Михаил Тухачевский: «Мне кажется, я во сне…»

В 30-е годы разоблачение разного рода «вредителей», «шпионов», «врагов народа» было в СССР делом привычным, обыденным. Однако то, что произошло летом 1937 года, повергло в шок всю страну. 12 июня «Правда» вышла с «шапкой» на первой полосе: «Вчера Верховный суд Союза СССР приговорил к расстрелу восемь шпионов, находившихся на службе у военной разведки одного из иностранных государств…».   

В их числе были высокопоставленные военные: маршал Михаил Тухачевский, командармы I ранга: Иероним Уборевич, Иона Якир; командарм II ранга Август Корк, комкоры: Роберт Эйдеман, Витовт Путна, Борис Фельдман, Виталий Примаков; комкор Ян Гамарник. Все, кроме Гамарника, были казнены. Последний, не дожидаясь ареста, застрелился.

Согласно обвинительному заключению, военные были членами антисоветской военной организации, связанной с Львом Троцким, его сыном Львом Седовым, а также с осужденными ранее Георгием Пятаковым, Леонидом Серебряковым, Николаем Бухариным и Алексеем Рыковым.

Все они якобы были завербованы германской разведкой и выдавали ей советские военные секреты. Кроме того, осужденным вменялись в вину подготовка террористических актов против членов Политбюро ЦК ВКП(б), представителей правительства, вооруженный захват Кремля и арест руководителей партии.

Самой заметной фигурой на процессе был Тухачевский, выходец из дворян, статный мужчина с уверенным взглядом больших, выразительных глаз. Кроме советских наград – ордена Ленина и Красного Знамени, у него были и царские, за участие в Первой мировой войне – ордена Святого Владимира, Святой Анны и Святого Станислава.

Тухачевский участвовал в сражениях, попал в плен к германцам. После пяти (!) попыток побега он был заключен в крепость Ингольштадт. Там будущий маршал познакомился с будущим героем Второй мировой войны и президентом Франции Шарлем де Голлем.

Тухачевский не раз доказывал свою преданность советской власти. В 20-е годы участвовал в подавлении Кронштадского мятежа и крестьянского восстания в Тамбовской области. Он действовал исключительно жестоко, применив против сельчан, вооруженных винтовками и ружьями, химическое оружие, артиллерию и авиацию...

Насколько Тухачевский был компетентен в военном деле? На этот счет есть разные суждения – от пылко комплиментарных до резко уничижительных. Но если Сталин его награждал, возвышал – Тухачевский был одним из пяти первых маршалов Советского Союза, – значит, он чего-то стоил?

Писатель Лев Никулин в книге «Тухачевский» писал: «Суд состоялся при закрытых дверях. По некоторым сведениям Тухачевский, обращаясь к одному из обвиняемых, который давал показания о его связи с Троцким, спросил: «Скажите, это вам не снилось?». По другим сведениям, маршал говорил: «Мне кажется, я во сне».

По некоторым данным, военные сознались, что были участниками заговора и имели террористические намерения. Но вряд ли этим словам можно придавать большое значение. Если такое и было, то признания у подсудимых могли, в прямом смысле, выбить. Жестокие пытки даже самым стойким людям «развязывали» язык…

Общественность, как всегда, встретила суровый приговор с одобрением – на митингах выступавшие клеймили позором осужденных, горячо благодарили сотрудников НКВД за бдительность и обещали еще теснее сплотиться вокруг коммунистической партии во главе со Сталиным.  

Несколько дней выпуски «Правды» была наполнены проклятиями, которые посылали советские люди в адрес «шпионов». Вот наиболее характерные заголовки: «Собакам – собачья смерть!»; «Проклятье – презренному фашистскому отребью!»; «Трижды презренные!»; «Взбесившихся псов – расстрелять!» И другие были в том же духе.

Поразительное единомыслие! Но все ли осуждающие были искренни в своем порыве?

Да, многие верили, причем искренне – они были как под массовым гипнозом. Но были и сомневающиеся, у которых закрадывались крамольные мысли: почему совершается чудовищная ошибка, и преданных делу людей – предают и ведут на эшафот? Ведь казненные были известными личностями, орденоносцами, большевиками с большим партийным стажем. Их имена с гордостью произносила страна, в дни коммунистических торжеств они поднимались на Мавзолей, стояли рядом со Сталиным и его соратниками.

Так неужели они продались врагам, превратились в подлых изменников Родины?!

Возмущение и негодование действиями «шпионов» выражали не только рабочие, крестьяне, но и интеллигенты. В частности, поэты. Правда, сочиняли они свои вирши в дикой спешке, что видно невооруженным глазом. Но недостаток литературного качества стихотворцы компенсировали большевистским напором. Вот фрагмент из стихотворения Демьяна Бедного:

…За матерей нам стыдно, породивших
Столь небывало-гнусных псов!
Злых псов, чье бешенство — пред нами,
Чьи мерзостные имена
Сомкнутся в ряд — на все века и времена —
С подлейшими на свете именами!..

Гнездо шпионское раскрыто!
Шпионы преданы суду!
Все эти Фельдманы, Якиры, Примаковы,

Все Тухачевские и Путны — подлый сброд! —
Они пыталися фашистские оковы
Надеть на наш Союз, на весь родной народ…

Не менее «эмоциональным» было стихотворение Александра Безыменского. Оно очень длинное и занимало на полосе «Правды» две колонки сверху донизу. Поэтому ограничусь цитированием нескольких строк, «качество» которых говорит само за себя:

Мы волею единой сплочены
И силе нашей нет предела.
В борьбе с врагом пути для нас ясны, –
Шпионы и предатели страны
Заслуживают одного – расстрела!..

И видит мир, что это подлецы.
Стариннейшие «ваши благородья»
Дворянчики, убийцы и лжецы
Буржуйских свор отвратное отродье…

Все было обыденно: пустые, слова, стертые лозунги, надоевшие заклинания. Хотелось конкретики: какие именно преступления совершили военные? Почему следователи и судьи хотя бы в общих чертах не обрисовали их злодейские планы? Отчего этому бездоказательному приговору и другим сомнительным вердиктам так легко верили жители огромной страны?

Так рассуждать легко с позиций сегодняшнего дня. А тем, кто жил тогда, в страшную эпоху репрессий, когда «шли осужденных полки, и короткую песню разлуки паровозные пели гудки» мои слова показались бы наивными. Кажется, что сквозь мрак времени я различаю бегущие по стене тени и слышу сдавленные хрипы людей из сталинских застенков. Разве можно было усомниться в решениях партии, просить разъяснений? Тот, кто осмелился бы это сделать, сам попал бы во враги, вредители, изменники. И потому голос каждого гражданина Советской Страны должен был вливаться в общий, одобрительный, миллионоголосый хор.

Ладно, в прежние времена по разным причинам нельзя было раскрывать подробности того таинственного судебного процесса. Но сейчас, по прошествии 85-ти лет, можно же, наконец, сказать правду? Или в деле военных есть нечто, что простым смертным до сих пор знать не положено?

Между тем все осужденные, замученные давно реабилитированы. Стало быть, они не виновны?…

Но кое-что все-таки известно.

Знаменитый советский разведчик Павел Судоплатов в книге «Спецоперации» писал: «Уголовное дело против Тухачевского целиком основывалось на его собственных признаниях, и какие бы то ни было ссылки на конкретные инкриминирующие факты, полученные из-за рубежа, начисто отсутствуют. Если бы такие документы существовали, то я как заместитель начальника разведки, курировавший накануне войны и немецкое направление, наверняка видел бы их или знал об их существовании».

Однако бывший начальник внешней разведки службы безопасности Третьего рейха Вальтер Шелленберг в своих мемуарах утверждал, что документы, изобличающие Тухачевского как немецкого шпиона, существовали. По его словам, они были сфабрикованы в недрах тайной государственной полиции Германии, а затем. переданы Сталину через президента Чехословакии Эдварда Бенеша.

Ему советский лидер доверял. Но Бенеш не знал, что бумаги подложные. Наоборот, он хорошо относился к СССР и хотел помочь Сталину раскрыть заговор против него. Что же до Тухачевского, то он идеально подходил на роль руководителя этого заговора. Он был гордый, амбициозный. Участвовал в налаживании военного сотрудничества между СССР и Германией в 20-х-начале 30-х годов. Однажды – еще до прихода Гитлера к власти – Тухачевский приезжал в Берлин на военные маневры. То есть теоретически немцы могли его завербовать.

Затем – следуя логике сотрудников НКВД – Тухачевский мог найти сообщников – благо, они были рядом: осанистые генералы, энергичные мужчины в самом соку, – чуть за сорок, – сделавшие успешную карьеру. Маршал мог нарисовать им картину будущего триумфа: Сталин и его соратники ликвидированы, они встают во главе СССР…

Глаза Сталина, познакомившегося с версиями чекистов, вспыхнули. Он явственно ощущал угрозу, исходившую от военных, и раньше. К тому же подозрительность вождя подогревали его клевреты, в частности, маршал Климент Ворошилов и нарком внутренних дел Николай Ежов. И тут, очень кстати, в Кремль пришел «компромат» от Бенеша…

Сеть шпионов, по версии следствия, была сильно разветвленной и тщательно законспирированной. Но славные чекисты под водительством Ежова вскрыли все их тайные гнезда. Естественно, пишу об этом с мрачной иронией. Но дальше – серьезно. По делу военных были репрессированы десятки тысяч командиров Красной армии.

Красноречивая деталь. В состав суда, который рассматривал дело военных за закрытыми дверями, в дополнение к председателю Василию Ульриху, входили маршалы Блюхер и Семен Буденный, командармы Борис Шапошников, Яков Алкснис, Иван Белов, Павел Дыбенко, Николай Каширин, комкор Елисей Горячев. Все они, кроме Ульриха и Буденного, погибли. Еще один маршал – Александр Егоров попал в опалу через несколько месяцев после гибели Тухачевского, и был расстрелян в феврале 1939 года.

По данным историка Олега Сувенирова, в 1937-38-м годах были арестованы около 500 высших командиров РККА – от командармов до маршалов. 412 из них – казнены, 29 – погибли во время следствия. Почти столько же генералов – 449 по версии другого историка Александра Печенкина Красная армия потеряла во время всей Великой Отечественной войны.

Среди погибших – комкоры, корпусные комиссары, комдивы, дивизионные комиссары, комбриги и бригадные комиссары. В траурном списке – военинженеры, военврачи, полковники, майоры, капитаны, лейтенанты. Как бы все эти, почти все без вины виноватые, люди пригодились бы Красной армии в трагическом июне 1941 года, когда лишь 7% командиров имело высшее военное образование, а полный курс средних военных училищ окончили только 60% офицеров!…

Впрочем, маршал Советского Союза Александр Василевский считал, что «без тридцать седьмого года, возможно, и не было бы вообще войны, войны в 1941 году. В том, что Гитлер решился начать войну в сорок первом году, большую роль оказала оценка той степени разгрома военных кадров, который у нас произошел…».