Правда полковых архивов

Приближающаяся столетняя годовщина начала Первой мировой войны заметно оживила обсуждение этой темы. Посвященные ей научные конференции проводятся все чаще, причем звучащие на них оценки и последующие комментарии отличаются высокой степенью эмоциональности. Очевидно, что если обсуждение темы продолжится в том же духе, то оно вряд ли будет плодотворным в плане продвижения в понимании важнейших для отечественной истории событий.

Во всех странах-участницах Первой мировой войны сохраняется память о потрясших мир событиях столетней давности. Однако, в отличие от России, в других странах они давно утратили актуальность с точки зрения современной политики. В России же они продолжают оставаться предметом острых разногласий и противоборства взаимоисключающих трактовок. Подобная ситуация продиктована не только драматической историей России в ХХ веке, но и порожденными этой историей особенностями имеющегося круга отечественных источников о Первой мировой войне.

Современные событиям Первой мировой войны (периодическая печать тех лет и т.п.) несут на себе заметную печать военной цензуры и отражают скорее не реальную действительность, а пропагандистские усилия царский властей, а затем Временного правительства.

Более поздние по времени источники: мемуары, воспоминания, исторические работы и т.п. в той или иной степени испытали влияние революционных потрясений, Гражданской войны и последующих событий. Вольно или невольно их авторы в зависимости от своих убеждений и пройденного жизненного пути предлагают читателю собственную трактовку происходивших исторических событий: красную, белую, монархическую, республиканскую, казацкую, кавказскую и т.д., и т.п. Вслед за ними и современные читатели начинают смотреть на отечественную историю «красными» или «белыми» глазами, и уже в наше время выплескивают свои представления и эмоции на различных сайтах, интернет-форумах, даже на научных конференциях. Тем самым способствуя продолжению Гражданской войны в российском общественном сознании.

Выйти из этого порочного круга позволит только расширение источниковедческой базы, введение в общественный оборот принципиально нового круга исторических источников. Такие источники имеются в российских архивах, однако они продолжают оставаться труднодоступными (а в реальности часто просто недоступными) не только для интересующихся темой читателей, но и для многих отечественных историков. В первую очередь, речь идет о такой категории архивных документов, как полковые приказы времен Первой мировой.

Полковые журналы военных действий, приказы по строевой, хозяйственной и судной частям представляют собой во многом совершенно уникальный исторический источник энциклопедического характера. Журналы военных действий дают подробную картину военных действий на уровне отдельных частей. Полковые приказы позволяют составить полное и объективное представление о положении во фронтовых частях, вплоть до поименных списков полков, вооружения, обмундирования, питания, санчастей, обозов и т.п. Они содержат поименные сведения о воинских подвигах и награждениях офицеров и солдат, о проступках и преступлениях военнослужащих, дела которых рассматривались в полевых судах, о выносимых там приговорах и наказаниях.

Наряду с боевыми и повседневными задачами полковые приказы были призваны информировать личный состав фронтовых частей о распоряжениях и действиях властей (императора Николая II, Временного правительства, высшего военного командования), о важнейших событиях, происходивших на разных фронтах и в тылу. Они содержат сведения не только о повседневном быте, боевых действиях и состоянии русской армии, но и об особенностях отношений между высшим военным командованием и армейскими частями, об информационно-пропагандистской политике властей, о ее восприятии во фронтовых частях.

Содержащиеся в полковых приказах сведения дают подробную и объективную картину положения во фронтовых частях, о тех процессах в армии, которые во многом предопределили ход дальнейших исторических событий в России.

Полковые архивы позволяют проследить участие в Первой мировой войне каждого из полков русской армии начиная с момента получения телеграммы о мобилизации 1 августа 1914 г. и вплоть до распада русской армии в начале 1918 г. после свержения Временного правительства и прихода к власти в России партии большевиков.

Полковые архивы представляют собой источник, который современен событиям Первой мировой. Они не были предназначены для широкого распространения, не подвергались военной цензуре, на них нет и отпечатка будущих потрясших Россию событий. Поэтому именно они дают читателю уникальную возможность составить самостоятельное мнение о важнейшем переломном периоде отечественной истории, а значит, более объективно оценить и нынешнюю российскую действительность.

Документы свидетельствуют, что уже на начальном этапе войны между официальной пропагандой и реальной действительностью была «дистанция огромного размера». Командование русской армии в своих приказах выражало недовольство по поводу отсутствия интереса у солдат и офицеров к официальным церемониям, в том числе к регулярным царским смотрам войск на фронтах. Зачастую не вызывали ожидаемого патриотического подъема и те подвиги, которые ставились в пример русским воинам официальной военной пропагандой. Ситуацию наглядно отражает датированный 17-м мая 1915 г. приказ командира 8-й Сибирской стрелковой дивизии: «Даже не могу найти объяснения такому гнусному явлению, что стрелки и артиллеристы отнеслись с таким безучастием к исключительным подвигам, о которых говорит вся Россия». При этом проблема была вовсе не в отсутствии чувства патриотизма в армейской среде.

Полковые приказы содержат много примеров, свидетельствующих об отсутствии взаимопонимания между командованием и фронтовиками-окопниками (как солдатами, там и офицерами).

Показателен пример с будущим командиром красных сибирских партизан Петром Ефимовичем Щетинкиным, который во время очередной генеральской инспекции вызвал большой гнев у приехавшего начальства.

Приказом по 29-му Сибирскому стрелковому полку от 10 ноября 1916 г. он, произведенный из нижних чинов в офицеры за боевые отличия, был арестован домашним арестом с исполнением служебных обязанностей сроком на 7 суток «за уклонение в обучении» вверенной ему роты от требований Командующего 4-й армией – не нарушать основ роты, взводов и отделений, за неправильное распределение патронов, «за неумышленное нерадение к своим обязанностям».

Окопная жизнь диктовала не формально-бюрократические, а совсем другие приоритеты, чем, к примеру, строгое соблюдение числа патронов у каждого бойца (ровно по 120 патронов у каждого стрелка, по 60 – у унтер-офицеров). В условиях долгой окопной жизни в армии было множество куда более важных проблем: распространение в войсках цинги и других заболеваний, проблемы со снабжением войск вооружением, боеприпасами, продовольствием, обмундированием, сапогами и т.п. Зачастую высшее командование было не в состоянии решать такие проблемы. На этом фоне генеральские мелочные придирки к не важным на фронте вещам могли выглядеть в глазах окопников откровенным самодурством.

Командование полка явно не разделяло генеральское негодование: наказание П.Е. Щетинкина с красноречивой формулировкой «за неумышленное нерадение» носило символический характер: он продолжал исполнять свои обязанности, формально находясь под домашним арестом. Более того, 13 ноября 1916 года, т.е. через три дня после распоряжения об аресте, в очередном полковом приказе были приведены боевые заслуги, за которые он был награжден Георгиевским крестом 2-й степени. Видимо, таким путем командир полка, не имевший возможности открыто перечить вышестоящему начальству, стремился хоть как то выйти из неловкой ситуации с боевым и заслуженным офицером.

…История полков русской армии в годы Первой мировой войны была написана ратным трудом, потом и кровью миллионов солдат и офицеров. Почти сто лет она продолжает оставаться невостребованной потомками. Несмотря на бурные события ХХ века, эта история сохранилась в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) и других отечественных архивах. В РГВИА хранятся документы полков, дивизий и корпусов русской армии, которые продолжают ждать своих исследователей и читателей. До сих пор интерес к ним проявляли лишь немногие ученые и энтузиасты, о систематическом изучении и введении в научный оборот этого громадного по своим объемам массива ценных исторических источников приходится только мечтать.

Будем надеяться, что в России будет использован успешный опыт других стран: документы отечественных архивов будут оцифрованы и в электронном виде станут общедоступными.

Тогда распространенное ныне «красно-белое» видение прошлого может смениться более вдумчивым подходом и пониманием истории России ХХ века во всей ее сложности и противоречивости. В этом случае может утратить свою актуальность и поиск особой национальной идеи, которая необходима для объединения российского общества.

Александр Крылов – доктор исторических наук, ИМЭМО РАН