«Что за человек – русский генерал?»

С первых же дней, последовавших за нападением Гитлера на СССР, и вплоть до середины 1945 года западная пресса пристально отслеживала и прогнозировала ход развития событий на советско-германском фронте, на ее страницах шло обсуждение планов послевоенного мироустройства.

В статьях американских и британских корреспондентов, в газетах нейтральных стран значительное внимание уделялось страницам российской истории, предпринимались попытки переосмыслить отношение к советской идеологии, ощущалось желание ближе познакомиться с повседневной жизнью и образом мышления советского человека. В центре внимания западных журналистов оказались бойцы Красной армии, труженики тыла, безусловно, лидер страны и Верховный главнокомандующий И.В. Сталин, видные советские военные и государственные деятели. 

На страницах ежедневных изданий появлялась преимущественно военно-политическая аналитика и сводки о ходе боевых действий. Редакции же еженедельных журналов, таких как Timе и Life, чуть реже Newsweek и Saturday Evening Post, начиная с лета 1941 года, последовательно публиковали развернутые статьи о советских военачальниках. Общий тираж этих изданий тогда составлял несколько миллионов экземпляров.

Они распространялись по всей территории Соединенных Штатов – от публичных библиотек до залов ожидания автовокзалов и стоматологических кабинетов. Эти публикации оказывали значительное влияние на формирование общественного мнения в США в годы войны .

Выпуски еженедельника Time, к примеру, выходили с размещенными на обложке портретами маршалов Буденного, Тимошенко, Шапошникова, Рокоссовского, Василевского, Баграмяна, Говорова, Новикова, Голикова и ряда других советских военачальников. В редакционных статьях этого журнала можно найти их яркие и живые, порой эпические и слегка мифологизированные журналистские портреты.

Автор вышедшей в 1943 году в Saturday Evening Post статьи под заголовком «Что за человек – русский генерал?» писал: «… в англо-американской прессе сейчас присутствует гораздо больше информации о советских военачальниках, чем когда-либо было напечатано в их собственных газетах. Если вдруг в московской газете появилась бы статья о советском генерале, подобная тем, что публикуют о них наши репортеры, он не знал бы, что ему делать и где прятаться».

Помимо естественного интереса американской общественности к событиям на европейском театре военных действий, для появления в американской печати такого количества публикаций о советских военачальниках существовал целый ряд причин. 

Учрежденное в 1942 году Управление военной информации (УВИ, Office of War Information) тесно взаимодействовало с американскими газетными магнатами и кинопродюсерами, и в список его задач входило формирование в американском обществе положительного образа Советского Союза.

Делалось это во многом для продвижения так называемой идеологии «четырех полицейских» – будущей модели послевоенного мироустройства, в основе которой лежало создание Организации Объединенных Наций с постоянным членством Советского Союза в ее Совете Безопасности. Воплощению в жизнь этой идеи были посвящены последние годы жизни Ф.-Д. Рузвельта. Участие США в создании и последующей деятельности ООН требовало одобрения Конгресса, которое было невозможно без массовой поддержки со стороны американского общества. Результатом инициированного Рузвельтом сотрудничества УВИ с Голливудом стала целая серия художественных и документальных лент, посвященных героической борьбе Советского Союза с нацистской Германией, а взаимодействие с журнальным трестом Time inc. способствовало появлению десятков представляющих интерес и для современного читателя публикаций о Советском Союзе.

Заслуживает отдельного внимания также существующее в западной ученой среде мнение о том, что авторство более десятка редакционных статей еженедельника Time о советских военачальниках принадлежит самому Генри Люсу – одному из наиболее влиятельных в американской истории медиа-магнатов, основателю и владельцу этого издания. Такие публикации, кажущиеся в наши дни принадлежащими к некой «альтернативной реальности», отразившие наиболее оптимистичные взгляды на несостоявшееся будущее советско-американских отношений, превратились в уникальные исторические свидетельства.

На всем протяжении войны на вершине созданного американской печатью пантеона советской воинской славы пребывал Верховный главнокомандующий Вооруженными силами СССР И.В. Сталин. Едва ли не в каждой из посвященных советскому лидеру статей подчеркивалась его исключительная, даже на фоне других лидеров «большой тройки», историческая роль.

В вышедшей в феврале 1945 года в еженедельнике Time статье под заголовком «Россия: Историческая сила» есть такие слова: «Если не рассматривать возможность земного существования святых и великих пророков, то самым важным человеком в мире на прошлой неделе был Иосиф Виссарионович Джугашвили. Он более известен как Иосиф Сталин, маршал и председатель Совета народных комиссаров СССР». Когда он был выбран журналом Time «человеком 1942 года», в первой части редакционной статьи под заголовком «Сталин: стоять насмерть!» шло перечисление успехов, достигнутых У. Черчиллем, Ф.-Д. Рузвельтом, Чан Кайши, Епископом Кентерберийским и рядом других выдающихся деятелей. Это было сделано для того чтобы подчеркнуть значимость военных достижений советского лидера. Статья гласила: «.. как бы ни были велики эти достижения, они бледнеют с тем, чего удалось достичь в 1942 году Иосифу Сталину». 

В западной печати нашли отражение и решение советского лидера остаться в осажденной Москве, и роспуск Коминтерна, все его наиболее важные выступления и приказы, религиозное возрождение в СССР.

Благодаря перу талантливых журналистов, все это становилось штрихами к очень сильному образу, ставшему в сознании многих западных интеллектуалов воплощением непостижимой для них, и как будто бы азиатской, составляющей русской и советской идентичности. В этом созданном иностранной печатью образе сочетались черты играющего в шахматы восточного философа с аскезой монашествующего рыцаря, а временами вспыхивал и заставлял стынуть кровь в жилах европейца, скрытый глубоко в его генетической памяти ужас перед завоевателями-гуннами.

Так, в середине октября 1942 года, незадолго до начала Сталинградской битвы, Энн О’Хэйр Маккормик - первая женщина лауреат Пулитцеровской премии - на страницах New-York Times напишет: «Гитлер отдал приказ взять Сталинград любой ценой, он видит в этом городе символ Сталина, противника, который расстроил его планы, одурачил его своими скрытыми резервами, вынудил его залить немецкой кровью бескрайние просторы России. Сталин представляет собой Великое препятствие на его пути. Сталин держит себя в руках. Ему чужды истерики. Он действует, руководствуясь инстинктом, но не импульсом. Если им и движет гнев, то он никогда не проявляется, он холоден и неумолим подобно движению ледника».

Через три месяца этот образ разовьется в редакционной статье Time: «В Кремле, в окружении темных башен, в кабинете с березовыми панелями на стенах, непостижимый, прагматичный и по-азиатски неудержимый Иосиф Сталин за своим столом проводит от 16-ти до 18-ти часов в сутки. Перед ним большой глобус, по которому он управлял ходом сражения на землях, которые однажды ему уже доводилось защищать… Он их снова отстоял, отстоял едва ли не одной лишь силой воли. У него прибавилось седины, а усталость избороздила гранитное лицо глубокими новыми морщинами. Он крепко держит в руках бразды правления страной, а за ее пределами, пусть и с опозданием, признали его талант государственного деятеля». 

В западной печати портреты маршалов и генералов Красной армии почти не уступали образу Верховного главнокомандующего в яркости и полностью отражали их заслуги.

Исключением оказалась лишь первая развернутая статья из наиболее заметной их серии, выходившей на протяжении всей войны в еженедельнике Time. Согласно задумке редакции, статья октябрьского номера 1941 года о маршале Семене Буденном должна была быть выдержана в хвалебных тонах. Когда же номер с его портретом на обложке уже был отдан в набор, а менять оформление было поздно, выяснилось, что организатор красной кавалерии за ряд допущенных в ходе оставления Киева стратегических просчетов уже освобожден от обязанностей главкома войск Юго-Западного направления. После ряда изменений окончательная редакция статьи характеризовала маршала советской кавалерии, в первую очередь, как «храброго щеголя с восьмидюймовыми усами». В ней говорилось: «Он не стратег, а пусть и отважный, но недалекий кавалерийский рубака». Во всей публикации акцент был перенесен на описание недостатков. Выводы этой по-своему пророческой статьи будут подтверждаться на всем протяжении следующего года. Куда бы Ставка Верховного главнокомандования ни посылала Буденного командовать фронтами, везде, один за другим, следовали тяжелейшие провалы: трагический разгром Резервного фронта в Вяземском котле, «Керченская катастрофа» Крымского фронта, тяжелейшие поражения войск Северокавказского фронта летом 1942 года.

Остальные же публикации в западных журналах в полной мере посвящались исключительно заслугам и достижениям их героев. В центре одной из первых подобных статей – маршал Б.М. Шапошников, начальник Генштаба, выдающийся русский и советский военный теоретик. Статья «Что принесет весна?», вышедшая в Time в феврале 1942 даст ему характеристику: «…кладезь военной мудрости Иосифа Сталина, в его голове … отпечатались труды всех великих военных теоретиков и практиков, автор монументального труда по военной науке под названием «Мозг армии», каковым он и является». Редакционная статья Time гласит: «Он молчалив, как шахматист… холоден и немногословен, не интересуется политическими делами. Он скромен почти до жеманства, а его труды по военной науке полны старомодных и витиеватых речевых оборотов». Она резюмировала: «Если русским удастся сорвать планы Гитлера… если им удастся совершить невозможное, это произойдет отчасти благодаря мастерству трех лучших российских генералов, но в основном за счет хитроумных замыслов «мозга армии» - маршала Шапошникова». Подобный его образ в американской печати объяснялся не только планированием Московской наступательной операции и трудами по военной науке. Западными военными аналитиками было замечено, как в кратчайшие сроки, в условиях стремительного наступления вермахта Шапошников сумел собрать целую новую плеяду офицеров генштаба и, что было тогда важнее всего, вернуть доверие Сталина к высшему штабному офицерству, утраченное в результате предательства и последующей «чистки» предыдущего его поколения.

Еженедельник Saturday Evening Post в статье «Что за человек - русский генерал?» задавался вопросом и сам же отвечал на него: «Что же, на первый взгляд, в генералитете Красной армии абсолютно уникально? Наполеон однажды заявил: "Я сделал всех своих генералов из грязи". Сталин же создал всех своих генералов из рабочих и крестьян».

В американской печати наиболее ярким представителем таких советских военачальников стал маршал С.К.Тимошенко. В статье «Крестьянин и его земля», вышедшей в Time 27 июля 1942 года, содержится очень яркий образ: « Человек от сохи – Семен Тимошенко прежде чем стать военным, маршалом Красной армии и главным защитником Дона, работал на земле. Сорок семь лет назад он родился в селе Фурманка, и его родители, вероятно, не умели читать ничего, кроме неба, полей, ветров и погод Бессарабии. Теперь же он на четвертом после Сталина месте в советской военной иерархии. На фоне офицерской фуражки, кителя с маршальской звездой и орденами, бросается в глаза его, как и прежде, совершенно крестьянское лицо. Грубоватое, широкоскулое и задумчивое, жестокое и одновременно доброжелательное. Это лицо Советской России и Красной армии. В чертах этого лица, в душе и жизненной истории маршала Тимошенко слились воедино все те качества, благодаря которым Советской России в этой войне будет суждено выстоять или погибнуть». 

Западному читателю очень полюбился образ получившего в Советской России «маршальский жезл» крестьянина, вставшего на защиту своих родных полей. Необычайно высокому авторитету Тимошенко в западных странах способствовала и осуществленная под его командованием Ростовская наступательная операция.

В нашей стране она порой «оказывается в тени» Битвы за Москву, читательской же аудитории американских газет она была хорошо известна и символизировала собой первое поражение вермахта на территории СССР. Так. еженедельник Life в конце марта 1943 года писал о Тимошенко: «он стал международным кумиром…Член австралийского парламента как-то заявил: "теперь, когда у нас есть взаимопонимание с русскими, мы должны одолжить у них генерала Тимошенко, чтобы он научил наших вояк наступать, а не бежать от врага". В округе Хадсон в штате Нью-Джерси, на выборах шерифа за Тимошенко было подано шесть голосов. В Уэльсе, а затем и в Ирландии появились слухи о том, что отец Тимошенко якобы был не то валлийцем, не то ирландцем, и его настоящее имя - Тим Дженкинс или Тим О'Шенко».

Обаяние человека, вышедшего из простого народа, и невероятная личная храбрость на страницах американской печати слились воедино в образе маршала В.И. Чуйкова, который в ходе Сталинградской битвы непосредственно на передовой руководил созданными им штурмовыми группами, ведущими кровопролитные городские бои. Корреспондент Saturday Evening Post после несколько часов, проведенных в Сталинграде с Чуйковым, написал: «…среднего роста и крепкого телосложения – простой человек с грубым лицом и полным ртом золотых зубов, напоминающий потомственного крестьянина. Чуйков четырежды был ранен и дважды контужен. Во время Сталинградской битвы на самолете, на низкой высоте он облетал вражеские позиции. Как-то раз его аэроплан был сбит, линия передовой порой пролегала всего в нескольких десятках метров от его штаба, в котором только за один день однажды погиб шестьдесят один офицер. Он человек беспримерного мужества, сотни раз смотревший смерти в лицо, командующий, которого подчиненные любят за радушие, доброту и скромность». Пробыв с Чуйковым совсем недолго, автор публикации поймает себя на мысли: "Это еще один советский генерал, чьи приказы я мог бы исполнять, ни секунды не сомневаясь в их мудрости и правомерности". 

В западной печати тех лет нашло свое отражение и перекликающееся с днем сегодняшним, преображение закаливающейся в боях Красной армии, становление ее нового поколения молодых генералов.

Еженедельник Time в августе 1943 года это отмечал так: «Прежде неповоротливая, вялая Красная армия, имевшая всего три армейские группировки, теперь разделена на множество сравнительно небольших, гибких и подвижных фронтов». Как писал один из западных журналистов: «В залпах орудий Москвы слышатся имена жестких, умелых, напористых людей, командующих семью фронтами». Много общих черт и сегодняшние командующие силами СВО должны иметь с маршалом В.Д. Соколовским. На страницах западных газет он: «остролицый, длинноносый, с его фирменной тактикой «мясорубки», не только обескровившей Третий Рейх, но оскопивший, лишивший его мужского достоинства. Противоядие Соколовского от блицкрига – безостановочное медленное перемалывание врага. Это – во сто крат помноженный Верден. Наступление на Смоленск приводит его в восторг, ведь два года назад по той же самой дороге он отступал». Или же с образом генерала армии М.В. Попова – «Командование считает этого высокого, худощавого, длинношеего человека с лицом школьника одним из самых смелых своих молодых генералов. Его танковые колонны когда-то, разгромив итальянскую армию в Донской петле, в азарте сражения продолжали мчаться на Украину, пока не увязли в грязи, и у него не закончилось топливо. Красное командование простило его. Когда настал час летнего наступления, Попов получил в командование важнейший Брянский фронт».

Конечно же, значительное место на страницах западной периодики было уделено маршалу Г.К. Жукову, образ которого выделялся на фоне других военачальников. 

В 1945 году перед началом берлинской наступательной операции еженедельник Life напишет: «Как бы ни развернулись события ближайших недель, маршал Георгий Константинович Жуков войдет в историю как величайший из полководцев Второй мировой войны… Его достижения на поле боя не имеют аналогов в истории войн. Ни в войсках союзников, ни в армиях стран Оси невозможно найти военачальника, подобного Жукову».

Западному журналисту порой было сложно даже найти подходящий эпитет для полководческого таланта Жукова, и он прибегал к аналогиям: «Чтобы объяснить его роль, необходимо представить себе отдельно взятого командующего, одновременно выполняющего обязанности генералов Маршалла, Эйзенхауэра и Брэдли». А это были - начальник штаба армии США, командующий войсками на европейском театре военных действий и наиболее талантливый из генералов, осуществлявших оперативное командование… В этой статье Жуков будет сравнен с ветхозаветным Давидом, который «в момент, когда над цивилизацией нависла угроза, вышел сразить немецкого Голиафа».

Скорее всего, для того чтобы подчеркнуть уникальность личности маршала Жукова, в статьях о нем неоднократно использовалась латинская транскрипция русскоязычных слов. Американские журналисты, к примеру, писали, о том, что для москвичей Жуков – «Spasitel». 

Впрочем, на страницах западной периодики этот выдающийся советский полководец все-таки был представлен в образе несколько далеком от христианского понимания фигуры Божественного спасителя. На страницах еженедельника Time, в статье под заголовком «Любимец Сталина» Жуков – «человек, которого бойцы и офицеры никогда не видели воочию, чье имя вероятно даже не встречали на страницах «Известий» или «Красной Звезды», и которого все в Красной армии называют не иначе как – «Lubimetz». В образах, созданных западной печатью, любимец Сталина – Жуков, подобен безликому Азраилу, часто предстающему в образе странника, ангелу смерти в традиции авраамических религий. Под покровом тайны, ни на минуту не останавливаясь даже тогда, когда остальные военачальники вместе со всем советским народом отмечают победы в своих сражениях, Жуков, стремительно перемещаясь от Москвы к Сталинграду, потом к Ленинграду, далее через Украину в Восточную Европу, безжалостно преследует нацистских захватчиков. И подобно ангелу смерти, в традиции ислама и иудаизма, забирающему душу умирающего, не кто иной, как Жуков будет руководить последней Берлинской наступательной операцией.

На страницах Time Жуков не только безжалостен к врагу, но достаточно жесток к своему собственному солдату. Так, в статье «Любимец Сталина» приводится история о том, как для взятия Ржева, по указанию Жукова, возводится «невидимая», погруженная почти на два десятка сантиметров под воду мостовая переправа. Для того, чтобы в момент форсирования реки перед не ожидавшими советского наступления немцами предстала грандиозно-мистическая картина движущихся по водной глади колонн советских танков, красноармейцы в мороз, в кромешной темноте, вплавь или стоя по шею в ледяной воде, ночь за ночью, сооружают этот «невидимый» мост, борясь с плывущими льдинами, которые царапают и сбивают их с ног. 

Несмотря на большое количество появлявшихся в печати статей о полководческом таланте советских военачальников, наиболее важным и интересным для западной журналистики оставался собирательный образ того самого безымянного русского солдата.

Того, который по приказу маршала Жукова возводил в ледяной воде «невидимой мост» и, вероятнее всего, и погиб там же, под Ржевом, или на другом участке советско-германского фронта.

На страницах New-York Times, Time и других изданий именно об этом были самые удачные статьи – глубокие философские эссе, авторы которых искали главную причину советского военного успеха в таких качествах русского человека – неважно маршал он или рядовой – как жертвенность, неизбывное стремление к справедливости и невероятная сила ненависти к врагу.

Возможно, сознавая, что не смогут найти лучшего ответа на вопрос о причине побед русского духа и оружия, чем наш великий классик, журналисты американских изданий неоднократно использовали в публикациях одну из фраз романа Л.Н.Толстого «Война и мир». «Успех никогда не зависел, и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции» – А от чего же?» – спрашивал Пьер Безухов князя Болконского, и он отвечал: «От того чувства, которое есть во мне, в нем, в каждом солдате».