-где увидеть портреты Фиделя, но не больше. Незаметно постоянное присутствие братьев на телевидении и в прессе, соблюдается чувство меры. У брата Фиделя даже есть прозвище: «скромный Рауль».  

- На Кубе много пишут о необходимости перемен в сельском хозяйстве, которое не производит достаточно продуктов…  

- Дело в том, что производство сахара убыточно, и освободившиеся земли приходится перепахивать. Вообще-то, в стране изначально остались примерно сто тысяч мелких и средних частных хозяйств, владельцы которых выступили на стороне революции и получили от Фиделя гарантию сохранения собственности. У каждого из них примерно по 15 гектаров земли. Латифундии, чаще всего принадлежавшие американцам, были национализированы и перешли в кооперативы - типа наших колхозов и совхозов. Специфика ситуации была в том, что США формировали экономику острова «под себя». И, когда началась блокада, кубинские продукты оказались никому не нужны.  

- У меня создалось впечатление, что рыба всегда уходит от берегов социалистических стран и возвращается лишь при смене режима на капиталистический. Почему Куба так плохо пользуется этими богатствами?  

- Если у кубинца есть выбор между рыбой и мясом, он всегда выберет мясо. Там не любят чистить рыбу, на набережной Гаваны очень мало рыбаков. Понятно, почему рыбный порт на Кубе строил Советский Союз, уговаривая жителей острова ловить и есть ту самую рыбу.  

- Так или иначе, перед республикой стоит проблема смены поколений лидеров. Как вы ее видите?  

- Куба выбрала свою дорогу, и уже три поколения не знают другой системы. Для меня очевидно, что насильственного свержения власти там не произойдет. Будет нормальная эволюция. Фидель как-то сказал: Куба должна приспособиться к миру, в котором социализм временно потерпел поражение. Но два достижения останутся в стране во всех случаях: бесплатное образование и здравоохранение. Что касается отношений с Россией, то прежде они во многом определялись существовавшей в мире конфронтацией. Сегодня вполне возможно установление партнерских и дружеских связей, основанных на взаимных интересах. Без ненужной риторики, на базе здравого прагматизма. 

Беседу вел Александр Игнатов