Крушение

29 октября 1888 года. Сумрачный осенний день. Дождливо, слякотно. Недалеко от станции Борки под Харьковом мчавшийся на большой скорости состав внезапно сходит с рельс. Вагоны с грохотом и скрежетом наползают друг на друга, падают с насыпи. Влажный воздух наполняют крики и стоны. Катастрофа! Да еще какая – ведь это был не простой поезд, а императорский! На нем Александр III с многочисленным семейством возвращался из Крыма в Санкт-Петербург…

Картина той трагедии запечатлена в фотографиях. Страшный, надо сказать, вид – оба паровоза накренились, часть вагонов упала, остальные были помяты, искорежены. Художник Сергей Васильковский воссоздал происшедшее на полотне «Крушение царского поезда близ станции Борки 17 октября (по старому стилю – В.Б.) 1888 года».

«Как раз в тот самый момент, когда мы завтракали, нас было 20 человек, мы почувствовали сильный толчок и сразу за ним второй, после которого мы все оказались на полу и все вокруг нас зашаталось и стало падать и рушиться. Все падало и трещало, как в Судный день. В последнюю секунду я видела еще Сашу, который находился напротив меня за узким столом и который потом рухнул вниз… В этот момент я инстинктивно закрыла глаза, чтобы в них не попали осколки стекла и всего того, что сыпалось отовсюду… Все грохотало и скрежетало, и потом вдруг воцарилась такая мертвая тишина, как будто в живых никого не осталось…»

Это строки из письма Марии Федоровны своему брату, греческому королю Георгу.

Императрица живописала страшную картину разрушений, в которой погибло множество людей, среди которых были ее личный охранник Тихон Сидоров, егеря императора, придворные, официанты. От ран умерло более двух десятков человек, еще полсотни получили ранения и увечья.

«Столовый» вагон, в котором во время крушения находились царь, его супруга, трое детей, в том числе цесаревич Николай – будущий последний российский император – и свита, был полностью разрушен. Однако высочайшие пассажиры не пострадали, как, впрочем, и еще один ребенок Романовых – шестилетняя великая княгиня Ольга, находившаяся в другом вагоне, прицепленном к «столовому». Она находилась под опекой няни. Девочку буквально выбросило из вагона, превратившегося в груду обломков.

Своих родных спас сам император: Александр III, мужчина огромного роста, обладавший недюжинной силой. Он держал на своих плечах рухнувшую крышу вагона (его стенки лопнули), пока остальные не покинули опасное место. Так, во всяком случае, утверждает молва.

«Бог чудом спас нас всех от неминуемой смерти, – записал в дневнике Александр III: «Страшный, печальный и радостный день. 21 убитый и 36 раненых! Милый, добрый и верный мой Камчатка (любимый пес – В.Б.) тоже убит!».

Из письма Марии Федоровны своему брату, греческому королю Георгу: «Невозможно представить, что это был за ужасающий момент, когда мы вдруг почувствовали рядом с собой дыхание смерти, но и в тот же момент ощутили величие и силу Господа, когда Он простер над нами свою защитную руку…Это было такое чудесное чувство, которое я никогда не забуду, как и то чувство блаженства, которое я испытала, увидав, наконец, моего любимого Сашу и всех детей целыми и невредимыми, появляющимися из руин друг за другом».

Очевидцы рассказывают, что император лично руководил спасательной операцией. Мария Федоровна, едва поборов страх и, облегченно вздохнув, увидя целыми и невредимыми близких, вместе с медиками обходила раненых, успокаивала их. «Мама вела себя как героиня, – вспоминала княгиня Ольга, – помогая доктору как настоящая сестра милосердия».

У Марии Федоровны была повреждена рука, и она осталась в одном платье на холодном осеннем ветру. Кто-то заботливо накинул на ее плечи офицерскую шинель...

Лишь на исходе этого мрачного дня, когда раненым была оказана помощь, а погибших опознали, семья Романовых отбыла на станцию Лозовая. Там был отслужен благодарственный молебен за чудесное избавление императора и его семьи от гибели.

Затем чета отправилась в Харьков, где их восторженно встречали толпы горожан. Процессия проследовала в собор, было отслужено еще одно благодарственное молебствие. После этого царский поезд направился в столицу.

И здесь царя ждала бурная встреча. Студенты и молодежь буквально осаждали коляску Александра Ш, некоторые хватали его руки и лобзали. Отовсюду гремело «Боже, царя храни!» Несколько дней столица праздновала чудесное спасение государя и его семьи. Санкт-Петербург был разукрашен, освещен яркими огнями, в учебных заведениях устроили трехдневные каникулы.

С тех пор все члены царской семьи имели образки Спасителя, изготовленные в память пережитой железнодорожной катастрофы. Отмечалась годовщина «чудесного явления Промысла Божия над Русским Царем и всею Его Семьей, при крушении Императорского поезда близ ст. Борки».

Великая княгиня Ольга назвала поступок отца подвигом Геркулеса. Увы, этот смелый поступок обошелся монарху слишком дорого – чрезвычайное напряжение, как утверждают некоторые историки, губительно подействовало на почки и способствовало развитию тяжелого недуга, который спустя несколько лет свел его в могилу.

Так что же это было – случайное избавление от гибели царской династии или милость судьбы, предупреждение свыше? Тогда еще никто не ощутил, как в тот момент задрожала огромная Российская империя.

С той поры началось ее медленное, поначалу почти незаметное крушение...

И первый чувствительный удар – смерть могучего, уверенного в себе царя Александра Ш настоящего властителя империи, человека внушавшего трепет недругам. Вскоре последовала кровавая Ходынка, еще одно грозное предупреждение судьбы. Далее – Русско-японская война, первая русская революция, которая едва не смела самодержавие.

Метастазы на огромном теле империи становились все заметнее. Однако страна вдруг снова поднялась, началось развитие промышленности, выросло производство. Эксперты предсказывали Российской империи расцвет жизни ее граждан, небывалый подъем экономики. Но во время Первой мировой войны вновь продолжился губительный процесс. И, в конце концов, в феврале семнадцатого года наступил паралич всего государственного аппарата…

Это сейчас можно размышлять, строить догадки, развивать версии. Тогда же все было проще, прозаичнее. Следствие, которое возглавил обер-прокурор уголовного кассационного департамента Анатолий Кони, пришло к выводу, что императорский поезд, который находился в хорошем состоянии, значительно превысил скорость на опасном участке, что было недопустимо. К тому же пути, на которые повлияла дождливая погода, оказались в плохом состоянии из-за размытия грунта.

Последняя фраза может вызвать лишь грустную усмешку. Если сам царь ездил по изношенным дорогам, рискуя жизнью, что же говорить о рядовых гражданах? Шестью годами ранее, в июне 1882 года, случилась катастрофа на Московско-Курской дороге близ деревни Кукуевка. Причиной несчастья также стали размытые дождями пути, и железнодорожное полотно, по сути, повисло в воздухе, а когда поезд оказался на нем, просто разорвалось.

«Десять вагонов с пассажирами разбились вдребезги, четыре вагона, в том числе и почтовый, оторвались и уцелели, – писал Владимир Гиляровский в «Московском листке». – Страшное зрелище представляли эти обломки поезда и массы убитых и тяжело израненных! Поездная прислуга убита почти вся. По первому исчислению, более 50 пассажиров убиты (в числе погибших оказался племянник писателя Ивана Тургенева – В.Б.) и до 80 человек искалечены так ужасно, что многие едва ли останутся в живых…» 

Но вернемся к крушению императорского поезда. Следователи выдвинули и другую версию – Александра III пытались убить. Стоит напомнить, что его многострадальный батюшка, Александр II, пережил несколько покушений, в том числе, на железной дороге (мина, заложенная на путях Андреем Желябовым, не взорвалась), и, в конце концов, погиб.

Сдавалось, что и поезд Александра III не просто так сошел с рельсов. Многие пассажиры ощутили чувствительные толчки, слышали сильный грохот, чувствовали запах дыма. Да и вагоны были слишком сильно искорежены – уцелело лишь пять из пятнадцати.

Княгиня Ольга, хотя и была мала во время катастрофы, запомнила некоторые детали и тоже говорила о взрывах: «секунду или две спустя вагон разорвался как консервная банка». Она утверждала, что ее выбросило из салона взрывной волной.

О диверсии писал в своих воспоминаниях и генерал Владимир Сухомлинов, бывший при Николае II военным министром. Он уверял, что бомбу подложил некто, предположительно помощник повара, устроившийся работать на императорский поезд. Этот человек то ли был разорван взрывом динамита, то ли сошел на предыдущей станции и исчез.

Но разве так уж легко было проникнуть в ближайшее окружение царя?

Неужели служба безопасности Александра III была так беспечна, что проворонила появление рядом с главой империи бомбиста? Между прочим, перед прохождением царского поезда состояние полотна обязаны были проверить военные из железнодорожного полка, отвечавшие за безопасность государя и его семьи. Получалось, что должны были ли, но не сделали этого?

В итоге версия о покушении на царя так и не была обнародована. Приняли за основу ту, в которой говорилось про большую скорость на опасном участке и разбитые пути. То есть, во всем оказались виноваты, как всегда, дураки и дороги.

Одним из них оказался подрядчик строительства Курско-Харьковской линии С. Поляков. Однако отдать его под суд не было никакой возможности, ибо он скончался за несколько месяцев до аварии. И на Полякова посмертно свалили низкое качество строительство железной дороги. 

Да и другие господа, до которых могла дотянуться рука правосудия, отделались легким испугом. Пришлось уйти в отставку министру путей сообщения адмиралу К.Н. Посьету, главному инспектору железных дорог барону К.Г. Шернвалю, инспектору императорских поездов барону А.Ф. Таубе, управляющему Курско-Харьковско-Азовской железной дорогой инженеру В.А. Кованько. Наверное, нашлись и другие козлы отпущения.

Почему же следствие все-таки не стало разрабатывать террористическую версию? Это было сделано по настоянию императора, чтобы избежать «вдохновления» других возможных злоумышленников. К тому же Александр III был несказанно рад, что никто из его семьи не пострадал. Да и сам он чувствовал себя на тот момент преотлично...