Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
29 марта 2024
Елена Буевич: «В Белграде хочется быть счастливым…»

Елена Буевич: «В Белграде хочется быть счастливым…»

Сербская страница в творчестве известной поэтессы из Черкасс
13.02.2019
Елена Буевич: «В Белграде хочется быть счастливым…»

Выпускница Литературного института им. Горького поэт Елена Буевич, живущая в Черкассах и являющаяся членом Национального союза журналистов Украины и Русского ПЕНа, известна и как переводчик с украинского и польского, а в последние годы обратила на себя внимание своими переводами с сербского. Ее последняя поэтическая книга «Две душе — Две души» опубликована в переводах на сербский (Белград, «Граматик», 2016 г.) и презентована тогда же на Белградской международной Книжной ярмарке. А в сентябре минувшего года в Белграде прошла презентация книги ее переводов на русский стихотворений современного сербского поэта (Данило Йоканович, «Чернила и вино», Издательский дом Д. Бураго, Киев). С Еленой Буевич о ее «сербской стезе» беседует писатель Станислав Минаков.

— Елена, вы не впервые побывали в Сербии. Расскажите, что привело вас в эту страну.

— В Сербии побывала уже четвертый раз, это такая страна — однажды посетив ее, хочется возвращаться снова и снова. Полюбила я ее в воображении, а увидев воочию, вдруг почувствовала себя… сербкой.

Все мои поездки связаны с литературной деятельностью. Три раза была участником Международного фестиваля писателей в Белграде, который проводит Удруженье книжевников Сербии (Союз писателей). А еще одно сербское путешествие было на знаменитую Белградскую Книжную ярмарку — «Саjам книга» в 2016 году. Там у меня прошла презентация новой поэтической книги.

— Как и почему возникла сербская тема, сербская поэзия в вашей жизни?

— Неотступный, побуждающий действовать интерес к Сербии возник году этак в 2010-м. Но еще в детстве мама пересказывала мне югославский фильм «Козара». И так тогда поразило страдание сербов во время Второй мировой. И мамины слова о том, что сербы — наши братья, запомнились навсегда. Эти детские впечатления оживились, когда началось «вавилонское» объединение в соцсетях. Оказалось, что мир открыт более чем мы представляли — мы регистрировались в Фейсбуке, и в друзьях оказывались люди из разных стран. А больше всего у меня оказалось сербов. Я слушала музыку, которой они делились, рассматривала фотографии их монастырей. Первый порыв узнать о Сербии больше был художественно-эстетическим. Помню песню, которая меня тогда впечатлила — «Христе Боже, распети и свети,/ сва Србиjа на Косово лети». Там удивительные и музыка, и слова: Сербия летит на Косово сквозь небесную высь, а ее крылья — это Морава и Дрина.
Понимала я через одно слово, но тем величественнее представляла себе всю картину. Этот эффект — когда ты почти понимаешь смысл слова, но что-то должен предугадать прежде душой, а уж потом уточнить в словаре, — окрылял, как те самые «Морава и Дрина». Я поняла, что уже люблю этот язык, этих людей, так написавших и так чувствующих. В словах сербского языка открывались бездны смыслов. Слова обрастали символическими значениями, а что еще интереснее — несли информацию о русском языке, о его трансформации, историческом развитии. Потому что очень часто сербское слово было однокоренным для русского архаизма или слова из церковнославянского языка.

— Тогда вы стали учить сербский?

— Я должна была это сделать. Мне попалось стихотворение сербского классика Милана Ракича «Симонида» — о фреске сербской королевы XIV века из монастыря Грачаница (Косово и Метохия). У изображения выщерблены глаза. Как написал поэт, фреску повредил иноверец — тайно, ночью, ножом… А поэт смотрит на ослепленную Симониду, такую грустную, и торжественную, и стойкую, и видит ее глаза — как свет далеких звезд, который приходит к нам несмотря на то, что светила давно уже погасли... Я задумала перевести «Симониду» и приставала к сербским друзьям, чтобы они объяснили мне то одно слово, то другое. И быстро поняла, что нужно просто выучить сербский.

— Сербский не самый распространенный, скажем так, язык среди массы языковых курсов, как вы его учили?

— Скачала в сети детские уроки сербского, и по ним разбиралась с грамматикой. Времени, как всегда, не было, и дальнейшее мое учение происходило в чатах. Почти все мои сербские собеседники не знали русского. Поэтому я переходила на их язык. Открывала Google-переводчик и переписывалась. В какой-то момент обнаружила, что обхожусь без него, понимаю тот письменный язык, которым мы пользовались.

Труднее было различать речь в фильмах: у сербов специфичное произношение, четыре интонационных акцента в словах. Но это несравненное счастье — бывая в Сербии, понимать и отвечать, и потихоньку усваивать интонацию. И главное — теперь я могу переводить.

— Вас в Сербии наверняка принимают за свою? Ваша фамилия — сербская?

— Фамилия — от дедушки Антона Фаддеевича, и она скорее польского происхождения. Польские корни имели мать и крестные-восприемники моего деда, крещенного в католичестве. А дед уже считал себя белорусом. Но вот интересно: обнаружилось, что подобная фамилия (правда, с характерным сербским ударением на первый слог) есть и на Балканах. В Черногории известен замок Буjовича (в записках «Путешествие стольника П.А.Толстого по Европе 1697–1699 гг.» он упоминается как «дом Буевича»). Очень меня этот факт порадовал.

— Как человек православный, вы и в этот раз совершили паломничества в несколько великих православных монастырей Сербии. Можете поделиться с нами впечатлениями и от этих прикосновений?

— У меня была давняя мечта — побывать на службе в сербском монастыре. И так, чтобы никуда не спешить, чтобы прийти туда не туристом, а паломником. Осуществила это благодаря приятелю Даниле Йокановичу, чью книгу стихов я перевела. Он предложил мне съездить в Студеницу, монастырь во имя Успения Богородицы Жичской епархии Сербской православной церкви. Моя подруга Драгана Мрджа из Белграда тоже захотела со мной, и мы вдвоем с ней на рейсовом автобусе отправились в горную Сербию, в область Рашку. Там, в неприступной долине, среди высоких «планин», еще в XII веке был основан один из загадочных и прекраснейших сербских монастырей… И там меня ожидало чудо! Войдя в один из храмов, я подняла глаза на фрески и встретила свою «Симониду» — копию того «ослепленного» изображения из Грачаницы.

— Нам всем, даже тем, кто там никогда не бывал, отрадны и природа Сербии, и ее православный дух, и язык. Нам памятны «Песни западных славян» Александра Пушкина, который никогда в Сербии не бывал. А в каких местах Сербии вы еще побывали? Что запомнилось более всего?

— Помнятся поездки на Белградские Международные встречи писателей. У этого фестиваля есть своя «фишка» — каждый раз делегации, сформированные из приехавших гостей и сербских коллег, отправляются в малые города и села. И таким образом все знакомятся с сербской глубинкой. В первый свой приезд я побывала в монастыре Раваница. В нем покоятся святые мощи князя Лазаря — любимого сербского героя Косовской битвы. Надо ли говорить, с каким волнением я поцеловала гроб Царя-Лазаря?
Во время второго моего фестиваля я попала в маленький монастырь Заова в Восточной Сербии — затерянный среди густого сырого векового леса. И это было открытие! Он оказался местом, где разворачивались события сербской эпической песни, которую для своих «Песен западных славян» перевел А.С. Пушкин (это знакомая нам с детства песня «Сестра и братья», так она называется в русском переводе).
А нынешней осенью меня включили в фестивальную группу из девяти человек: среди нас были поэты из Италии, США, Канады, Румынии, Республики Сербской. Мы посетили маленький монастырь Дренча и огромный храм Св. Георгия Победоносца в Опленце — мавзолей-усыпальницу княжеской и королевской династии Карагеоргиевичей.
Незабываема и поездка на юг Сербии в Ниш, к коллеге, писателю Радосаву Стояновичу. Он и его супруга Марина отвезли меня в село Горни Адровац, где на горе среди лип и берез стоит нарядная Троицкая церковь, посвященная русскому добровольцу, полковнику Николаю Раевскому: он погиб там в бою с турками в 1876 году. Сербы особо чтут его память, не без оснований считая Раевского прототипом Вронского из «Анны Карениной». Там ощущаешь, как все это рядом, все — живо.

— Согласны ли вы с таким суждением, что сербы — это улучшенные русские?

— Это выражение было моим излюбленным в пору первого соприкосновения с Сербией. С годами я поняла, что всякая идеализация неправильна. Что-то в Сербии действительно кажется более плодотворным воплощением наших собственных духовных идей. А что-то, — и такого было намного больше! — убедило меня, что привычное разделение на русских и сербов — чисто историческая и географическая данность. В сути своей, в главном, в самом важном, мы — один и тот же разделенный народ. Только этим и можно объяснить почти мистическую вечную тоску сербов о «России-матушке», как они говорят, и с другой стороны, — нашу многовековую влюбленность в сербскую жизнь и идущую от славянофилов и от того же полковника Раевского, — романтизацию этого края на Балканах.
Почему в Сербии и замечаешь: ты проделал огромный путь, и тебе тут все внове, а остановишься на миг, и узнаёшь все вокруг. Все — родное, ты дома.
Острее всего это переживаешь в церкви. На службе — понятно каждое слово, и в какой-то момент падают невидимые преграды, ты оказываешься в том же времени, что и сербские святые на настенных фресках. Понимаешь, что они тебе говорят, и что ты — их современник и собеседник, и ученик, и вы — одно.
И на древних могильных монастырских плитах там все написано «по-нашему»…

— Сербский писатель Душко Радович заметил: «Кому посчастливилось сегодня утром проснуться в Белграде, тот не должен больше ничего просить у жизни…». Действительно ли это так? И расскажите, пожалуйста, подробней о вашей книжной презентации в Белграде.

— Белград удивительно жизнелюбивый город. Там хочется быть счастливым. Я успела облюбовать в нем «свои» улицы, и даже отель. Он называется «Скадарлия» и находится возле знаменитой «богемной» улочки сербской столицы. И сам отель, и здания возле него — старые, в несколько этажей, с причудливыми фигурными чердачками в стиле модерн (в каждом — маленькое окошко) и с характерными, старыми белградскими складными ставнями-решетками на окнах. А в двух шагах — вечный праздник Скадарлийской улицы, где в ресторанчиках до сих пор, будто никакого времени не существует, исполняются русские эмигрантские романсы, и немецкие туристы аплодируют, пьют айвовую ракию-дуню и просят спеть еще много-много раз…

Между ресторанами приютился маленький беленый домик Джуры Якшича, легендарного поэта, ценителя вина и богемной жизни. В зале проходят поэтические вечера. И именно там состоялась презентация книги стихотворений Данилы Йокановича: я перевела ее на русский язык, а Издательский Дом Дмитрия Бураго в Киеве выпустил в свет. Все мы втроем — автор, переводчик и издатель — представили книгу сербским гостям, читали стихи на обоих языках, была замечательная атмосфера понимания.

— Елена, в минувшем году вы побывали не только в сербском Белграде, но и в российском Белгороде (чудесная географическая, даже геополитическая, языковая, смысловая рифма!), где в рамках фестиваля «Дни сербской культуры в Черноземье» в июне прошел ваш незабываемый творческий вечер, на котором присутствовали Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Сербия в Российской Федерации доктор Славенко Терзич и ректор опорного вуза региона — БГТУ им. Шухова Сергей Глаголев; к слову, сербы белгородцам-шуховцам — не чужие, в технологическом университете постоянно действует Сербский ресурсный центр «СРце», и именно белгородский «Технолог» приютил в своих стенах сербский фестиваль…

— Это было замечательное событие — фестиваль, организованный Центром международного сотрудничества «Русско-Сербский Диалог» и центром «СРце». В Белгороде я нашла Сербию. А на своем поэтическом вечере увидела такой интерес к сербскому слову, языку и поэзии, который меня вдохновил. Вернувшись, закончила собирать книгу переведенной современной сербской поэзии и теперь ищу издателя: переводы на русский в ней должны идти параллельно с оригиналами стихотворений. Верю — те, кто будет их читать, сравнивать и запоминать, убедится, что сербы и мы — это одно целое, а изучение сербского языка для нас не что иное, как самопознание.


В завершение — перевод Елены Буевич из сербского цикла:

Милан Ракич

Симонида

Ослепили тебя, прекрасная фреска!
Незамеченный, под покровом ночи,
ни красы твоей не щадя, ни блеска, —
басурман ножом тебе вынул очи.

Но не смог коснуться уст, что молчали,
и всего королевского лика в нимбе:
золотой короны, цветной вуали,
кос тяжелых твоих под ними...

На колонне, освещенной свечами,
я увижу тебя и — дивлюсь, настолько
ты судьбу свою переносишь стойко:
в мозаичном платье, бледна, печальна.

Как от дальних солнц, космической пыли,
проливается свет к нам из звездных облак,
а мы видим сияние, цвет и облик
тех далеких звезд, что уже остыли, —

так теперь в душе всё горит обида,
а со старых стен, что мрачнее ночи,
мне сияют ясно, моя Симонида,
те твои давно изъятые очи…


Беседовал Станислав Минаков

Фото из архива Елены Буевич


Специально для «Столетия»


Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..