Услышат ли Глазьева?

Аналитики Bank of America предупреждают, что в ближайшее время мир может столкнуться с повторением глобального кризиса 1998 года, который, как известно, для России закончился тогда дефолтом. Напоминание об этом у одних вызывает раздражение, у других чувство настороженности. Ведь наша экономика по-прежнему живет по меркам Гайдара и Чубайса, которые «поднимали» хозяйство страны при помощи сжатия денежной массы и урезания бюджетных расходов.

Провластные эксперты отмечают, что пока ситуация выглядит не столь плачевно, как 20 лет назад: российская экономика не так уязвима, как раньше, несмотря на запретительные меры в отношении ведущих российских предпринимателей. Санкционное давление привело к снижению объема и реструктуризации внешних долгов, а накопленные резервы и высокие пока что цены на энергоносители позволяют чувствовать себя относительно спокойно.

Если верить заявлениям правительственных чиновников, то экономика страны в 2018 году осталась стабильной, а по ключевым показателям наблюдается даже небольшой рост.

Статистика говорит о повышении доходов населения, о низком проценте числа безработных и невысокой инфляции. И ничего в этом удивительного нет. Если сложить доходы сверхбогатых, которые богатеют, и самых бедных, которые беднеют, то, в общем, получается неплохая картина: благосостояние растёт, дело движется.

Но если всмотреться в цифры, то далеко не все идет так уж хорошо. У крупнейших компаний нефинансового сектора, на долю которых приходится 35% совокупной выручки в экономике, третий год подряд снижается рентабельность. Это тревожный сигнал.

Российскую бедность отличает то, что у нас более 60% бедных – это семьи с детьми, как утверждают специалисты Высшей школы экономики (ВШЭ). Каждый третий житель России, отнесенный официальной статистикой к категории бедных, – это ребенок в возрасте до 16 лет. За десять лет доля детей среди бедного населения РФ увеличилась на 25%.

В стране процветает детская бедность, а она может угрожать социальной стабильности. И как говорят эксперты, государственные меры поддержки – ни старые, ни, похоже, даже новые, прописанные в майском указе президента, – вряд ли помогут это исправить. Ведь для детей таких же программ поддержки, как для пожилых, у нас нет. Можно упомянуть разве что региональное пособие, но оно столь мало, что не выводит семьи из бедности.

О чем говорит детская бедность? О том, что в нормально развивающихся экономиках, по мнению экспертов, не может сложиться такой ситуации, когда 40% семей с двумя детьми рискуют стать бедными. Значит что-то идёт не так.

Государство, похоже, предвидя возможные трудности, написало жёсткий бюджет на ближайшую трехлетку. В 2019 году Минфин планирует заметно сократить бюджетные траты по многим социальным статьям, в том числе на здравоохранение, культуру и спорт.

Судя по всему, нас ждет тяжелый 2019 год: рост инфляции, паление доходов, замедление экономического роста. И только в 2020 году должна наступить передышка.

Хотя у многих специалистов возможность восстановления приличного экономического роста в 2020 году вызывает сомнения: с чего бы это должно случиться? Ведь никто не собирается менять экономическую модель, заданную еще покойным Егором Гайдаром. Да и тот факт, что правительство продолжает отчаянно копить деньги в кубышке Фонда национальной безопасности (ФНБ), повышая при этом налоги и сборы, наводит на мысль, что страна не застрахована от нового масштабного экономического кризиса.

Тем временем президент нацеливает на задачи «дальнейшего увеличения доходов граждан, усиления социальных функций государства, поддержки предпринимательства и развития в России высокотехнологичной сферы производства».

К 1 октября 2018 года, как заявил Путин, положения его указа «О национальных целях и стратегических задачах развития России до 2024 года» должны быть превращены в конкретную программу действий, предполагающих в том числе согласованную работу федерального центра и российских регионов.

Вопрос в том, как это сделать. Ведь до сих пор многое из намеченного в майских указах президента 2012 года не выполнено. У нас уже были антикризисные программы, которые хорошо поддержали банковский сектор и богатых. Игры со статистикой все дальше уводили власть от реальности, а повышение пенсий и пособий съедала инфляция.

Экономисты и эксперты, которые заняты составлением плана развития, основанного на новых президентских указах, делятся на тех, кто предлагает ничего не менять и законсервировать стабильность, и тех, кто за перемены и экономический рост.

До сих пор побеждали первые. Их устраивает «ответственная кредитная политика», которую проводит Центробанк во главе с Эльвирой Набиуллиной, и бюджетная осторожность, с которой подходит к намеченным планам Минфин в условиях нестабильной внешнеполитической ситуации и нестабильных цен на нефть. Принято считать, что такой подход предотвратит те потрясения, которые наша экономика испытала в период 1998 года.

За прошедшие с тех пор годы было многое сделано по укреплению государственности и экономики, но не народно-хозяйственной, а капиталистической.

Мы настолько глубоко засели в долларовую кабалу, что выйти из нее вряд ли удастся даже теперь, когда на Западе нас, мягко говоря, не жалуют.

Наши чиновники привыкли действовать по рекомендациям МВФ, в которых прямо говорится о том, что и как надо реформировать, чтобы «способствовать интеграции российской экономики в глобальные цепочки добавленной стоимости» и сохранять профицит бюджета. Речь, в частности, идет об удешевлении трудовых ресурсов за счет снижения социальных затрат, то есть об усилении эксплуатации наемного труда, о которой в своё время писал Карл Маркс.

Следуя рекомендациям МВФ, проводились у нас реформы системы здравоохранения и образования, превратив врача и учителя в специалистов, оказывающих услуги населению по минимальному стандарту. Переход на отраслевую самоокупаемость затронул службу соцзащиты. На очереди пенсионная реформа, которая также рассчитана на то, чтобы пенсионные деньги употребить в дело или, как говорят, заставить работать на экономику, а людей и в старости – гнуть спину на неблагодарное государство. Можно не создавать заводы и фабрики, а повышать налоги, пенсионный возраст и на этом строить развитие. Все это Международный валютный фонд устраивает.  

Не хватает денег на проекты, их можно выгрести из карманов народа, повысив НДС и заложив его в цену повседневных товаров. Людям некуда деваться: купят предметы первой необходимости, подорожавшее мясо, овощи, фрукты. Богатых такая политика не разорит, а бедных?..

Российская экономика продолжает стагнировать вот уже 10 лет, развиваясь по данным Всемирного банка по 0,5% в год, в то время как весь мир развивается темпами более 3% в год, а такие страны, как Китай и Индия – по 6–7% в год.

Мы по привычке ужимаем расходы, латаем бюджетные дыры и ждем, когда ВВП начнет расти, опережая мировые показатели. Но этого почему-то не происходит, хотя мы все вроде бы делаем правильно и госпожа Кристин Лагард, директор-распорядитель Международного валютного фонда, нами довольна. И при случае ставит в пример наших руководителей кредитно-финансового блока Эльвиру Набиуллину и Антона Силуанова.

Ситуация может кардинально поменяться только тогда, когда наша экономика будет производить и экспортировать товары с более высокой добавочной стоимостью, которые бы пользовались спросом не только в России, но и в мире и автоматически сформировали бы спрос на рубль

Под похвалы Международного фонда, который по-прежнему расположен к нам, несмотря на санкции, финансово-экономическое руководство страны, раз за разом, упускало момент достижения намеченных президентом целей.

В результате, меры так называемой стабилизации шли не на пользу, а только во вред и начинали разрушать экономику.

Здравомыслящие экономисты предупреждают, что «денежный голод» изнуряет экономику, блокирует развитие, играя на руку финансовым спекулянтам и стратегическим конкурентам России.

Такая политика ведёт страну к девальвации, чтобы окончательно не разрушить экономику (это мы уже проходили в 1994, 1998, 2008 и в 2014 годах). Неужели мы и в пятый раз будем наступать на те же грабли? Но тогда уже, как предупреждают аналитики, нас ждет не ветер (умеренная девальвация на 10%), а настоящая буря, грозящая обвалом рубля.

Стабилизация во имя иностранных инвестиций в последнее время не работает, из-за санкций к нам не торопятся приходить надежные компании. Не лучше ли переходить к развитию: выпускать свои деньги по формируемой государством потребности экономики, как делают все развитые страны?

Об этом постоянно пишет и говорит на форумах советник Президента Сергей Глазьев. Предлагаемые Глазьевым меры достаточно осторожны. Они предполагают не резкий, но постепенный уход России от политики «Вашингтонского консенсуса». Отказ от доллара в расчетах с другими странами, вывод резервов из ценных бумаг стран НАТО, начало использования денежной эмиссии для стимулирования собственного производства – вот далеко неполный перечень рекомендаций академика.

Сергей Юрьевич не скрывает, что он сторонник плановой экономики и всяческий противник того курса, который насаждают у нас либералы президентской команды. Почему же глава государства снова назначает Глазьева своим советником?

Академик Глазьев – один из крупнейших ученых-экономистов, занимающихся фундаментальной наукой. Его теория технологических укладов (которые уже стали общим местом не только у экономистов, но и у политиков) была признана научным открытием, а теория мирохозяйственных укладов (МХУ) – научной гипотезой. Смотрите рейтинг казино и выбирайте казино с быстрым выводом и приятными бонусами. Ученым под руководством С.Ю. Глазьева удалось разработать «Матрицу Индустриальной цивилизационной волны», основанную на исследованиях выдающихся ученых с мировым именем, таких как Н.Д. Кондратьев, Й. Шумпетер, Г. Менш, Э. Тоффлер и многих других, которая позволяет выявить главные закономерности мирового экономического развития с середины XIX по середину XXI вв.

Глазьев – один из немногих авторитетных экономистов, которые говорят нам правду в лицо, не подстраиваясь ни под какие модные веяния в экономической науке, не стараясь понравиться тому же МВФ.

Сергей Глазьев не предлагает ничего «неочевидного» и никем «непросчитанного». Он четко представляет себе основные тренды развития на ближайшие 30–40 лет и в своих рекомендациях развивает ту экономическую политику, которую проводили Е.М. Примаков, Ю.Д. Маслюков и В.В. Геращенко для преодоления последствий дефолта 1998 года.

И выбор этот далеко не случаен: именно правительство Е.М. Примакова вместе с руководителем Банка России В.В. Геращенко стало проводить диаметрально противоположную финансовую политику насыщения российской экономики денежной массой. В результате, за 3,5 года денежная масса выросла в 3,3 раза, а ВВП – почти на четверть, но при этом инфляция снизилась в 5 раз!

Под нефтедолларовый дождь (с 2003 года начался уверенный рост цены на нефть, продолжавшийся до осени 2008 года) и приток иностранных капиталов, которые обеспечивали высокие темпы роста российского ВВП, прежний курс свернули. Доходы от резко подорожавшей нефти заспрятали в кубышку Стабилизационного фонда.

И что в итоге? В 2009 году экономика России рухнула глубже любой другой экономики двадцатки крупнейших экономик мира – почти на 8%, потеряв при этом более 200 млрд долларов своих золотовалютных резервов. Нефть тогда стоила 50 долларов и более за баррель, а не 10 долларов, как при Примакове.

Неужели и теперь голос Глазьева не будет услышан? Ответом на этот вопрос может служить неожиданное предложение главы государства закрепить за РАН прогноз научно-технического и экономического развития России. Более того, РАН должна стать головным координатором работы по его реализации.

При этом деятельность учёных будет выстраиваться в русле ответов на вызовы, стоящие перед страной: переход к цифровой экономике и к персонализированной медицине, эффективному сельскому хозяйству и эффективной энергетике, вопросы безопасности.

По каждому из этих направлений будут созданы межведомственные советы, которые представят свои проекты и программы исходя из целей на конкретный год, скажем, для развития страны к 2025 году.

От академиков ждут также глобальных прогнозов, чтобы определять новые вызовы, с которыми стране придется столкнуться в будущем. И более того, у Академии должна появиться возможность вносить свои законодательные предложения, чего раньше у неё никогда не было. Аналитики увидели в этом поворот к академической науке, которой в последнее время привыкли не доверять.

Если так пойдет дело, то советы Сергея Глазьева, как достойного представителя этой самой академической науки, могут быть востребованы.