Операция «Трест» (часть 2)

Далеко не все белоэмигранты, оказавшиеся помимо своей воли втянутыми в операцию «Трест» вели себя столь же «примерно» и покладисто, как В.В. Шульгин. Были и сторонники реальных террористических акций.

Самая непримиримая из них - Мария Владиславовна Захарченко-Шульц. Советскому телезрителю она памятна благодаря роли, сыгранной Людмилой Касаткиной в фильме «Операция “Трест”».  

Как явствует из следственного дела Шульгина, во время допроса в 1945 году Василий Витальевич так охарактеризовал ситуацию, возникшую вокруг «Треста»: «Мария Владиславовна за истекшее время успела охладеть к личности Якушева и стала восторженно отзываться о другом участнике организации – об Опперпуте. Она исходила из того, что Якушев поддерживал мою линию, рассчитанную на длительную подрывную работу против Советской власти, в то время как Опперпут был сторонником немедленного взрыва Советской власти. Эти же позиции поддерживала и Мария Владиславовна Захарченко-Шульц. Кутепов, также как и я, находил, что Якушев прав, и мы не могли никак понять, какими силами Опперпут и Мария Владиславовна располагают, чтобы взорвать Советскую власть. А ее объяснение по этому поводу звучало крайне неубедительно» (отмечу, что в этом году исследователями РГАСПИ и ЦА ФСБ России завершается работа над книгой, в которой будут полностью опубликованы материалы следственного дела В.В. Шульгина).  

Мария Владиславовна Захарченко-Шульц родилась в конце 1893 года в дворянской семье и была племянницей А.П. Кутепова.

Закончила Смольный институт, проявив усердие и интерес к учебе. На сохранившейся фотографии перед нами миловидная женщина в изящной шляпке, сжимающая в заперчаточенной руке хлыст и держащая под уздцы лошадь - храбрая, презирающая опасность, беспощадная к врагам.  

В период Первой мировой войны Мария добровольно, под именем Андрея Михно (фамилия ее первого мужа) ушла на фронт. Была удостоена Георгиевских крестов и медалей. Во время Гражданской войны сначала сражалась в рядах Добровольческой армии, затем в ВСЮР и Русской армии генерала П.Н. Врангеля. Эмигрировав, стала одним из лидеров боевой организации Русского Общевоинского Союза. Будучи непримиримым противником Советской власти, Мария выступала за проведение активных террористических действий. Установив контакты с «Трестом» она поначалу возлагала на эту организацию большие надежды и идеализировала Якушева. «Я старею – признавалась тридцатилетняя Мария. – Чувствую, что это последние мои силы. В «Трест» я вложила все, если это оборвется – я жить не буду». Однако вскоре у нее возникли сильные сомнения в эффективности этой организации и в надежности Якушева. Эти сомнения и подозрения были вполне обоснованными. Ведь, как отмечают современные историки спецслужб, «за все время контактов монархистов с «трестовиками» на территории СССР не было проведено ни одной подрывной акции, что еще больше усиливало сомнения сторонников террора и диверсий в подлинности МОЦПа».  

Еще одним ключевым персонажем этой операции был Александр Опперпут (Стауниц).

Офицер, авантюрист по природе, он участвовал в Первой мировой и Гражданской войнах, состоял в «Народном Союзе Защиты Родины и Свободы» Б.В. Савинкова.

«Человек весьма смелый и энергичный, природный конспиратор», - лучше о нем не скажешь. В 1921 году, будучи арестованным чекистами, стал секретным сотрудником ГПУ. Активный участник операции «Трест». Близко сошелся с Марией Захарченко-Шульц, в апреле 1927 года вместе с ней он бежал в Финляндию и обнародовал в прессе подоплеку операции «Трест». В ответ с советской стороны в зарубежной печати был организован ряд публикаций, призванных поставить под сомнение искренность беглеца. В результате Опперпут, Захарченко-Шульц и те представители эмиграции, которые поверили «Тресту», оказались в сложной ситуации. «Чекисты обманули всех – эмиграцию, англичан, поляков, эстонцев» - признавала Захарченко. Нужно было действовать.  

Современный историк Теодор Гладков приводит фрагмент из «боевой экспозиции» Союза национальных террористов, которую Опперпут отослал Кутепову, желая смыть свои прежние грехи перед белой эмиграцией: «Я полагаю, что для уничтожения южных портов на каждый из них нужно не более 5-10 человек, причем это необходимо сделать одновременно… Я не сомневаюсь, что даже частичное отравление 3-4 пароходов, груженных советским хлебом, независимо от того, где это будет сделано, удержит все солидные фирмы от покупки советского хлеба… можно было бы развить и некоторое пиратство для потопления советских пароходов… Потопление советских нефтеналивных судов могло бы повлечь к нарушению контрактов на поставки нефтепродуктов и колоссальные неустойки… Для уничтожения личного состава компартии придется главным образом применить культуру микробов эпидемических болезней (холера, оспа, тиф, чума, сибирская язва, сам и т.д.)… Культуры бацилл отправлять лучше всего в упаковке от духов, одеколона, эссенции, ликеров и т.д.».  

Опперпут вместе с Марией тайно вернулся в СССР для проведения террористических актов.

В ночь с 3 на 4 июня 1927 года они вместе с еще одним боевиком совершили неудачный поджог общежития чекистов на Малой Лубянке, д. 3/6. Попытка закончилась провалом, а Опперпут и Мария скрылись. Обнаруженные чекистами в Смоленской области беглецы оказались в безвыходном положении. Захарченко-Шульц по одной версии была смертельно ранена в перестрелке, а по другой – застрелилась, чтобы не сдаваться в плен. Опперпут по одной версии, был убит. По другой версии, весьма маловероятной, он остался жив и даже участвовал в провокации против «троцкистско-зиновьевской оппозиции». Один из членов боевой организации Кутепова, писатель и публицист С.Л. Войцеховский вспоминал: «Осенью 1944 года в Берлине генерал В.В. Бискупский рассказал мне, что в годы германской оккупации Киева немцами был разоблачен и расстрелян советский подпольщик, называвший себя Александром Коваленко и бароном фон Мантейфелем, но оказавшийся чекистом Опперпутом».  

Трагическими будут судьбы создателей «Треста». Профессиональный контрразведчик Артур Христианович Артузов будет арестован в мае 1937 года. В его следственном деле сохранилась записка следователю, которую Артузов написал собственной кровью: «Гражданину следователю привожу доказательства, что я не шпион…». Дописать записку не дали и доставили ее по назначению с соответствующей препроводительной: «при этом представляется записка, написанная кровью (из носа) на квитанции тюрьмы арестован[ным] № 10…». Ответа, разумеется, не последовало. 21 августа 1937 года тройка в составе председателя Военной коллегии Верховного суда СССР Ульриха, заместителя прокурора СССР Рогинского и заместителя наркома НКВД СССР Бельского приговорила А.Х. Артузова и еще шестерых бывших чекистов к смерти.  

Александр Александрович Якушев, сыгравший в операции одну из самых сложных ролей, после завершения «Треста» благополучно работал в Наркомате путей сообщения. Однако репрессии не минули и его.

В 1934 году Якушев был арестован, приговорен к 10 годам лагерей и умер в ГУЛАГе.  

Василий Шульгин был задержан 2 января 1945 года в Югославии оперуполномоченным 3-го отделения 1-го отдела Управления контрразведки «Смерш» 3-го Украинского фронта по указанию начальника 3-го отделения А.И. Чубарова. После проведения первичного допроса он был вывезен в Венгрию, а затем Москву, где 31 января 1945 года его арест оформили процессуально. После предъявления обвинения и проведения следствия, продолжавшегося более двух лет, Шульгин, по решению Особого совещания при МГБ СССР, был приговорен к тюремному заключению сроком на 25 лет. В вину ему вменялся стандартный набор различных частей ст. 58. УК РСФСР. На вопрос, заданный перед вынесением приговора, признает ли он себя виновным, Шульгин ответил: «На каждой странице моя подпись, значит, я как бы подтверждаю свои дела. Но вина ли это, или это надо назвать другим словом – это предоставьте судить моей совести». Свой срок Шульгин отбывал с 1947 по 1956 год в знаменитом Владимирском централе. В 1956 году он вышел на свободу и жил во Владимире, где и скончался 15 февраля 1976 года на 99 году жизни.