Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
29 марта 2024
Павел Волков: «Если общество не слышит — надо делать всё, чтобы оно услышало»

Павел Волков: «Если общество не слышит — надо делать всё, чтобы оно услышало»

Узник совести времен Порошенко о судьбах украинских политзаключенных
31.10.2019
Павел Волков: «Если общество не слышит — надо делать всё, чтобы оно услышало»

В этом году запорожский журналист Павел Волков, который с осени 2017-го больше года провел в СИЗО, был полностью оправдан. «Столетие» освещало этот процесс, который изначально представлялся нам примитивной расправой над инакомыслящим. Абсурдные обвинения в призывах к изменению территориальных границ Украины и, непонятно какому, «иному пособничеству террористическим организациям посредством журналистской деятельности» были развеяны.

Сегодня Павел Волков активно занимается освещением судебных процессов над политзаключенными и просто невинными жертвами украинской репрессивной машины. Об этом он рассказал редакции «Столетия».

— Павел, после оправдательного приговора сторона обвинения никак не могла смириться с этим и дошла до Верховного суда. Но и последняя инстанция подтвердила вашу полную невиновность?

— Об этом сообщается на сайте Верховного суда. Нам никакие документы не приходили. Они бы пришли, только если бы суд взял дело на рассмотрение. А так, получается, прокурор в конце августа отправил туда свою кассационную жалобу — суду что-то не понравилось, какие-то нужно было внести правки, вернули прокурору… Тот вновь прислал. Но суд написал, что там ничего не исправлено, и в итоге вернул обратно. Прокурор имеет право подавать сколько угодно жалоб, если у него основания будут. Но время на подачу жалобы уже истекло: три месяца дается с момента апелляции.

Я так понимаю, что текст своей апелляционной жалобы прокурор вообще даже не переделал для кассации. То есть он опять требовал пересмотра тех доказательств, которые были признаны судом первой инстанции очевидно недопустимыми или просто недопустимыми. А Верховный суд не имеет полномочий для пересмотра доказательств. Он может рассмотреть только процессуальные моменты. Даже просто бессмысленно было подавать такую жалобу.

— Вашу судебную эпопею можно считать благополучно завершенной?

— Я всё-таки жду получения официального документа. Постановление опубликовано на сайте Верховного суда. Но я хочу получить на руки. После этого я выдохну спокойно.

— А в ЕСПЧ есть какие-то ваши иски?

— Это будет уже после прохождения национальной инстанции. Сначала подается иск на возмещение ущерба за незаконное содержание в тюрьме. Если здесь отказ, тогда обращаются в ЕСПЧ. Поэтому еще рано. А может, это и не потребуется вообще.

— Судя по вашим журналистским публикациям, вам не до ЕСПЧ по собственному вопросу. Вам часто приходится освещать вопиющие судебные процессы в разных регионах Украины.

— И не только в других регионах. Далеко и ездить не надо: я сам раньше даже не предполагал, что у нас в Запорожье так много дел с политической тематикой. Казалось, что в основном это происходит в Харькове, Одессе, Киеве. Но оказалось, что и Запорожье в этом плане не отстает.

Процесс, за которым мы следим очень давно, — это дело макеевских водителей. Они возили донецких пенсионеров для получения пенсий на территории, подконтрольной Украине. И провели два с половиной года в СИЗО по обвинению в финансировании терроризма. Уже больше чем полгода назад их отпустили из-под стражи. Запорожский суд смог, руководствуясь международными конвенциями прав человека, прекратить откровенный произвол в отношении этих людей. Там нет состава преступления (и быть не может!), там нет ни насильственных действий, ни пострадавших! Но водителям уже полгода не возвращают документы: паспорта, водительские удостоверения... Они вышли из-под стражи, но суд продолжается. И эти люди проживают не в своем родном городе. Им необходимы жилье, работа. Надо оплачивать адвоката, надо оплачивать лечение (за время, проведенное в СИЗО, они потеряли зубы; у них профессиональные проблемы с позвоночником). А они без документов ничего не могут. Полгода не было судов. Как только судебное заседание состоялись, адвокат подал ходатайство — судья обязал прокуратуру вернуть документы. Но что бы вы думали?!

— Обвинение не ищет легких путей?

— Водители приходят с этим постановлением суда в прокуратуру… А прокурор говорит: «Ой, вы знаете, я не могу найти ваши документы. Не знаю, где они. Оставляйте заявление, 15 дней на рассмотрение, будем искать». При этом сами водители утверждают, что на заседаниях видели в руках у прокурора свои документы…

Проходит 15 дней. Водители обращаются опять, прокурор говорит: «Я у себя не нашел. Может, они в камере хранения СБУ. Надо обращаться в СБУ, сейчас мы пишем туда запрос, 15 дней ждем». Ждут еще 15 дней. В камере хранения СБУ документов, естественно, не оказалось, потому что паспорта — это не вещдоки. Прокурор говорит: «Я не знаю, где они». Адвокаты начинают писать иски, обращаться во все инстанции. И тут неожиданно прокурор находит паспорта у себя в кабинете!

Вот такие потрясающие вещи. То есть они, даже когда уже проигрывают дело, когда у них всё валится, просто гадят по-мелкому, как только могут. Но в данном случае люди хотя бы вышли из СИЗО…

— А давайте поговорим о тех политзаключенных, которые там до сих пор находятся.

— Просто катастрофа — дело предпринимателя Андрея Татаринцева. Он родом из Луганской области. С 2015 года живет в Киеве со своей семьей. Два года жил спокойно, а в 2017 году за ним пришли. Обвинили в пособничестве террористам и т. п. Только потому, что он по требованию вооруженных групп в ЛНР передавал детской больнице дизтопливо со своей базы.

Татаринцева судят в Куйбышевском районном суде Запорожской области. Его возят из СИЗО из Вольнянского района в «воронке» по шесть часов. У него сахарный диабет второго типа. У него сахар до 15-17 поднимается при норме 5,5. Давление высокое. Уже адвокат привозит на суд врача-эндокринолога, который проводит обследование и прямо говорит: у Татаринцева за время содержания в СИЗО развивается острая почечная недостаточность. И если его еще полгода продержать в таких условиях, то он станет инвалидом, ему надо будет делать диализ, а может быть, вообще менять почку. Ему прописывают инсулин, а в СИЗО этого лекарства нет. При этом санчасть постоянно присылает в суд бумажки, что Татаринцева можно содержать в СИЗО, всё в порядке...

— По-европейски…

— Никто ни на что не реагирует! А человек просто умирает. Сейчас адвокат подал жалобу в ЕСПЧ по этому поводу. В октябре должен быть ответ.

Два года Татаринцев содержится в СИЗО. Дело не начали рассматривать совсем. А сейчас еще и уволили одного из судей коллегии, теперь надо нового назначать.

— После отмены Конституционным судом положения УПК о безальтернативном содержании под стражей подозреваемых по ряду «сепаратистских» статей можно было ожидать, что выпустят из тюрьмы тех людей, у которых проблемы со здоровьем: тот же Татаринцев, 85-летний харьковчанин Мехти Логунов…

— У Мехти Логунова всё на стадии апелляции, которую никак не начнут рассматривать, второй год уже…

— А меру пресечения что мешало изменить? Пусть бы сколько угодно готовились начать рассматривать апелляцию, но выпустили бы его из-под стражи.

— Вопрос интересный: что мешало? Честно говоря, задержка в полтора года с рассмотрением апелляции для 85-летнего человека — это уже немножко не задержка, мне кажется…

Объясняют это тем, что в апелляции не хватает судей. И техническое обеспечение зала (там же закрытое заседание, поскольку Мехти Логунову инкриминируют шпионскую деятельность) должно быть специальное. А контора, которая эту аппаратуру обеспечивает, вовремя не сделала это. И поэтому столько тянется подготовка к апелляции. Это ужасно. И если раньше задержка была, потому что аппаратуру не успели установить, то в этот раз — еще более нелепая причина переноса. Одна из судей коллегии, назначенной для апелляции, была судьей на досудебном расследовании. Но это же известно было всем заранее! На каком тогда основании она участвовала в автораспределении, точно понимая, что ей сделают отвод?! Нет, она, конечно, объяснила ситуацию международным организациям. По ее словам, по закону она не могла взять самоотвод заранее, пока ей на самом заседании не заявил отвод прокурор. И тут, безусловно, мы не можем говорить, что суд умышленно затягивает процесс — это делает прокуратура. Но тем более нельзя сказать, что судьи так уж сильно борются за то, чтобы просто выполнить свои профессиональные обязанности… Каждый прикрывает сам себя, и, в каком-то смысле, это понятно. Но никто из этих людей не ощутил на своей шкуре, что такое хоть один день провести в СИЗО. А очень пожилой Логунов там уже 3 года.

Кому-то может показаться: подумаешь — месяц туда, месяц сюда. Но если попробовать поразмышлять над этим вопросом по ту сторону тюремной стены, то придется иначе посмотреть на всё. Случай с Мехти Логуновым — просто из ряда вон выходящий. 24 октября харьковчане провели акцию «Дед Миша, живи!» под стенами Харьковского СИЗО. Ей всячески препятствовали радикалы, пользуясь бездействием полиции: оскорбляли людей, отнимали плакаты.

Понятно, что судебные вопросы не должны решаться на улице. И данный вопрос, собственно, так и не решится. Но, во-первых, дело Логунова изначально не было сугубо судебным. А во-вторых, если общество не слышит, — надо делать всё, чтобы оно услышало.

— Какие еще судебные процессы утверждают в мысли, что украинское правосудие выздоравливать не торопится?

— Недавно в том же Харькове огласили приговор Марине Ковтун. Ее по половине инкриминируемых статей просто оправдали: по 110-й (посягательство на территориальную целостность), по факту взрывов на заводе Малышева и возле гостиницы «Британия». Там совсем доказательств не было. Предъявлялось некое видео, где вообще непонятно, что за люди и о чем речь идет.

Но есть приговор за незаконное хранение оружия и причастность ко взрыву в пабе «Стена». И он тоже очень интересный… Потому что в ходе заседаний выяснилось, что на оружии и взрывчатке, которые достали из гаража (непонятно, чей этот гараж), нет ни ее отпечатков, ни следов ДНК. А из видео обыска и изъятия вообще не следует, что эти все вещи были там изначально. Нельзя сделать однозначный вывод: они там были, или их подложили… В обвинении сказано: якобы Марина Ковтун координировала действия, передавала взрывчатку человеку, который взрывал. Этого человека давно нет на Украине. Он уехал, его никто не допрашивал, никто не видел. Вообще, что касается харьковских партизан, — никто не доказывал существование такой организации. Как я понял, предъявлено единственное «доказательство» участия Марины Ковтун во взрыве в пабе «Стена». Нашли в квартире у сбежавшего человека бумажку с номерами телефонов, написанными рукой Ковтун. И сказали: всё, значит она координатор. Но это доказательства несерьезного уровня. Сейчас, после пяти лет этого дела, взять и оправдать — это для суда немыслимо. Поэтому Ковтун дали семь лет за хранение оружия и десять лет за взрыв. Можно было бы по совокупности дать десятку: пять лет отсидев, она бы, по закону Савченко, вышла. Но ей дали 11 лет. То есть еще чуть больше чем полгода нужно отсидеть...

— В связи с обменом часто произносятся слова «юридическая очистка». Но в чем заключается «очистка», если после обмена многие политзаключенные остаются даже без документов?

— Непонятно на самом деле, что стоит за этим словосочетанием. Потому что тех, кто уже осужден, можно амнистировать. А как — с теми, чьи процессы еще идут? К тому же никакими законами не предусмотрен обмен украинских граждан на украинских граждан. Нет никаких документов о пересечении границы лицами, участвующими в обмене. Вот интересно получилось в деле Евгения Мефедова и Сергея Долженкова. Уже после обмена Долженков со своим адвокатом Ольгой Балашовой приехали в Николаев на судебное заседание. Мефедова и адвоката Рыбина, естественно, нет. Идет заседание, судья спрашивает: «А где Мефедов и Рыбин?».

— Судья телевизионные новости не смотрит?

— Не только судья! Прокурор говорит: «А я не знаю где они». Как не знаете?! На обмен же пошел Мефедов! Но что мы слышим в суде: «Ну, у нас нет об этом данных, надо искать». «Ну ладно, я тогда буду отправлять ему повестку на предыдущее место жительства». Так в СИЗО пять лет было его место жительства! Будут отправлять повестку по его одесскому адресу 2014 года. Давайте не дурить: все же знают, что Мефедов в Москве. Давайте выделим дело Долженкова в отдельное производство. Не может же быть такого, что они не знают о состоявшемся обмене! Это нонсенс. Но вот нет у них официальных документов, поэтому спрашивают: «Где Мефедов, почему он не приехал?».

— На суды в Николаев уже не ездят радикалы, спокойней стало?

— Там только приезжает одесский националист, оперный певец Тодор Пановский. Раньше он со своей командой был, а теперь с оператором. Он кричит на заседаниях, что его преследует то ли ФСБ, то ли НЛО.

— Остальным радикалам, всяким стерненкам поступила команда: потеряться?

— Может, им не платят уже… Не исключено, что кто-то затаился, не до чужих судов стало. По факту радикалов там нет.

— В каких городах еще довелось в последнее время побывать на судах?

— В первую очередь надо сказать о деле спортсменки Дарьи Мастикашевой. Как и Мехти Логунова, ее обвиняют в государственной измене. Мы сейчас не обсуждаем, виновна она или невиновна, — это должен решить суд. Но за два года не было ни одного заседания, по сути. Вообще! Допустим, в деле Татаринцева проволочки в какой-то степени были связаны с тем, что ему плохо, он не может принимать участия в судебных заседаниях, ему всякий раз вызывают «скорую». И суд принимает решение, что заседание не может продолжаться дальше. И там уже вторая коллегия, заново начинали рассматривать. А в деле Мастикашевой — там просто сплошной абсурд. Два года ничего не рассматривают. За это время можно человека осудить или оправдать. И сейчас продолжается это затягивание. При этом известно, что молодая женщина подвергалась пыткам. Это доказано уже. Поданы в ЕРДР все сведения. Есть видеозапись, где в 2017 году глава СБУ Грицак отчитывался о захвате террористки еще до того, как было оформлено ее задержание. Есть фотографии Мастикашевой с побоями. Такие вещи игнорировать — очень странно. Но почему-то игнорируют. К тому же ни в каком насильственном преступлении она не обвиняется. Поэтому сейчас, после уже упомянутого нами решения Конституционного суда (инкриминируемая статья уже не обязывает суд содержать Мастикашеву под стражей), ей обязаны назначить залог в качестве альтернативной меры пресечения. Некоторым политзаключенным его назначили: например, режиссеру Олегу Сагану.

— То есть упорно игнорируется даже не возможность внесения залога, а обязанность суда рассмотреть альтернативную меру пресечения?

— Там вообще такие «уши» торчат! Судьи уходят в совещательную комнату, где сидят посторонние люди. Как такое может быть?! Я не понимаю позицию судей. Даже если у них есть приказ держать под стражей, то на такие откровенные нарушения закона надо бы идти как-то аккуратней. Всё же снимается на видео! Все всё видят. Рано или поздно это будет иметь какие-то последствия. Мы видим, как прокурор приносит ходатайство о продлении меры пресечения и не вручает его адвокату Рыбину! Суд это игнорирует. Адвокат требует, чтобы ему дали ходатайство. Суд не обращает на это внимания. Адвокат уходит. И тогда — следим за руками! — суд подключает бесплатного адвоката, которому пресловутое ходатайство вручают.

— Какое-то время назад вы (поскольку еще совсем недавно были политзаключенным и узником совести) писали обращение к президенту Зеленскому о проблеме политзаключенных. Безрезультатно? Далее пришлось апеллировать к европейским правозащитным организациям?

— То обращение подписали такие публичные люди, как депутат Бундестага Вальдемар Гердт, депутат Европарламента Татьяна Жданок, писатель Меир Ландау, политологи Владимир Малинкович, Михаил Погребинский, журналисты Ульрих Хайден, Ангелина Сиард, Оливер Ричардсон, физик Олег Заславский, спортсменка Любовь Черепаха, путешественник Антон Бондаренко, поэтесса и культуролог Евгения Бильченко, адвокат Андрей Гожый.

Я не исключаю, что Зеленский может лично быть либералом и гуманистом, но наше обращение к нему просто не попало. А бюрократические и репрессивные структуры, которые во всем мире живут параллельно и не сильно обеспокоены, кто в стране будет очередные четыре года президентом, ведут себя так, как ведут всегда. Офис Президента направил письмо в Генпрокуратуру, а ГПУ перенаправила в СБУ. Судьба его покрыта мраком. Тогда мы стали писать, как некоторые говорят, «в Спортлото». И это «Спортлото» — в данном случае, офис спикера по вопросам европейской политики Левой фракции в германском Бундестаге, заместителя председателя Фракции объединенных европейских левых в ПАСЕ Андрея Хунко (у которого, кстати, есть украинские корни) — взяло и ответило.

Некоторое время нами готовилось новое письмо, актуализировался список преследуемых по политическим мотивам. И вот несколько дней назад Андрей Хунко через свои каналы отправил его непосредственно президенту Зеленскому. Я не возьмусь прогнозировать результат даже в том случае, если президент прочитает обращение. Такие вещи не меняют систему, но, как показывает практика, они вполне способны оказать точечное влияние на судьбы конкретных людей. Большего мы пока не ждем. Но вообще-то — так ли уж это мало?


Беседовал Александр Каюмов

Специально для «Столетия»


Материалы по теме:

Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..