Дело Павла Волкова: в ожидании приговора

Валерия Евдокимова стала правозащитницей поневоле. Ее муж, запорожский журналист Павел Волков, автор московского издания «Взгляд», был обвинен в призывах к изменению территориальных границ Украины, а также иному пособничеству террористическим организациям посредством журналистской деятельности. С 27 сентября 2017 по 25 октября 2018 года сидел в СИЗО. Международные организации признали его политзаключенным и узником совести.

Филолог по первому образованию и менеджер внешнеэкономической деятельности по второму, Валерия Евдокимова в последние полтора года активно занимается правозащитной деятельностью. Она рассказала редакции «Столетия» о процессе над Павлом Волковым.

— Как арестовали вашего мужа, что происходило в тот день?

— В этот день я находилась в пути в Кемерово на похороны моей бабушки. Это была черная осень для нас...

Бабушка уходила, мы с Пашей провели рядом с ней последнее в ее жизни лето. Ухаживали за ней три месяца. Как граждане Украины, мы больше 90 дней оставаться в РФ уже не могли. И уехали в начале сентября 2017 года в Запорожье. А позже СБУ напишет, что он ездил в Москву, к каким-то кремлевским кураторам, за чемоданом денег, и прочую ахинею… Это всё было горько и обидно читать, потому что я прекрасно знала, что мы делали и как Паша помогал мне в последние месяцы жизни моего последнего близкого человека. Я уже давно сирота. Из родственников по прямой линии у меня оставалась только бабушка.

Мы вернулись в Запорожье, прошло две недели — и мне сообщили, что бабушка умерла. Я поехала на похороны. А Паша оставался в Запорожье. И в дороге (я была транзитом в Москве) узнала, что Пашу арестовали. Эмоции, которые испытывала, описать невозможно. Через несколько часов после прилета в Кемерово — похороны. И нельзя было даже дяде сказать: у него слабое сердце. Я боялась добить его еще и этой новостью — после того, как он потерял мать. И потом, поначалу делиться было особо нечем. Информации не было: что, почему, какие обвинения? Родственники Паши сообщили только, что нашли адвоката, что он работает.

— Почему в 2017 году о деле журналиста Волкова молчали его коллеги? Или лучше, чтобы они молчали, чем писали что-то на эту тему?

— Если что и публиковалось в тот период, то это клевета запорожских СМИ по пресс-релизу СБУ.

Тактика адвоката Владимира Ляпина была такая: меньше огласки. Он боялся, что набегут радикалы. Адвокат видел, что первое подозрение, предъявленное Павлу, было смешное, высосанное из пальца. Он считал, что всё быстро решится и закончится. Павлу предлагали сначала сделку со следствием.

— Это стандартная схема: признать вину, получить условный срок?

— Да, такое часто происходит в судах. В тот момент мы были даже согласны на это. Потому что многие юристы говорили, что на борьбу в суде, доказывание невиновности уйдут годы — лучше согласиться на сделку, получить условный срок и закончить с этой страшной историей. Но сделки никакой не произошло. И после окончания следствия Павлу переквалифицировали обвинение, вменяя уже две статьи вместо одной, которая была вначале.

— Что же вменяли сначала и что — потом?

— Сначала была 110 статья, часть 3 — призывы к изменению территориальных границ Украины, повлекшие за собой тяжелые последствия. Последствия обосновывались тем, что следователи взяли справку в администрации Донецкой области, сколько было жертв в этот период, на сколько миллиардов гривен разрушена инфраструктура за этот период. Там указывались две с половиной тысячи человек погибших. И разрушения — на огромную сумму.

— И всё это — журналист Волков?

— Какую-то связь пытались найти следователи — между журналистской деятельностью Паши и вот этими всеми потерями. Но, видимо, решили всё-таки людей не смешить, статью переквалифицировали. Предъявили ему обвинение по части 2 статьи 110 — призывы к изменению территориальных границ, совершенные группой лиц. При том, что эта группа лиц во всем обвинении фигурировала как неустановленная, в неустановленном месте. То есть возникает вопрос: как вы установили, что эта группа лиц существует, если не установлены ни сами лица, ни подробности и детали их деятельности?! Это просто, на мой взгляд, было заведомое отягощение обвинения, чтоб иметь возможность человека безальтернативно содержать в СИЗО, просить для него больший срок и т. д.

И была вторая статья, 258-3 — пособничество террористическим организациям, причем именно в части «иное пособничество». То есть своей журналисткой деятельностью Павел якобы оказывал помощь террористам. В законах Украины и в международных законах такая форма содействия терроризму не предусмотрена. Есть вербовка, обучение, финансирование, и ни о каких иных вариантах не говорится.

— Был бы человек — статья найдется?.. И с чем авторы это сценария пришли в суд?

— В начале 2018 года следствие закончилось, начались суды. Мы думали: сейчас суд разберется, что всё это какие-то безумные инсинуации, и этот кошмар быстро закончится.

Однако началось всё очень невесело. Суды бесконечно переносились. Павлу просто продлевали меру пресечения. Его оставляли под стражей, а дело не рассматривалось. Это при том, что прокурор просто принес в суд четыре тома бумаг с приложениями в виде CD-дисков. Но проходит первый, второй, третий месяц, а ничего из этих четырех томов не рассматривается…

— А давайте вернемся к тому, с чего всё началось. Вы упомянули чемодан денег (для посягательства на территориальную целостность), о котором сообщала СБУ. Раньше деньги возили в коробках от ксерокса, а теперь — в чемодане?

— Писали, что вернулся Волков из России с деньгами и указаниями от кураторов на проведение референдумов и фейковых протестных акций в Запорожье. Было видео от СБУ, где рассказывали обо всем этом. Сейчас его уже не получается найти в сети.

— Судя по тому, что защита добилась освобождения Павла из-под стражи, в ходе процесса «дело Волкова» посыпалось?

— Худо-бедно материалы дела начали рассматривать. Весной 2018 года Елена Бережная, директор Института правовой политики и социальной защиты имени Ирины Бережной, порекомендовала нам адвоката Светлану Новицкую. И с тех пор пошла какая-то более оптимистичная полоса, началась борьба. Все сдвинулось с мертвой точки. Без участия Светланы Новицкой в деле, наверное, всё длилось бы еще очень долго.

Плюс вторым немаловажным фактором я считаю внимание международных правозащитных организаций к делу Павла Волкова: Красный Крест, представители миссии ООН по правам человека, ОБСЕ. Международное общество прав человека постоянно мониторит судебный процесс. Швейцарская организация «Сеть Солидарности», которая признала Павла узником совести, даже написала правительству Украины письмо с требованием прекратить политические преследования Волкова и оставить человека в покое. Это было важно. Потому что это и огласка, и статус политзаключенного в противовес той лжи и клевете, которую местные СМИ подвели как основание для задержания и длительного удержания в СИЗО.

— Процесс искусственно затягивался?

— Я делала доклад для региональной встречи Международного общества прав человека в Полтаве. По хронологии судов было видно, как приезд международных организаций с мониторингом ускоряет рассмотрение дела. Вообще с 27 сентября 2017 г. по 25 октября 2018 г. состоялось 15 заседаний. Некоторые длились 19 минут, а то и 3 минуты!!! Только на десяти из них так или иначе рассматривалось дело по существу. В этом докладе я говорила, что подозреваемый, а потом и обвиняемый Волков, вина которого не доказана, провел в СИЗО более 9400 часов. За этот период суд уделил 22 часа на заседания, из них 9 часов проведено в Совещательной комнате…

И вот мы близки к окончанию процесса. Наверное, с этим и связано появление представителей С-14 и «Национальных дружин» (организации, запрещенные в РФ — Ред.)на наших судебных заседаниях.

— А эти организации в Запорожье совместно действуют?! Разве «Нацдружины» не конфликтуют с представителями С-14, обслуживающими Порошенко?

— Лично для меня разницы не было. Мне из открытых источников известно, что и те, и другие — праворадикальные группировки. С-14 вели себя на суде просто, как дикари: угрожали, оскорбляли, готовы были устроить провокации, когда мы возвращались домой с судебного заседания. А «Нацдружины», которые появились позже, вели себя сдержанней: смешки, хождения во время судебного процесса.

Но в любом случае, нахождение в зале людей в камуфляже воспринимается как давление на суд.

Наше дело рассматривалось дважды, потому что пришлось осенью 2018 года заменять одного члена коллегии, когда он ушел на длительный больничный. В процесс вошла новая судья. Прокурор, пользуясь своим правом, настоял на рассмотрении дела с самого начала. В тот же день было принято решение выпустить Пашу из-под стражи. И вот тогда мы начали рассматривать всё заново… И когда повторно уже большинство доказательств были признаны недопустимыми, а в деле практически ничего не осталось, — появились С-14. Но на последних заседаниях их уже не было. Возможно, это связано с профилактической работой, которую провела с ними полиция после угроз в наш адрес. Эти оголтелые молодчики вели себя, как им вздумается… Они сфотографировали судей и выложили фотографии в открытый доступ в Интернете. И это после того, как коллегия запретила снимать лица судей не только представителям С-14, но и наблюдателям международных организаций. Радикалы угрожали также адвокату Светлане Новицкой и присутствующим родственникам Павла.

— Чем закончились судебные дебаты?

— Последнее заседание длилось целый день. Сначала прокурор с приглашенным экспертом проводили экспертизу SIM-карт в телефоне. Причем никакие SIM-карты в протоколе обыска не указаны. Как они привязаны к Павлу, — непонятно. Но тем не менее прокурор настоял на том, чтоб их исследовать. Эксперт принес с собой какое-то особое шпионское оборудование. Не смог, правда, ответить, какова его точность, и объяснить, сертифицировано оно как-то в стране или нет. Это был длительный процесс: доставали SIM-карты, вставляли в аппарат — не работало. Подключили к ноутбуку прокурора — и так не работало. Нужна флеш-карта, которой не было ни у эксперта, ни у прокурора. Адвокат Владимир Лапин предложил свою. Одна из SIM-карт открылась, но непонятно, что она значила сама по себе. А вторая была просрочена и заблокирована… Смысл этих экспертиз остался непонятен.

К обеду прокурор заявил, что он хочет произвести замену обвинительного акта, но без переквалификации статей. Он уточнил, что хочет выбросить три блогерских анонимных материала из обвинения. А адвокаты заявили протест, потому что фактические обстоятельства дела не изменились. Была непонятна цель этих формальных, ни на что не влияющих изменений в акте. Судьи тоже были в недоумении. Это какая-то новая практика.

Но прокурор настоял, что ему нужен технический перерыв, — якобы, чтобы съездить за фактически уже подписанным и зарегистрированным новым актом обвинения. Ему эту возможность предоставили, объявив перерыв на обед. Ожидание было тревожным, длительным… Адвокаты начали волноваться, звонить ему. Он не брал трубку. Секретарь суда тоже звонила — не брал. Светлана Новицкая предположила, что если сейчас и он вдруг уйдет на больничный, то процесс рассмотрения может затянуться. Поэтому адвокат начала жаловаться в областную прокуратуру, что она сейчас находится в суде, куда приехала из другого города, а прокурор куда-то исчез… В областной прокуратуре никто не мог объяснить, куда он подевался, его кабинет был закрыт. Просто как в воду канул. Но спустя какое-то время он вышел на связь, сказал, что едет обратно.

Когда прокурор вернулся и заседание продолжилось, спустя два с половиной часа оказалось, что новый обвинительный акт не согласовали…

— Для чего были нужны эти прокурорские маневры?

— Непонятно, что это было на самом деле! Прокурор попросил опять технический перерыв: назначить заседание на другую дату. Но так как он не совершил необходимые процессуальные действия и ввел в заблуждение суд, — ему отказали и перешли к дебатам. А прокурор к дебатам не готовился. Он просто зачитал обвинительный акт и в конце попросил 15 лет за журналистскую деятельность Павла, без конфискации, но с взысканием стоимости всех этих экспертиз (38 тысяч гривен), которые, между прочим, носят оправдательный характер. Адвокаты выступали в дебатах долго, грамотно, обоснованно, обстоятельно. На этом завершилось. Судьи удалились в совещательную комнату. Теперь 27 марта ждем приговор.

— Чересчур гротескным получился финал судебного процесса. Неудивительно было бы, если б прокурор и вовсе больше не появился…

— Более того, прокурор забыл в зале суда те вещдоки, которые демонстрировались на видео с обыска при задержании Павла. Их ценность, видимо, не так велика для обвинения! Это мое предположение. Ведь уходя за новым обвинительным актом (так и не добытым!) прокурор просто бросил их бесхозно лежащими в зале суда и не вспомнил о них, даже когда вернулся...

— А что вообще эти изъятые у Павла компьютеры и флешки проясняют в картине обвинения, кроме того, что это вещи Павла?

— Да, это вещи Павла, вокруг которых было очень много нарушений. Теми же изъятыми компьютерами, до проведения технической экспертизы, пользовались неизвестные лица. И это было подтверждено в зале заседания присутствующим экспертом. Было очевидно, что после изъятия происходили выходы в Интернет с этой техники, когда Павел уже находился в СИЗО. К тому же на последнем заседании адвокатом Ляпиным были приобщены новые доказательства (суд их принял и рассмотрел), что в аккаунтах Павла в соцсетях, когда он сидел в СИЗО, делались публикации провокативного характера, производилась переписка с третьим лицами. Большая часть этой переписки удалена (то есть о чем она была — узнать нельзя), но часть сохранилась. Какие еще манипуляции производились с техникой, — мы можем только предполагать.

А в целом полтора года мы изучали большой объем информации, четыре тома макулатуры. С дисковыми приложениями и видеозаписями. По поводу многих из этих записей возникал естественный вопрос у адвокатов: а для чего это здесь? Но если это приложено, то суд обязан изучить. И мы это изучали, потому что в октябре 2018 года процесс начался заново, после замены судьи. Это были видеоролики санкционированных митингов, видеоролики с круглых столов, датированные 2011, 2012 годом… На мой взгляд, всё это было включено в материалы дела, чтобы как можно дольше рассматривать его.

— Какие мысли приходят накануне оглашения приговора мужу?

— Много размышляю о том, могу ли я простить тех, кто смастерил это обвинение, кто клеветал в СМИ, кто равнодушно молчал, не желая связываться с грязным обвинением. Роль некоторых местных журналистов в создании общественного мнения невозможно недооценивать. Они лили такую грязь, какой не было даже в обвинении. Я не знаю, как они могут спокойно спать после такого.

Зато за это время мы познакомились с огромным количеством смелых, честных людей, которые не боятся выступать за правду, против несправедливости. Да, жаль наших сил, жаль потерянного времени, жаль года нашей молодой жизни, который можно было бы истратить на то, на что его положено тратить молодым семьям. Будем стараться наверстать, если Бог даст. А в отношении несправедливости — все равно рано или поздно жизнь всё расставит по своим местам. И каждый получит то, что заслужил.

Беседовал Александр Каюмов

На фото: Павел Волков и Валерия Евдокимова