Революция на Востоке – дело тонкое…

«Принять все меры к защите русского населения и русских государственных учреждений как на территории Бухары, так и на пограничных с Бухарой местностях Туркестана». Как думаете, откуда приведённая цитата? Какой-нибудь документ времён покорения Средней Азии… Правильно. Только… советского её покорения. Это – из директивы Политбюро ЦК РКП(б) Реввоенсовету Туркестанского фронта от 10 августа 1920 года.

На фотографии – знамя Черняевского полка Красной Армии Туркестанской Советской Республики. Нет, он назывался не прямо в память о царском генерале Михаиле Черняеве – завоевателе Средней Азии в 60-е гг. XIX в. и генерал-губернаторе Туркестана в 1882-1884 гг. Дело в том, что в 1914 году город Чимкент переименовали в Черняев – в ознаменование 50-летия его взятия русскими войсками, возглавляемыми тогда ещё полковником Черняевым. Казалось бы, интернационалисты обязаны были называть город его «коренным» именем. Ибо само звучание фамилии Черняева, хотя бы и в названии города, вызывало известные ассоциации… Но красноармейскую часть назвали «по-старорежимному». Не говоря уж о «великодержавной символике», правда, без монархических атрибутов. Да что там – двуглавые орлы в то время печатались и на дензнаках Турксовреспублики…

Можно сказать, что это – просто «пережиток». Но что-то уж очень много таких «пережитков» наблюдалось в насыщенной неординарными событиями истории революции в Средней Азии. Самый отчётливый из них – то, что революция первоначально развёртывалась исключительно в среде русского населения края. Туземное (как называли до революции) население Туркестана смотрело на происходящее как на «разборки» среди русских, не имеющие к нему никакого отношения.

Советская историография неустанно повторяла, как туркестанские большевики претворяли в жизнь «ленинскую национальную политику», разъясняя трудящимся Востока смысл революции и призывая их восстать против своих эксплуататоров и поддержать советскую власть.

Совершенно очевидно, что большевики всячески пытались создать себе дополнительную опору в коренном населении Туркестана, традиционно апатичном и аполитичном, привлекая его всевозможными выгодами от революции, стремясь возбудить его против «контрреволюционной» местной знати.

Следовательно, главный конфликт революции и гражданской войны в Средней Азии развёртывался… между русским населением и туземной феодально-племенной верхушкой.

Русское население, концентрировавшееся вдоль Туркестанской железной дороги (где только и существовала поначалу советская власть в крае), являлось объективным носителем российского великодержавного начала против сепаратистских устремлений местной знати, оживших после падения царской власти. В условиях революции российская государственность в Туркестане с первых же шагов закономерно облеклась в советскую форму.

Конечно, и эта схема далеко не исчерпывает всего многообразия такого феномена, как революция в Туркестане. Были казаки и русские «столыпинские» колонисты, поддерживавшие Колчака. Были казахские повстанцы, соединившиеся, в конце концов, с большевиками (в понятие Туркестан в ту эпоху включался и нынешний Южный Казахстан). Как представляется, история революции и гражданской войны в Средней Азии и Казахстане просто ещё недостаточно объяснена с теоретической точки зрения. Этому объяснению постоянно мешали и мешают какие-то идеологические догмы. Сначала это была догма о неизменном интернационализме большевиков. Теперь же в бывших советских республиках Средней Азии утвердилась другая догма – о том, что советская власть была продолжателем «колониальной» политики царской власти. Всякий раз противоречивый процесс пытаются втиснуть в прокрустово ложе идеологии. Ну, а некоторые наши нынешние историки априори отрицают за большевиками какие-либо державные устремления, что опять-таки не позволяет правильно оценить многие явления.

Эта небольшая статья, конечно же, не может быть всесторонним объяснением сложного феномена революции в Туркестане. Она – лишь приглашение к тому, чтобы взглянуть на него не из-за идеологических шор, а во всём многообразии породивших его тенденций.

1. Революция в Туркестане началась раньше, чем в России

Вообще, историю революции в Средней Азии и Казахстане следует начинать не с 1917, а с 1916 года, т.е. на год раньше, чем в коренной России. Летом 1916 года началось движение, которое и в советской историографии, и в современной казахстанской трактуется как казахское национально-освободительное восстание. Причиной его, как считают, явилась политика царских властей в предшествующее десятилетие по конфискации обширных земельных угодий у казахов для поселения на них «столыпинских» колонистов. Поводом – указ о мобилизации «кочевых инородцев Степного края» на тыловые военные работы.

Можно спорить о том, насколько «колонизаторской» была политика Российской империи в Казахстане. Однако нельзя не увидеть явной непродуманности указа. Принудительный призыв на работы, в том числе и по рытью окопов, закономерно был воспринят свободным кочевым населением не иначе как обращение в рабство.

Можно даже предположить, что указ о мобилизации казахов в Русскую императорскую армию («кочевые инородцы» были свободны от обязательной военной службы) не вызвал бы с их стороны такого протеста. Наоборот, он бы вполне соответствовал традиционным представлениям о функции мужчины-воина. Ведь мы знаем, как с самой лучшей стороны проявили себя казахи спустя всего четверть века во время битвы под Москвой. Регистрация в казино Зигзаг 777 https://zigzag777.org/

Сказалось привычное для европеизированной бюрократии императорского Петербурга высокомерное, «западническое» третирование «туземцев», нежелание знать подлинную жизнь народов России.

Власть решила пойти на «послабление бедным инородцам»: дескать, если призовём не кровь проливать, а всего лишь окопы рыть, то меньше будут возмущаться. Мнение, как оказалось, ни на чём не основанное, совершенно ошибочное. Сыграло свою роль и привычное недоверие к тем же «инородцам»: нельзя-де им оружие в руки давать… Вот и полыхнуло.

В то же время в современном Казахстане возникает тенденция трактовать восстание однозначно как стремление к национально-государственной самостоятельности, а самих восставших представлять едиными в социально-политическом отношении. Советские историки подчёркивали, что многие вожди восстания в дальнейшем стали большевиками. Теперь же политическое руководство казахским национальным движением того времени сводят, главным образом, к Алаш-орде – объединению европеизированной казахской интеллигенции, выступавшей за автономию Казахстана в составе буржуазно-демократической России.

Казахское восстание началось независимо от российского революционного движения, но с 1917 года сливается с ним воедино. И тут же обнаруживаются различные устремления внутри самого казахского народа. Алаш-ординцы хотели чисто политических реформ и в итоге пошли на соглашение с Колчаком. Более радикальное крыло восставших (Амангельды Иманов, Алиби Джангильдин) сблизилось с большевиками. Оно желало коренного изменения социальных отношений, а для этого нуждалось в поддержке со стороны российских большевиков. Так создавалась почва для реинтеграции Казахстана в Россию, теперь уже советскую.

Казахи, как почти все народы Российской империи, оказались расколоты – за и против советской власти. Точно так же и семиреченские, оренбургские, уральские казаки – зажиточная часть была против Советов, малоземельная – за.

В местных условиях ориентация на советскую власть объективно была ориентацией на великодержавное единство.

А стержнем Туркестанской советской республики, который геополитически сплачивал все элементы в крае, заинтересованные в единстве с Россией, была Туркестанская железнодорожная магистраль и расположенные вдоль неё города с многочисленным русским (рабочим и служащим) населением.

2. Падение Бухары

Первый в наше время музей советской, точнее – русской оккупации возник не в Тбилиси и не в Киеве, а… в Ташкенте. Правда, он носит «политкорректное» название Музея жертв репрессий. Его экспозиция начинается с 60-х гг. XIX столетия – с начала российского завоевания Средней Азии. Она рассказывает о «репрессиях царской и советской власти против узбекского народа» и завершается… «хлопковым делом» 1980-х гг., когда понесли наказание многие из коррумпированной партийной верхушки Узбекистана. Это дело, которое вели знаменитые в то время (ныне изрядно забытые) следователи Гдлян и Иванов, теперь тоже представлено как «репрессии против узбекского народа». Узбекские учебники говорят о более, чем столетии «русского колониального гнёта» и т.п. вещах.

И конечно, большевики, с точки зрения местных толкователей истории, виновны в том, что уничтожили в 20-е годы прошлого века «узбекскую государственность» – Хивинское ханство и Бухарский эмират. То, что узбекская государственность именно как национальная, а не как феодально-династическая, клановая, возникла только с образованием большевиками в октябре 1924 года Узбекской ССР из узбекских земель, прежде разделённых между тремя государствами, ныне трактуется как ещё один шаг «русских империалистов» для удобства управления «колонией».

Российская империя в конце XIX века, захватив ключевые позиции в регионе Средней Азии, оставила доживать территориально урезанные Хиву и Бухару с их средневековыми порядками. Можно рассматривать это как широкую толерантность Петербурга, учёт им национальных особенностей.

Но не следует забывать, что это была «толерантность» по отношению к таким вещам, как рабовладение и работорговля, смертная казнь (за супружескую измену) через побивание камнями и т.п.

Неудивительно, что среди по-европейски (точнее, по-русски) образованной прослойки местных элит зрело недовольство существующими порядками. По аналогии с младотурками в Османской империи, в Хиве и Бухаре возникли свои младохивинцы и младобухарцы, требовавшие модернизации этих островков отсталости. Однако они смогли выйти на политическую арену только благодаря русской революции.

Весной 1918 года руководители Туркестанской советской республики решили помочь младобухарцам, обратившимся к ним за помощью, низложить эмира Сейида Алим-хана. Эмир под предлогом переговоров заманил в Бухару делегацию Турксовреспублики, и она была почти вся перебита (чудом спаслись лишь двое). Младобухарцы не имели широкой поддержки в народе, привыкшем безропотно повиноваться своим бекам и муллам. Чтобы не множить число врагов, Турксовреспублика, и без того находившаяся в тесном кольце фронтов, была вынуждена пойти на переговоры с эмиром и обеспечить его нейтралитет. Час расплаты был отсрочен.

В годы гражданской войны Бухара и Хива (особенно после ликвидации туркестанскими большевиками и левыми эсерами в феврале 1918 г. байско-националистической т.н. Кокандской автономии) стали базой для разжигания сопротивления советской власти. Это сопротивление имело целью отделение от России всего Туркестана и консервацию в нём феодальных порядков. Оно поддерживалось через Афганистан британской резидентурой и поставками оружия. Британские советники помогали обучению бухарской армии.

Следует помнить ещё и о том, что по секретному соглашению между Англией и Францией о разделе Российской империи от 23 декабря 1917 г. (пакт Сесиля—Клемансо) Средняя Азия была официально отнесена к британской сфере влияния.

После разгрома Колчака и установления связи Советского Туркестана с Советской Россией создались условия для геополитического «округления» Российской (теперь уже Советской) державы в Средней Азии. Уже в феврале 1920 г. части Красной Армии вступили в Хиву, где в конце апреля 1920 г. была провозглашена Хорезмская народная советская республика. 29 августа 1920 г. началось наступление Красной Армии на Бухару, согласованное с восстанием младобухарцев в самом эмирате. 2 сентября Бухара пала. Однако окончательная ликвидация этого оплота иноземного влияния затянулась.

3. Большевики и пантюркизм

Сопротивление советской власти в Средней Азии приняло форму басмачества, которое теперь модно рассматривать исключительно как проявление национально-освободительной борьбы против «русских колонизаторов». В советское же время оно считалось результатом деятельности агентов империализма и свергнутых правящих классов, сумевших, играя на религиозном фанатизме, временно сбить с толку «отсталую» часть народных масс.

Дело было ещё сложнее, как обычно не укладываясь ни в одну из привычных идеологических схем. Советские историки упоминали, что широкое развитие басмаческого движения было связано с именем Энвер-паши. Однако они очень неохотно вспоминали, кем он был до своего появления в Туркестане. А был Энвер-паша все годы Первой мировой войны военным министром и верховным главнокомандующим, фактическим диктатором Османской империи! Кстати, по его приказу начался геноцид армян в 1915 году. И уж совсем не любили советские историки рассказывать, каким образом Энвер-паша оказался в Туркестане. А прибыл он туда через Москву с непосредственной помощью большевиков!

После капитуляции Турции в Первой мировой войне Энвер-паша вместе с некоторыми другими видными деятелями свергнутого младотурецкого правительства Османской империи бежал в Германию, где проживал нелегально. Трибунал в Стамбуле заочно вынес ему смертный приговор как государственному преступнику. Тем временем в Берлине с ним встретился… Карл Радек, сподвижник Троцкого. Он-то и уговорил бывшего султанского визиря отправиться через Москву в Туркестан, чтобы… возглавить национально-освободительную борьбу трудящихся Востока против мирового империализма!

Мало что в истории найдётся более парадоксального, чем этот альянс вождя пантюркизма и панисламизма с революционным интернациональным большевизмом!

В обстоятельствах этого сговора ещё очень много неясного, и можно надеяться, что когда-нибудь исследователи прольют более ясный свет на эту довольно тёмную страницу истории российской революции и по достоинству оценят деятельность такой «жертвы сталинских репрессий», как Карл Радек. Но одно понятно и сейчас: большевики стремились использовать Энвер-пашу, а тот, в свою очередь, большевиков. С обеих сторон был циничнейший политический расчёт, и такой альянс не мог быть долгим.

Для части большевиков немаловажным казалось то, что Энвер-паша по сравнению со свергнутыми монархами Хивы и Бухары был деятелем «прогрессивным». Младотурок отождествляли с младобухарцами. Считалось, что Бухаре ещё предстоит пройти этап буржуазно-демократической революции.

Кроме того, Троцкий рассматривал восстание в азиатских колониях и зависимых странах как составную часть мировой революции. Британскому империализму он хотел противопоставить… революционный пантюркизм и панисламизм. Нелепый план, принесший немало бед.

В Москве Энвер-паша стал одним из руководителей «Общества единства Революции с Исламом», принял участие в Конгрессе народов Востока, созванном большевиками в Баку осенью 1920 года. В 1921 году Энвер-паша – в Бухаре в составе советской делегации, но с неясными полномочиями. Вскоре он – советник в Красной Армии по организации воинских частей из мусульман. Одновременно он устанавливает тесные контакты как с руководителями Бухарской народной советской республики, так и с бежавшим в Афганистан бывшим эмиром Сейид Алим-ханом.

До своего открытого выступления против советской власти Энвер-паша пользовался покровительством из Москвы. Это позволило ему сколотить обширную партию сторонников. На его сторону перешли некоторые руководители Советской Бухары и многие курбаши. В начале 1922 года Энвер-паша, объединив под своим командованием крупные силы басмачей, захватил Душанбе, подступил к Бухаре.

Похода «революционных панисламистов» против британских колонизаторов через Афганистан в Индию не получилось. Вместо этого советскому руководству пришлось повторно собирать силы для разгрома басмаческого движения.

Неизвестно, как долго бы это продолжалось, если бы не слишком большое властолюбие Энвер-паши. По некоторым сведениям, он был застрелен в спину кем-то из своих бывших приверженцев. Как бы то ни было, после гибели Энвер-паши организованное басмаческое движение начинает терпеть поражения. Хотя окончательно сходит на нет только в 30-е годы.

4. Тонкие грани

Рассказанное – лишь отдельные грани революции и гражданской войны в Туркестане. Отсюда видно, что данное явление не укладывается целиком ни в одну из привычных схем этого времени. Неудивительно, что большинство как советских, так и антисоветских историков не очень жаловали своим вниманием события 1917-22 гг. в Средней Азии и Казахстане.

Любая идеологическая схема революции в Туркестане имела некую «фигуру умолчания». Потому что с её оглашением вся эта схема рушилась. Белогвардейско-антисоветская версия гражданской войны не может объяснить, как это большевики сражались за единство и величие России, да к тому же ещё и под знамёнами с двуглавым орлом. Традиционная советская концепция тоже умалчивала о русско-великодержавной ориентации Турксовреспублики и о союзе интернационалистов-большевиков с махровым шовинистом Энвер-пашой. А нынешняя националистическая историография в новых независимых государствах игнорирует тот факт, что русские большевики региона в конечном итоге сумели завоевать на свою сторону симпатии большинства коренного населения, тяготившегося властью традиционной феодальной знати.

Возможно, что ближе всего к истине было запущенное в оборот ещё в 40-е годы прошлого века, но не успевшее стать официальным, определение «авангардной роли русского рабочего класса в российской революции», где русский был этнонимом, а российский – политонимом.

Революция в Туркестане должна найти своё непротиворечивое объяснение в общей картине российской революции. Без этого мы не сможем до конца понять весь феномен российской революции. И грош цена любым концепциям, которые замазывают яркие грани революционного процесса на среднеазиатской окраине Российской империи.