«Хочешь Нобелевку? Обгадь Родину»

Итак, лауреатом Нобелевской премии по литературе стала гражданка Белоруссии Светлана Алексиевич, которую секретарь Нобелевского комитета Сара Даниус четырежды, на разных языках, назвала Светланой Алексеевич. Премия присуждена с формулировкой «за многоголосное творчество — памятник страданию и мужеству в наше время».

Величина финансового вознаграждения Нобелевки в 2015 г. составила 8 миллионов шведских крон, что эквивалентно 953 тыс. долл. США. Торжественная церемония вручения награды пройдет 10 декабря в Стокгольме.

Для тех, кто не совсем уяснил расклады и мотивы ситуации, дадим некоторые пояснения. Они во многом проявляются в репликах разных персон.

Например, некто О. Кашин накануне восклицал: «Нам сейчас катастрофически не хватает национального духовного лидера, способного противостоять Путину», «Шанс Светланы Алексиевич — это не только и не столько ее шанс, это шанс для всех в России, кто недоволен существующими порядками и кто готов об этом говорить» и т.д.

Следует иметь в виду календарно-событийный контекст присуждения литературного Нобеля с.г.: это произошло в самый канун президентских выборов в Белоруссии, а также сразу после начала боевых действий России в Сирии.

Верно подмечено: если бы не атаки российских бомбардировщиков и крылатых ракет на Ближнем Востоке, премию в этом году получил бы кто-то другой.

«Она всегда была политической писательницей, еще со времен своей книги “Цинковые мальчики” о погибших в Афганистане, занимала такую оторванную от жизни пацифистскую позицию. По таким же причинам раньше давали Солженицыну, Бродскому. Дают не за литературу, не за талант, а за оппозиционность своему национальному политическому режиму, который в данный момент не устраивает консолидированный Запад», — убежден главред «Литературной газеты» Ю. Поляков.

О сиюминутной, но и извечной подоплеке нобелевских раздач пишет в «Известиях» прозаик З. Прилепин: «Лет пять-шесть назад я говорил и в Париже, а затем на лондонской книжной ярмарке … что Нобелевская премия вспомнит о русской литературе, как только русские подлодки начнут плавать возле Европы. “Дайте без подлодок”, — шутил я. Несколько раз я писал об этом в статьях: до тех пор, пока Россия не претендует на звание сверхдержавы, ее нет. Я угадал. Большого ума не надо, чтоб это угадать. Без подлодок они не могут. Поймите теперь: эта премия — от колоссального чувства унижения. Сначала эта Олимпиада, потом Крым, потом фактически вычленили из территории Украины ДНР и ЛНР. Теперь Сирия ... И вот в качестве ответа выбрали самый нелепый, самый убогий вариант: дать премию хорошей журналистке, которая более всего славна своими даже для людей ее убеждений на удивление банальными интервью с припевом: “Россия всех убила, убила, убила, всегда всех убивала и будет убивать, остановите это зло, эти рабы, они никогда не перестанут быть рабами, там Сталин и попы, и вы знаете, чем всё это заканчивается, и особенно я знаю”». Реплика З. Прилепина заканчивается концептуально: «России надо просто продолжать в том же духе. Где там наши подлодки, кстати?».

Если посмотреть на общественные процессы, идущие сегодня в Белоруссии, которую понемногу извне сдвигают от России «на манер бандеровской Украины», то можно понять, отчего Нобеля в этом году дали белорусскому литератору. Чтобы вбить подменный клин, одним махом покрыв несколько «тем»: премию присудили представителю «третьих стран» (ну, почти как литератору Зимбабве), непримиримому критику «коммунизма», «совка» и «поганой Рашки», но, что пикантно, пишущей на русском, к тому же, уроженке Ивано-Франковска! Идеальный кандидат! Увы, не представительница секс-меньшинств, это минус, но ничего, вырастят со временем и такую.

Мы являемся свидетелями продолжения и нарастания реализации доктрины по подмене и вытеснению. Это «тухло-лиловое колесо» (уже не «красное», как было у Солженицына) катит по России не первое десятилетие. Создана и внедрена как в бюрократические структуры страны, так и в общественную жизнь и сознание, огромная система замещения России псевдо-Россией. Подмена «на первый взгляд, как будто не видна», поскольку мы имеем дело с гуманитарной сферой, опирающейся на русский язык, вроде бы понятный любому вахтеру.

Егор Холмогоров прав: «Самое большое давление будет оказываться, конечно, на читателя российского. Ему будут объяснять, что именно пишущая на русском языке Алексиевич и есть истинный “русский мир”, не то, что ваши ополченцы и дети Донбасса».

Так и есть: ряд псевдолибералов России, пишущих на русском похлеще Алексиевич и тоже жаждущих Нобеля и ерзающих в этом направлении, уже пропел нужные арии.

«Премию получил именно русский мир, та Россия, настоящая, которую весь мир любит, перед которой преклоняется, — в самую суть дела выстрелил Д. Быков. — Я абсолютно согласен с решением Нобелевского комитета дать премию Светлане Алексиевич. Надо радоваться и гордиться, что русскоязычный писатель, представитель советской литературы, пусть уже не существующей, но существовавшей, получил Нобеля. Русская литература получила Нобелевскую премию за традиционные ее черты — за отважный поиск истины, за предоставление голоса миллионам несчастных, молчащих, задушенных, за предоставление права знать правду о Чернобыле, о судьбе женщины на войне, о судьбе ребенка на войне».

Добавим: Светлана Алексиевич — первый и пока единственный лауреат премии Ленинского комсомола, удостоенный Нобелевки. Но без публичных высказываний об «оккупации Крыма, путинской агрессии и заразе коммунизма» премию она бы не получила, даже если бы обладала талантом Достоевского.

Разумеется, Нобелевка Алексиевич будет обналичена в политических целях, ведь именно затем ее и давали.

Д. Быков подменную базу подводит основательно: «Светлана Алексиевич продолжает традиции передовой русской литературы и журналистики, традиции Короленко, традиции журналистского расследования, полифонического эпоса».
Ух, какая «полифония» (ну, многоголосие ж, как сказал Нобелевский комитет!) у этого «эпоса»: страстное желание видеть в жизни (родной страны) лишь негатив, грязь и ужас, не замечая ничего светлого. «Хочешь Нобелевку? Обгадь Родину», — сказано точно, в первую очередь это касается сегодня пишущих на русском языке.

Ну, и если живешь десяток лет, к примеру, в Швеции, как С. Алексиевич, то, конечно, Запад теперь следует восхвалять.

Давно метящая на Нобелевку Ольга Седакова утверждает: «Светлана Алексиевич не боялась спускаться в ад. Кажется очень значительным, и его можно назвать новым жанром письма — это документалистика, но при этом собственная работа автора заключается в том, чтобы составить композицию из рассказов, голосов разных людей. Ее литература рождается из документалистики и журналистики, а затем становится художественным произведением. Это совершенно новый путь в литературе, который недооценивают многие писатели, привыкнув видеть художественную новизну в других вещах. Светлана Алексиевич — человек огромной совестливости и честности».

Примечательно: своевременные суждения г-жи Седаковой, как и других «апологетов», например, Майи Кучерской, спешно опубликованы на ресурсе, позиционирующем себя как православный — «Правмир.ру». Это тоже симптоматично, дает отчетливое понимание, кто на каких позициях стоит и чьи поручении и указания отрабатывает.

Глубинное отвращение к России — главная «скрепа» этой публики, доводящая их нередко до пены на губах.

* * *

Светлана Алексиевич — автор книг «У войны не женское лицо», «Цинковые мальчики», «Чернобыльская молитва», «Время секонд-хэнд», которые относят к жанру документалистики. Внимательные люди нам напоминают, что в связи с «Цинковыми мальчиками» против нее было подано несколько исков — от тех, кто воевал в Афганистане, и от матерей погибших «афганцев». В судебном иске Тараса Кецмура сказано: «…Все, что изложено С. Алексиевич в газетной статье и в книге „Цинковые мальчики“, — вымысел, и не имело места в действительности, так как я с ней не встречался и ничего ей не говорил». Уверяют также, что некоторые из этих исков были удовлетворены.

Писатель из Петербурга Вадим Левенталь в своей реплике в газете «Известия» напомнил: «Алексиевич признается, что люди, которых она интервьюировала, удивлялись, когда им показывали расшифровку: я, мол, такого не говорил. Говорит ли это о журналистской профнепригодности? Ну, разве что в том смысле, что журналист вообще-то не имеет права опубликовать не согласованный с интервьюируемым текст. Ну так она и не журналист — она писатель… С чисто же технической точки зрения это значит, что Алексиевич записывает за своими героями не то, что они говорят, а то, что она ждет от них услышать. Разница дьявольская, не правда ли? А ведь это мы еще не знаем, как именно она выбирает, у кого интервью взять…».

Некоторые полагают, что премия, данная С. Алексиевич, послужит единству белорусов, украинцев и русских. Но ведь вектор ее деятельности и устремлений — совершенно противоположен. И направлен на разделение. Уроженка Западной Украины С. Алексиевич в интервью «Радио Польша» завляет следующее: «Мы — маленькая нация, которую всегда русские уничтожали. У украинцев наступил сейчас час самоидентификации. Я была на Майдане. Там есть такой самодельный памятник героям Небесной сотни, там эти портреты. Подходили самые разные люди: бедные, хорошо одетые, достаточно успешные подходили. Вы знаете, они все гордились, что они — украинцы. Кстати, там я тоже испытала чувство гордости, что во мне тоже есть украинская кровь и это было такое очень сильное чувство».

Таково мнение журналистки о киевском Майдане: «Они там, в Кремле, не могут поверить, что на Украине произошел не нацистский переворот, а народная революция. Справедливая… Первый Майдан вырастил второй Майдан. Люди сделали вторую революцию, теперь важно, чтобы политики ее опять не проиграли».

Если академик А. Сахаров ровно 40 лет назад сравнил «несчастных» советских диссидентов с «несчастным» Рудольфом Гессом, то С. Алексиевич сегодня сравнивает воссоединение Крыма с вводом советских войск в Афганистан.

Еще процитируем г-жу Алексиевич: «Как можно заливать страну кровью, производить преступную аннексию Крыма и вообще разрушать весь этот хрупкий послевоенный мир? Нельзя найти этому оправдания. Я только что из Киева и потрясена теми лицами и теми людьми, которых я видела. Люди хотят новой жизни, и они настроены на новую жизнь. И они будут за нее драться».

Судите сами, ну как не дать премию столь чудесному «русскоязычному» сочинителю, говорящему: «Ну уж точно не православие, самодержавие и что там... народность? Это тоже такой секонд-хенд».

Е. Холмогоров прав в корне: «Что же касается России, то для нее премия Алексиевич никакого значения не имеет. Нобелевский комитет давно уже превратился в этом смысле в номенклатурное учреждение, далекое от живого слова отдельных наций. Особенно это касается русской. Вы можете себе представить, чтобы Нобелевскую премию дали, к примеру, Валентину Распутину, который еще полгода назад был жив? А ведь их литературный масштаб несопоставим».

Алексиевич некоторые считают собирателем, умным компилятором и талантливым документалистом. Многие из нас, помнится, на рубеже краха СССР зачитывались этой перекошенной в негативную сторону «правдой», и лицо войны нам в самом деле тогда стало казаться «неженским». Как мы впали в эту ересь, как удалось нам столь легко «втереть» и «впарить» эту «документалистику», выдав ее за единственно возможное и показательное свидетельство? Уверяют даже, что «Алексиевич позже выпустила переработанное издание “У войны не женское лицо”, куда вставила адскую гнусь, которую приписала многим, уже умершим к тому времени, своим собеседницам».

У Алексиевич, видимо, такая правда, — замечает один из форумчан Интернета, — ей такие фронтовики попадались. Мне — а поколения моих родителей и дедов пережили войну лично — другие. Но ни я, ни мои деды, ни прадеды НИКОГДА не получат права голоса в Стокгольме. Их правда там всегда будет неправдой, по определению.

Есть такие люди: любители сладострастно расчесывать на себе раны. Ну и ладно бы, что мы, не читали такого рода литературы? Но ведь под такое письмо теперь подводится апологетическая база, именно оно выдается как эталон для стилистического, этико-эстетического подражания, этот стон теперь у нас зовется «литературой будущего».

Более того: только с таких политических позиций — о невыносимой жизни в «совдепии» и «клятой Рашке» — указано выступать. И всякий, кто пикнет против, тот «деревня», «провинция», «совок», «коммуняка», «рашист» или «путиноид».

Достаточно прочитать жуткую матерщину, которую выплескивает в комментариях псевдолиберальная публика на тех, кто осмелился высказаться поперек нынешнего нобелевского мейнстрима, концентрированно и саморазрушительно выразившегося в виде присуждения премии г-же Алексиевич.

Виктория Шохина пишет на сайте «Свободная пресса»: «Последнее достижение Алексиевич, благодаря которому она и попала в кандидаты на премию, — “Время секонд хэнд”, заключительная часть проекта “Голоса Утопии”. Книга охватывает два периода нашей истории — 1991−2001 (часть первая), 2002−2012 (часть вторая). Цель автора — показать homo soveticus и запечатлеть следы советской цивилизации. Характерны названия главок: “Про то, что мы выросли среди палачей и жертв”, “О времени, когда всякий, кто убивает, думает, что он служит Богу”, “О людях, которые сразу стали другими после коммунизма”. … Главная беда — ощущение фальши, которое остается после чтения этого вроде бы документального повествования, вроде бы verbatim и non-fiction. Речи обыкновенных людей, записанные на диктофон, поражают воображение — люди говорят так, будто пишут дурную, тенденциозную публицистику: “Геополитика пришла к нам в дом. Россия распадается… Скоро от империи останется одно Московское княжество…”».

Книги Алексиевич, заключает наблюдатель, не более чем фейки, правда, необычно большого объема. Пожалуй, действительно стоит полагать, что следующую Нобелевскую премию по литературе дадут политическому публицисту Патрику Бьюкенену. Он достоин этого ничуть не меньше, чем Алексиевич. Будет чудесно, если он расскажет в пронзительном интервью «Папа — американец, мама — американка, наши танки шли по Вьетнамщине, мы все плакали». Что же касается политических и человеческих взглядов Алексиевич, то они давно известны и сводятся к тому, что по так называемой Небесной сотне плакать нужно, а по стертым с лица земли городами Донбасса не стоит. За последнее премий не дают.

Нобелевскому комитету нет никакого дела до героев книг Светланы Алексиевич, скажем, до тех же молодых советских женщин Великой Отечественной войны. Равно как и до родственников “Горловской мадонны”, до девочки Полины или мальчика Арсения, родителей и одноклассников донецких школьников, погибших под обстрелом на футбольном поле. Но слов о детях Донбасса от Алексиевич не дождемся. Она же не Стешин с Коцем, в конце концов.

Да и донбасские дети находятся не по ее сторону правды, с позиций которой на пресс-конференции она заявляет, что Россия оккупировала Украину.

«Один итальянский ресторатор вывесил объявление “Русских не обслуживаем”. Это хорошая метафора. Сегодня мир снова начинает бояться: что там в этой яме, в этой бездне, которая обладает ядерным оружием, сумасшедшими геополитическими идеями и не владеет понятиями о международном праве. Я живу с ощущением поражения.

Романтика 90-х, чувство того, что скоро начнется новая удивительная жизнь — откуда мы это взяли? Мы не знали мир, не знали ничего о людях… И все произошло не так, как мы представляли. Я была в Москве и испытала сильное потрясение. Умные интеллектуалы, писатели разделяют эту ненависть, патриотический угар… Это страшно. Вообще, мне кажется, мой читатель на Западе стремится понять. А здесь я часто слышу, что мое творчество унижает и оскорбляет Россию».

В связи с вышеприведенной цитатой из Светланы Алексиевич Ева Меркурьева в своей реплике «Невыносимое на вынос» подмечает: «Ключевые слова — “мой читатель на Западе”».

Русские псевдолибералы отчасти огорчены, конечно, что раздатчики Нобеля пока что «прокинули» Людмилу Улицкую, с которой и они, и Запад носились последние годы. И как литератор она получше будет, чем Алексиевич. Да и уж как она старалась! И совместную с томившимся «в застенках эрэфии» Ходорковским книгу написала (правда, за нее она свои сребреники получила, даже и в виде мелких литературных премий). Следующим в очереди на Нобелевку, видимо, теперь «писатель Шендерович»? А то «писатель Чонкин» — староват.

«Нет ничего ужасней вырожденья», — сказал замечательный современный поэт, коего в Стокгольме, боюсь, никогда не прочтут, как не прочли Валентина Распутина и многих других прекрасных современных русских писателей. Мы говорим о вырождении НП: Нобелевскую премию мира в 2012 г. получил Евросоюз, если кто забыл. Да и Барак Хусейнович — тоже ж лауреат!

И, как метко сказано, «всего несколько дней назад лауреат Нобелевской премии мира 2009 года разбомбил лауреата Нобелевской премии мира 1999 года. 22 погибших».

Так ведь и сам г-н Нобель вырос на крови и поте работников Российской империи. А состояние сделал на динамите в период Первой мировой. Тоже на крови.

Критик Вадим Кожинов в известной статье «Нобелевский миф» лет двадцать назад дал внятные пояснения: «Можно понять и, как говорится, простить вполне очевидную неспособность шведских экспертов отличить первостепенное от второ- и третьестепенного (в конце концов, ведь не боги горшки обжигают...), но никак нельзя оправдать тех, кто пытаются объявлять Нобелевскую премию надежным критерием достоинства писателей и тем более целых национальных литератур. Напомню, что в 1901–1945 годах премия была присуждена сорока писателям, однако если перечислить сорок высокоценимых ныне писателей Европы и США этого самого периода, только треть из них … стали лауреатами, а две трети остались за бортом (и к тому же их место заняли другие, значительно менее достойные). Ясно, что при таком раскладе едва ли имеются основания пользоваться нобелевскими “показателями” при обсуждении достоинств писателей, не говоря уже о литературах тех или иных стран в целом. Причем речь идет именно и только о литературах Европы и США; о литературах же России и основных стран Азии вообще нет никакого смысла рассуждать в связи с Нобелевской премией. И ее “всемирная авторитетность” — не более чем пропагандистский миф».

Заключим наш обзор ситуации словами уроженца Харькова, жителя Нью-Йорка, прозаика, поэта, историка литературы Ю.Г. Милославского: «Сама институция НП — в основе своей не просто политизированная, но политическая. Время от времени ей предписано демонстрировать свою будто бы непредвзятость и тому подобное. Но на сей раз у нее предписание иное. И это хорошо. Вручение условно-высшей мiровой награды в области словесных искусств скучной русофобствующей даме, лишенной даже намека на литературные способности, есть дело полезное для нашего вразумления. Полезное своей бесспорностью».