Москве – рубли, Пекину – юани

Среди документов, подписанных руководителями России и Китая в ходе праздничного визита Си Цзиньпиня в Москву, эксперты не стали особо выделять договоренность о переводе взаимных расчетов на рубли и юани. Да, она и носит фактически лишь предварительный и пока весьма ограниченный характер. И вряд ли может стать первым шагом к глобальной дедолларизации не то что мировой, но даже национальных экономик двух стран. Однако, как любят говорить биржевики, важна тенденция.

Соответствующие договоренности обозначены в общих чертах в тексте совместного заявления Российской Федерации и Китайской Народной Республики об углублении всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, о продвижении взаимовыгодного сотрудничества. Неслучайно Владимир Путин и его китайский коллега не стали акцентировать внимание на фактически узаконенном отныне переходе двух стран во взаимной торговле на некое подобие «бивалютной системы». Лидеры прекрасно понимают: даже Политбюро ЦК Компартии Китая не под силу заставить бизнесменов из Поднебесной сразу отказаться от такого комфортного расчета в привычных «зеленых». Что уж тогда говорить про «новую Россию».

И все же попробуем разобраться, появляются ли у российско-китайского сотрудничества новые возможности выйти из-под долларового пресса. И больше не платить регулярную дань всего лишь за право пользования бумажками с портретами бывших обитателей Белого дома.

Во-первых, вполне понятно, что труднее всего сразу выйти из долларов в расчетах будет профессионалам-финансистам. Но ведь «сразу» никто и не требует, к тому же, надо помнить, что реальный сектор двух экономик готов к переходу на свои валюты уже давно.

И в России, и в Китае традиционно основные внутренние расчеты повсеместно на все 100 процентов осуществляются в национальных валютах – это нормальная цивилизованная практика.

Во-вторых, своей политикой все более жестких санкций ЕС вместе с США фактически толкнули Россию, с ее традиционно неустойчивым рублем, в объятия Пекина с его непотопляемым юанем. А ведь пару юань-рубль в Китае, в отличие от России, активно торгуют на биржах уже с декабря 2014 года. Там выгоду от санкций для своей национальной валюты оценили намного быстрее, чем в России, где руководители финансовых и экономических ведомств тупо дожидались полного краха, и только потом стали принимать меры.

В итоге руководители ЦБ и Минфина, кажется, переиграли самих себя, явно «перегрев» такой выгодный для экспортеров и реального сектора экономики «дешевый» рубль. Зато докладывают об этом президенту как о собственном блистательном успехе. Санкции – штука действительно серьезная, особенно в финансовом секторе, где они, так или иначе, зацепили более 60 процентов активов. Но российские банки даже под санкциями очень медленно разворачиваются на Восток – при том, что там правила игры порой намного жестче, чем в ЕС и тех же Соединенных Штатах.

В-третьих, своеобразный протокол о намерениях, которым осчастливили деловое сообщество Китая и России их руководители, похоже, может и должен стать довольно сильным стимулом к тому, чтобы финансисты и предприниматели двух стран смелее шли навстречу друг другу. Надо помнить, что Владимир Путин и Си Цзиньпин только продолжили начатое еще в 2012 году, когда китайское руководство для начала рекомендовало предпринимателям переходить на расчеты в юанях с теми партнерами, которые сами не возражают против такой системы. В России таких рекомендаций давать никто не будет – дело ограничивается заявлениями и дискуссиями, но опять же, важна тенденция.

В деловой прессе, причем не только в российской, но и в страшно зарегулированной китайской, уже активно дискутируется тема о необходимости скорейшей разработки конкретных механизмов сближения банковских систем двух государств. Более того, переход в ближайшем будущем на взаиморасчеты по двухсторонним сделкам в рублях и юанях оценивается как данность, которую надо уже просто закладывать в соответствующие планы и проекты. Но в настоящее время, как бы это ни раздражало ура-патриотов, банковская инфраструктура и в Китае, и уж тем более в России, четко и очень чутко настроена на долларовую волну. А расчеты, разумеется, идут исключительно через Нью-Йорк.

Спрашивается, почему? Почему вообще особо патриотично настроенные политики все чаще называют наш Центробанк филиалом Федеральной резервной системы США, не говоря уже об уничижительных оценках в адрес руководителей федеральных ведомств финансово-экономического блока?

С мощью доллара, мало чем реально подкрепленной, приходится мириться, как с той самой данностью, уже хотя бы потому, что ничего иного миру никто пока предложить не в силах.

Евро долгое время претендовал на то, чтобы стать второй мировой валютой, но нынешние проблемы ЕС и еврозоны делают такие претензии, по меньшей мере, несостоятельными.

Увы, но до сих пор только за спиной доллара стоит не только весь экономический и политический потенциал США, но и многолетняя сила традиций. За семь десятилетий после известных Бреттон-Вудских соглашений, которые возвели доллар на мировой финансовый Олимп, американские деньги пережили многое, были и взлеты, как теперь, и падения. Но до сих пор в любом сколько-нибудь цивилизованном уголке мира только за доллар можно приобрести не только практически любую иную валюту, но и любой товар. Пусть порой и через обменный пункт или банкомат. Ни с какими иными деньгами в кармане такого себе представить просто невозможно.

По сумме параметров, которые определяют авторитет валюты, начиная с правового обеспечения, государственных гарантий, курсовой стоимости и покупательной способности, и кончая разного рода страховками и процентными ставками, никто к доллару даже не приблизился. Были некие попытки у английского фунта стерлингов, который практически незамедлительно был обрушен при участии всемирного спекулянта Джорджа Сороса. А потом – у йены, чего страшно испугались сами же японцы. Превращение ее в резервную валюту грозило йене долгосрочным ростом, что могло резко снизить эффективность японского экспорта, и напрочь подорвать экономику страны. С тех пор Токио даже не пытается слезать с долларовой иглы, предпочитая выступать в роли стабильного и почти бесплатного кредитного резервуара американской ФРС, которая впрочем, предпочитает этим не злоупотреблять. Абсолютно лояльным финансовым союзником на Востоке в Вашингтоне пробрасываться не будут.

Неудивительно, что именно доллар практически доминирует во всемирном финансовом пузыре. Он снова, пусть медленно, но верно надувается, несмотря на печальный опыт 2008 года, и даже если снова лопнет, то меньше всего от этого пострадает как раз доллар. Если очень надо, несколько триллионов всегда можно либо изъять из оборота, либо в него добавить.

Около 87 процентов операций по обмену валюты на валюту в мире осуществляется с участием доллара. Евро задействован только в 33 процентах таких операций, и эта доля снижается.

Юань с привычных в «нулевые годы» 0,5-0,8 процента в текущем десятилетии вышел на «высокий» уровень в 2,2 процента, хотя, казалось бы, колоссальные объемы торговли с теми же США могли бы обеспечить ему куда более высокую долю. Но американцы рассчитываются с китайцами исключительно в долларах, и это вполне устраивает обе стороны. Операции с другими странами – совсем иное дело, и судя по всему, в Вашингтоне даже не почешутся по такому пустяковому поводу.

Доллар доминирует и в традиционной мировой торговле. В первую очередь, это связано с тем, что за «зеленые» торгуются и нефть, и золото. Торговля с Китаем – это тоже долларовый оборот. Со всеми восточно-азиатскими младшими партнерами Пекина – тоже. На долларовые сделки в день по миру тратится по пять триллионов наличных, но по большей части - безналичных «зеленых».

Российские рубли с этих позиций мировыми экспертами даже не оцениваются. Все наши пожелания получать что-то иное вместо долларов и евро за активно экспортируемые нефть и газ так и остаются только пожеланиями. А вот об экспорте капиталов, который даже сам Карл Маркс называл самым прибыльным из всех видов экспорта, российскому бизнесу приходится говорить тоже, увы, только на языке долларов, или, на худой конец - евро.

Расчеты же в юанях составляют всего-то 100 миллиардов в день, хотя Пекин сегодня довольно агрессивно продвигает свою валюту на Ближний Восток и в Африку.

Имея поистине колоссальные золотовалютные резервы, китайцы, однако, не могут позволить себе влить слишком много юаней в мировые финансовые инструменты: велик риск выпустить собственную валюту из-под жесткого контроля. В пересчете на доллары китайские активы, задействованные в финансовых инструментах, которыми распоряжаются международные инвесторы, банкиры и трейдеры, не превышают 250 миллиардов. Даже у России больше, где-то под 300 миллиардов, хотя с учетом полулегальных капиталов эксперты говорят вообще о полутора-двух триллионах. Ведь неспроста же так быстро, буквально за несколько месяцев, что «под санкциями», из Лондона утекли сразу 500 наших российских миллиардов.

Но вообще-то есть очень большие сомнения в том, что коммунистический Китай реально претендует на то, чтобы в обозримом будущем сделать юань не то что мировой, но даже региональной резервной валютой. Прежде всего - по политическим соображениям, так как в верхах КПК прекрасно осознают тот факт, что от свободы финансовой совсем недалеко до свободы личной, а, значит, и политической.

К тому же, экономика Поднебесной во многом остается этаким закрытым резервуаром, из которого наружу выходит только готовый продукт. Финансовая система закрыта еще плотнее, и к тому же предельно жестко контролируется. Бюрократия и коррупция, сколько бы чиновников в Китае не казнили, превышают все разумные и неразумные пределы. Да, в Пекине много и практически постоянно говорят о либерализации рынков, как в перспективе, так и в режиме реального времени. Но, как и прежде, однозначно отказывают иностранным финансовым структурам в разрешениях на свободную работу в Китае. Финансовые потоки контролируются от «А» до «Я» на входе и на выходе из КНР, несмотря на активное функционирование бирж и иных финансовых институтов.

В результате, юань для подавляющего большинства финансовых операций остается лишь частично конвертируемой валютой. Да, ради конвертации надо уже не только в Шанхае, Пекине или почти неподконтрольном центру анклаве Гонконг-Сянган целенаправленно развивать допотопную финансовую систему. Но форсировать процесс даже ради конвертации юаня китайские власти не будут. Экономика страны весьма однобока, про развитый внутренний спрос там остается только мечтать, так что и с финансами в Пекине спешить не станут. Истинно восточное стремление к «гармонии» китайских руководителей к этому тоже не очень стимулирует.

Кстати, с точки зрения финансовых амбиций российским финансистам было бы неплохо поучиться терпению, выдержке и умеренности именно у Пекина, а не перенимать спекулятивные ухватки западных учителей вроде того же Сороса.

Идея сделать Москву еще одним мировым финансовым центром, похоже, так и осталась идеей.

А на активном пиаре и «продвижении» рубля в качестве региональной резервной валюты кто-то, похоже, просто хорошо погрел руки.

А еще обратите внимание, насколько напугало, а в чем-то и вызывало раздражение у финансового истеблишмента наших немногочисленных союзников, достаточно скромное предложение российского президента активизировать процесс валютной интеграции в рамках ЕАЭС. В таком контексте отнюдь не самыми резкими стали прозвучавшие из весьма авторитетных источников недвусмысленные обвинения в адрес России в желании чуть ли не возродить СССР. По крайней мере, в финансовом плане. Между тем, необходимость уходить от долларов в расчетах в рамках того же ЕАЭС и уж тем более Союзного государства России и Белоруссии, настолько назрела, что противодействие ей, иначе как чиновничьим саботажем и назвать трудно.

Но ведь все дело в том, что китайское продвижение юаня ограничивается исключительно сферой торговли. Доллар же в любую точку мира всегда приходил и приходит не только вместе с товарами и услугами, но и с политическим капиталом. Именно политический капитал на сегодня – основная опора американской валюты. Уж сколько раз сказано миру, что деньги – это не что иное, как суррогат доверия. Значит, доллару верят, как никому и ничему иному.

И, тем не менее, Пекин уже позволил себе однажды прямо обвинить США в том, что они откровенно пользуются всемирным резервным статусом доллара и беспардонно существуют исключительно за счет печатания денег.

Это случилось в феврале 2014 года, когда мощное экономическое давление на Россию, кажется, только планировалось, а быть может, даже и не прогнозировалось. Китайские финансисты тогда отнюдь не ограничились риторикой, повторно выдав рекомендации своим компаниям и банкам переходить с долларов на юани, везде, где только возможно. Финансовые санкции против России, между прочим, оказались тут, как ни странно, весьма кстати для Национального банка Китая, который немедленно напомнил ФРС США: ничем, кроме печатания денег, процветание доллара сегодня не подкреплено.

Примерно тогда же Китай оперативно либо подписал, либо пролонгировал серию соглашений о переводе долларовых расчетов во взаимной торговле на национальные валюты с целым рядом стран. Среди них – Индия, Япония, Южная Корея, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Бразилия и, разумеется, Россия. То, о чем на днях только напомнили Владимир Путин и Си Цзиньпин, формально было решено уже раньше.

Доллар крепок. Но оглядываться теперь на Пекин Вашингтону придется.

Алексей Подымов - шеф-редактор информационного агентства «Финансовый контроль - новости»