«Жить становилось все тяжелее...»

Великая Отечественная война стала периодом больших потрясений и испытаний для населения СССР. Но особенно тяжело приходилось жителям прифронтовых городов. С конца сентября 1941 г. по конец апреля 1942 г. Москва находилась максимально близко к линии фронта. Этот период был наиболее трудным для москвичей, особенно для юношей и девушек подросткового возраста, занятых в промышленном производстве.

Адаптируясь к новым условиям индустриальной повседневности и суровым реалиям войны, они проходили наиболее стрессовый период жизни. Экстремальные условия военных будней сказывались на молодых заводчанах наиболее остро. Об этом свидетельствуют и документы Главного управления трудовых резервов, материалы комсомольских органов, а также дневниковые записи, воспоминания и записи бесед.

Рабочая молодежь подросткового возраста составляла значительную часть кадрового потенциала СССР – от 10,5 до 18,7%1; и от 9,1 до 14,3% на предприятиях Москвы.

Как эти ребята воспринимали изменившуюся повседневность?

Новая городская реальность отображена в дневниковых записях подростков. Так, юная Наталия Колесникова отмечает изменения во внешнем облике столицы: «Москва преобразилась: на улицах лежат мешки с песком, во многих домах выбиты стекла и окна забиты фанерой».

Характерны воспоминания 16-летней ватерщицы комбината «Трехгорная мануфактура» Зайцевой: «Идя по улице, можно было видеть сумрачные лица знакомых, которые провожали своих родных на фронт. С первых дней ушли два двоюродных брата на фронт. Жить становилось все тяжелее».

Эта фраза – «жить становилось все тяжелее» – наглядно отражает настроения населения столицы в тот период. Она встречается и в воспоминаниях москвички Людмилы Михайловны Марковой; похожая фраза – «жизнь становится все труднее и труднее» – в дневнике юной работницы завода «Калибр» Ирины Песковой.

Регулярные авианалеты стали суровой реальностью для москвичей уже спустя месяц после начала войны. В попытках сохранить от разрушений городскую инфраструктуру, было организовано боевое дежурство горожан на крышах зданий.

Вот как юные производственники воспринимали эту новую часть своих будней:

«Мы, девчонки, почти каждую ночь дежурили на крыше фабрики, оберегая ее от “зажигалок”. Конечно, было страшно, но сознание того, что на фронте людям приходится еще тяжелее, придавало нам силы», – вспоминает 15-летняя работница фабрики «Большевичка» Екатерина Мазилкина.

Для 16-летней Тамары Милешиной боевое дежурство на крыше было своеобразным счастьем – она была влюблена в юношу, который дежурил с ней в одной бригаде: «Представляете, война, тревога, бомбы, а я радуюсь, что надо бежать на крышу и дежурить».

Для 14-летнего Сергея Орлова воздушные тревоги были скорее захватывающим приключением: «Была настоящая тревога, в которой мы с Зоей и Валей насчитали 17 пойманных в прожекторы самолетов, конечно немецких. … Мне страшно хотелось заиметь эту маленькую бомбу. И вот настал этот счастливый, конечно для меня, но для других несчастливый, день».

«Ночью по очереди сберегали цех от зажигалок. Все зажигалки, что были сброшены на нашу территорию, были затушены», – вспоминает Н.И. Быковский. Очевидно, для юного работника завода «Серп и молот» все боевые дежурства кончились благополучно. Однако, далеко не всем молодым людям везло.

Так, во время первого авианалета на столицу, во время боевого дежурства погиб учащийся ремесленного училища № 6 Б.Ф. Кондрашов.

Но и те, кто не дежурил на крышах, а работал в цехах, проявляли стойкость и почти героизм: «Тревога часто была, но мы все равно работали, старались как можно скорее эвакуировать завод» (В.Ф. Шагалов, завод «Красный пролетарий»), «Когда объявляли воздушную тревогу, мы знали, что лучше работать, а не уходить в укрытие. Было как бы презрение к налетам немцев… На стержень снаряда так смотрели, что, может, он спасет отца или брата» (Н.И. Быковский, завод «Серп и молот»).

В этих двух цитатах отображены так свойственные подросткам черты – смелость и бравада, но, кроме того, имело место искреннее стремление внести свой вклад в победу и помочь тем, кто сражается на передовой. Военно-патриотическое воспитание молодежи перед войной формировало соответствующий настрой. Как считают исследователи, воспитание молодежи в духе советской идеологии и любви к родине обеспечило мобилизационный потенциал молодых людей в начале войны.

Серьезной проблемой, как для взрослых, так и для подростков, стали повседневные бытовые трудности, вызванные объективными условиями военного времени – нехватка топлива и электричества, дороговизна продуктов питания и товаров первой необходимости.

Нехватка топлива вынуждала москвичей добывать дрова для отопления. В дневнике Сергея Орлова такая запись от 17 января 1942 г.: «Весь день возили дрова, с утра до 7 часов вечера. Проголодались».

Экономия электроэнергии правительством также отражалась на жизни горожан: «Радио не говорит, свет не горит. Говорят, что свет выключили на весь месяц. Выключение производится по районам» (Сергей Орлов); «А свет у нас гасить стали очень часто – электричества не хватает. Какую-то электростанцию немцы взорвали (кажется, Каширскую) и вот теперь электричества не хватает. … Опять темно, холодно. Что это за жизнь? Свету совсем сегодня не было. Печку топить нечем, холодно. Почти всю загородку на площадке поломали, и теперь нечего ломать. Керосину — нет, осталось на донышке в одной лишь лампе, завтра, наверное, совсем в темноте сидеть придется» (Ирина Пескова).

Нормированное распределение продуктов питания по карточкам, введенное в Москве в июле 1941 г., помогало выжить, но не обеспечивало потребностей горожан в еде. Особенно это касалось растущего организма подростков, занятых многочасовым тяжелым трудом на заводах и фабриках. Как вспоминает Ирина Пескова, «…питаемся мы сейчас очень плохо. Все время находимся в полуголодном состоянии. Все время хочется есть. Хлеба нам не хватает. Получаем мы с мамой по 500 гр., а бабушка 400 гр. Крупы у нас никакой нет. Варим лапшу, которую замешиваем из муки (из той, что нам дали в октябре по пуду). Мяса мы почти совсем не видим».

День своего рождения девушка отметила кружкой молока: «…моя мамочка хоть чем-нибудь отметила день моего рождения; подарила 50 рублей и кружку молока. Молока!!! Только вот молоком я отметила мое шестнадцатилетие. … Как бы было хорошо, если бы кто-нибудь подарил мне килограмм хлеба!!! Ну в настоящее время это самый дорогой подарок…».

Тяжелые условия труда и быта рабочих-подростков были характерны не только для столицы, но в равной степени и для других регионов СССР. Несмотря на усиленное внимание со стороны руководящих органов, молодые рабочие Москвы и других городов, так же, как и взрослые производственники, испытывали на себе все тяготы военного лихолетья.

Важно помнить при этом, что спрос с рабочих, достигших 16-летнего возраста, был такой же, как со взрослых заводчан. Но фактически это были почти дети, крайне остро ощущавшие экстремальные условия военного времени, а юные производственники Москвы в первый период войны и вовсе находились на грани выживания.

Вместе с тем эти юноши и девушки составляли существенную прослойку советского рабочего класса, которому, помимо прочего, предстояло восстанавливать страну после войны.

Анисимова Наталья Эдуардовна – младший научный сотрудник Института российской истории РАН

Статья публикуется в рамках проекта «"Сим победиши!" Российское общество и армия в моменты испытаний», реализуемого при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.