Бегом из еврозоны

Слова политиков и международных банкиров о нерушимости евро и необратимости принятых решений все больше напоминают заклинания, с помощью которых пытаются предотвратить надвигающуюся катастрофу — не имея других средств для борьбы с ней. Несомненно, оптимистические прогнозы и громкие обещания призваны успокоить рынки, тем более что рождественские праздники на Западе являются важным элементом экономического цикла. Главный смысл Рождества здесь давно уже не в религии и не в семье — это ежегодный пик потребительского ажиотажа.

Между тем, тучи над Европой продолжают сгущаться, и никакими красивыми речами процесс не остановишь. Эксперты дружно заявляют, что у еврозоны есть только две перспективы: распад или дальнейшая интеграция. На этом сходятся все, но мало кто готов признать, что та интеграция, о которой идет речь на саммитах политических руководителей и совещаниях министров финансов, представляет собой катастрофу. По сравнению с ней все невзгоды вызванные возможным распадом еврозоны, представляются легкими недомоганиями.

Дело в том, что проект интеграции, согласованный нынешней осенью, представляет собой ни больше ни меньше, как план уничтожения демократии в Западной Европе. Согласно этому проекту национальные парламенты лишаются права самостоятельно формировать бюджет собственной страны. И право это передается не какому-либо новому представительному органу, даже не декоративному Европейскому парламенту, а неким технократическим структурам, которые ни перед кем не отвечают - кроме бюрократической элиты и международного банковского сообщества.

Антиутопии, сочиненные литераторами и всевозможные «теории заговора» меркнут перед этим простым и, в некотором смысле, даже наивным планом, открыто лишающим население целого континента права распоряжаться собственным будущим.

Исключительное право парламента решать финансовые вопросы государства было и остается фундаментом демократии. Без него любой представительный орган превращается в пустую говорильню, консультативную ассамблею с сомнительными возможностями и неопределенными полномочиями. Вполне понятно, что премьер-министр Британии в принципе не может подписать подобный документ: нет ни малейшего шанса, что Вестминстер, «мать всех парламентов», согласится это принять. И даже если каким-то чудом удалось бы «натянуть» большинство при голосовании, граждане Соединенного Королевства этого не примут никогда. Английская революция началась с попытки монархии посягнуть на бюджетный суверенитет. Подобные посягательства стоили Карлу I головы. Лондонское правительство ссылается на то, что ряд положений договора неудобны для Сити. Иными словами, пытается заручиться поддержкой своих банков - против немецких и французских. Однако дело не только в конкуренции между финансовыми центрами. Британские политики, обладающие, в отличие от своих коллег на континенте, отличной исторической памятью, слишком хорошо знают, чем такие игры заканчиваются.

В других странах Европы нарастает напряжение. Правительства и парламенты, похоже, уже настолько контролируются финансовыми институтами, что готовы одобрить все, что угодно. Но готовность населения проглатывать одну за другой очередные порции антидемократических и антисоциальных мер, похоже, исчерпана, даже если подается это под соусом «борьбы за спасение Европы». Всем слишком понятно, что парламенты хотят лишить права формировать национальный бюджет отнюдь не для того, чтобы способствовать экономическому развитию стран или благосостоянию граждан. Политика жесткой экономии проводится уже второй год, и последствия ее вполне очевидны. Вместо того, чтобы способствовать экономическому росту, она ведет к рецессии. Жизненный уровень стремительно снижается, а вслед за этим начинается наступление на политические права.

«Пикейные жилеты» из российского экспертного сообщества строго рассуждают о «ленивых» греках, испанцах, итальянцах, а теперь уже и французах, из-за которых «трудолюбивые немцы» должны идти на жертвы.

Но если «ленивые итальянцы», оставшись без денег, перестанут покупать товары, «трудолюбивые немцы», которые их производят, останутся без работы.

Это понимают и лидеры Германии, с беспокойством ожидающие, что рано или поздно волна общеевропейского недовольства докатится и до них. Но влияние банковского сообщества сегодня столь сильно, а страх перед переменами столь велик, что никто не решается изменить курс. Правда, французские социалисты неожиданно для многих уже заявили, что в случае победы на выборах откажутся от договоренностей, которые Ангела Мергель и Николя Саркози навязали собственным странам и остальной Европе. Что будут они делать, когда реально окажутся у власти - вопрос другой, эта партия прославила себя многочисленными обманами и предательствами. Но само по себе заявление о предстоящем пересмотре соглашений становится фактором общественной и даже экономической жизни.

Описываемое положение дел стандартно укладывается в ленинское описание революционной ситуации. Верхи не могут управлять по-старому, низы не хотят жить по-старому, а экономическое положение резко ухудшается.

Говорить, вслед за ленинским текстом столетней давности, про «нужду и бедствия» трудящихся масс в современной Европе будет, конечно, некоторым преувеличением, но, как известно, с высокой табуретки больнее падать.

Стремительное снижение жизненного уровня, который сейчас переживает запад Европы, беспрецедентно, его в чем-то можно сравнить лишь с тем, что наша страна пережила в начале 1990-х годов.

Между тем, именно на Россию возлагают надежды евробанкиры: вступление нашей страны в ВТО открывает для немецкой промышленности рынки сбыта взамен уничтожаемым в странах Средиземноморской Европы. Наши либеральные эксперты, захлебываясь от восторга, предрекают поток дешевых товаров, которые осчастливят российского потребителя. Но почему-то забывают упомянуть, что вместе с товарами мы импортируем безработицу. Извечная мечта отечественных элит быть поближе к Европе в очередной раз материализуется через приобщение к общей беде. Быть в одной лодке сегодня означает потонуть вместе. Замечательная перспектива, особенно, если верить, что в хорошем обществе и тонуть приятнее.

Экономический коллапс неминуемо высвобождает социальную энергию. Западная Европа давно не переживала революционных событий, и мы даже с трудом можем представить себе, какую форму примет революция в подобных странах. Но именно упорство элит создало условия, когда подобная перспектива из маловероятной превратилась в возможную, а сейчас, похоже, становится неминуемой. Страны, экономика и общественная жизнь которых сегодня уничтожаются ради «спасения евро», обречены на потрясения. У них просто нет другого выхода, кроме «побега из еврозоны». И если ради этого придется крепко «помять бока» местной «охране» из числа политиков и финансистов, то виноваты в этом будут лишь те, кто сам завел ситуацию в тупик.

Что касается российского населения, то оно пока еще не вполне осознало смысл происходящего. Пробуждение общественного сознания происходит с трудом - как и положено зимой жертвам «летнего времени», которые пытаются в кромешной тьме разобраться, наступило ли уже утро...

Но рассвет наступает. И если российские элиты готовы брать пример со своих западных партнеров, демонтируя образование и здравоохранение, разрушая систему социальной защиты, то и жители нашей страны все внимательнее присматриваются к происходящему в Европе. Либеральная оппозиция боится социальных требований. Она мечтает все устроить «по-западному», в то самое время, когда на самом Западе народы восстают против этого экономического устройства.

Когда придет время социального протеста, мы обнаружим, что Россия действительно стала европейской страной. Только вряд ли отечественным либералам это понравится.

Борис Кагарлицкий - директор Института глобализации и социальных движений.