Сегодня в сводке происшествий…

Помнится, на встрече с тремя руководителями телеканалов президент посетовал на то, что «перечень новостей» не соответствует событиям, происходящим в жизни. Руководители поулыбались, согласно покивали. Так вот поверьте мне, профессионалу, много лет проработавшему в информационных службах радио и телевидения: ничего этого не будет. Я имею в виду соответствие.

Сейчас то, что телеруководители называют выпуском новостей, строится так: два обязательных материала о президенте и премьере и… сводка всякого рода происшествий, то есть несчастных случаев. Не хватает своих – натаскивают зарубежные.

В последнее время к этому добавляются душещипательные рассказы о похищенных одними родителями у других родителей детях или о замерзающих пенсионерах в отдельно взятой квартире. Пенсионер сокрушённо трогает батарею, чиновник говорит, что всё это будет исправлено…
Названия наших городов и регионов мы узнаём только тогда, когда в них побывают первые лица государства или, не дай бог, кого-нибудь убьют, чего-нибудь взорвут, какую-то дрянь сбросят в реку.

То есть подлинных, настоящих событий мы не видим. Где Поволжье, Урал, Сибирь, Забайкалье, Дальний Восток? О каком патриотизме может идти речь, когда молодёжь не знает, не ощущает Родины, её просторов, её городов и посёлков, её людей?

Раньше на ТВ существовала развитая корсеть. Во всех крупных городах имелись собственный корреспондент и оператор. Бывало, на утренней летучке главный редактор спрашивал: «Что-то у нас давно Чебоксар не было? Позвоните-ка им». В начале месяца из корпунктов поступали планы – перечень предстоящих событий: открытие новых предприятий, научные съезды, симпозиумы, фестивали, выставки, премьеры, юбилеи.

Сейчас же корсеть стала не нужна, даже вредна – «работать» мешает, лезет со своими событиями. Куда проще договориться с так называемыми стрингерами – местными журналистами. Если что случится в области, городе, – именно случится, – из Москвы звонят стрингеру: «Вася, давай».

А ведь в нынешнее «телевизионное» время люди привыкли считать, что если чего-то не показывают на экране, то этого и не существует. Стало быть, ТВ не только не показывает жизнь, оно её опрокидывает в небытие, убивает.
И ещё хуже – коверкает.

Северокавказские республики. Отсюда изо дня в день гонят только происшествия – взрывы, убийства, диверсии. Я неплохо знаю Кавказ, провёл тут детство, приезжал часто. Здесь живут отличные строители, высококвалифицированные врачи, талантливые художники, музыканты, ремесленники. Но в сознание зрителя прочно внедрён небритый мужик с автоматом… Существует и обратная связь. Раз по телику показывают – значит, герой. Вот «сделать бы жизнь с кого». Юрий Поляков в статье «Лезгинка на Лобном месте» написал: «Беру на себя смелость утверждать: нынешнее российское телевидение провоцирует ксенофобию». В свою очередь, беру на себя смелость утверждать, что Ю.Поляков абсолютно прав. Больше того – в многонациональной стране крайне опасно превращать сводку информации в сводку происшествий.

Вас не удивляла такая странность: на разных каналах выпуски новостей как под копирку делаются? Какая-нибудь уж совсем необязательная новость – и та кочует из канала в канал. Всё очень просто. Новостная тематика сейчас отдана на откуп продюсерам.

Заглянешь в комнату – сидят рядками, согнувшись над экранами. Другого источника информации, нежели Интернет, продюсеры не знают. То есть нигде не бывают, ни с кем не встречаются. Хоть тридцать человек посади за компьютер, хоть трёх – найдут они одно и то же, ибо копаться в Интернете – всё равно что рыбу в аквариуме удить: поймаешь то, что туда запущено.

Бывало, за поиск новостей отвечал корреспондент. Отсюда выходила и специализация журналистского корпуса. Один освещал новости промышленности, другой – транспорта, третий – науки и так далее. Вся страна знала Нинель Шахову, которая в программе «Время» вела репортажи, связанные с искусством. Наташу Прокофьеву, которая из выпуска в выпуск давала «медицинские» репортажи. Они находили захватывающие темы, подавали их профессионально и заинтересованно. Утро у них начиналось с телефонной трели: звонили из институтов, лабораторий, театров, министерств, выставочных залов…

Конечно, в эфире становилось тесно. Никому не позволялись безразмерные репортажи, как бы важна или увлекательна ни была их тема. Это сейчас выпуск состоит всего из нескольких материалов, напоминающих мини-передачи. К тому же повторяются эти репортажи весь день, а то и на следующее утро.

Да и репортажи-то на всех каналах строятся по одной и той же схеме. Закадровый текст, на него наложена «картинка», в середине или к концу на несколько секунд в кадре появляется корреспондент. «Вы сейчас видите, как за моей спиной…» Зачем я должен за его спину заглядывать? Причём корреспонденты эти ведут себя до смешного однообразно. Руки полусогнуты в локтях, одновременно помахивают в такт словам. Богородская деревянная игрушка, если её за ниточку подёргать. И все как один – без шапок. Морозище, а он стоит с красным носом и вещает: «Невероятные холода обрушились на столицу…» Но на ТВ изображение сильнее текста, появление человека без головного убора начисто опровергает «обрушившиеся холода». Почему-то перед камерой надо теперь появляться как перед иконой. Кто, когда утвердил схему, сделал её обязательной? Говорят – так принято за рубежом. Чушь.

К тому же зарубежный тележурналист – это чаще всего человек среднего, а то и преклонного возраста. Им веришь, это люди с биографией. У нас почему-то экран заполнен только чуть ли не подростками.

Ребята, не обижайтесь, я сам пришёл в журналистику в 14 лет, но есть темы, которые в ваших устах звучат, мягко говоря, неубедительно.

А вёрстка? Алогичная, нелепая… Начинается выпуск, как правило, с самого броского (а то и кровавого) происшествия. Затем президент кого-то принимает, премьер куда-то едет. И опять происшествия. Встык, без перебивки. Читается это так: вот они говорят, подписывают, учреждают, в то время как люди мёрзнут, тонут, горят, не могут отдать ребятишек в детсад.

Поговаривают, что между каналами существует какая-то конкуренция. Ай, бросьте! Может, руководители двух главных каналов и играют в какие-то свои шахматы, но – мистика! – на доске у них фигуры одного и того же цвета. Включаешь новости – и нипочём не отличишь, на каком ты канале. Найти свой рисунок, свой цвет не могут. Или не хотят. Казалось бы, отличие есть хотя бы в том, что российский канал должен больше тяготеть к региональной, внутренней информации, а первый – к информации международной, всемирной.

Но какая там «всемирность»! Если мы «не чуем страны», то уж подавно не чуем земного шара. Ибо государства и народы появляются на экране только тогда, когда у них стрясётся что-нибудь. Или в прямом смысле слова (землетрясение, Япония), или в переносном (восстание, Ливия). Ничегошеньки мы не знаем про то, что происходит в Венгрии, Румынии, Монголии, Греции, Испании, Мексике – далее везде.

С экрана ушли новости науки (если не считать таковыми Сколково), строительства (если это не дорога через Химкинский лес), новости медицины (если это не впаривание очередного простамола), просвещения (если это не впаривание очередного ЕГЭ).

А село, бог ты мой, село! С телекарты российская деревня стёрта начисто (если она не горит или не тонет во тьме после ледяного дождя).

Они, телевизионные руководители, так боятся пропустить нечто похожее на рекламу, что перестали давать сообщения о театральных премьерах, вернисажах, книгах. Едешь – и у тебя перед носом вырастает неведомое сооружение. Что это такое, кто автор, строитель? Новости архитектуры не относятся к области рекламы: дома, вынесенные на публику, становятся фактом общественным, подлежат информации и обсуждению. Мало ли кто там живёт и работает, мы-то ведь каждый день видим эти строения, они часть (плохая или хорошая) нашей среды. Новая книга – это тоже прежде всего новость общественная, нежели коммерческая. И не верьте примитивной отговорке: «на это есть целый канал, который так и называется – «Культура». Важнейшие, определяющие новости литературы, музыки, живописи, народного творчества – необходимая составная часть основного пакета информации. Без этого все разговоры о «скрепляющей роли национальной культуры» останутся разговорами.

Ушли с экрана и новости экономики, хотя, казалось бы, они сейчас выделены в особый раздел. Но содержимое раздела не есть экономика, это бесконечные голубые фишки, которыми кто-то там играет, то есть делание денег из денег или в крайнем случае – из нефти. К реальной промышленности, сельскому хозяйству (в которых занято большинство населения страны) это отношения не имеет. Тем более что в этих пакетах чаще всего даётся экономика зарубежная.

Вообще уж если что и происходит интересного в жизни, так это – за границей. Вот после замерзающих, обшарпанных наших пятиэтажек появляется Кёльн. Вау! Ка-акой карнавал весенний! Да, но ведь в те же самые дни у нас Масленица проходит. И поверьте, её куда интереснее, веселее, по-русски размашисто отмечают в Костроме, Великом Устюге, Нижнем Новгороде. Где всё это?!

Сейчас много говорят о цифровых каналах, которые заполонят эфир. Вот уж когда информация хлынет рекой! Нет-с, и этого не произойдёт. Каналы скупит тот, у кого есть на что скупить. Скупит оптом, приторговывать будет в розницу (аналог – московские палатки). У того, кто потратился на эфирное время, денег останется всего ничего. А служба информации – дело хлопотное и дорогое. Куда легче гнать по дешёвке всякую шнягу.

Обилие таких псевдоканалов только разжижит телевидение, превратит в мутный поток неопределённого цвета и запаха.

Это всё при том, что в нашей стране телевидение – больше, чем телевидение. Гигантскую, «разлапистую» страну скрепляет, объединяет не правительство, армия, милиция-полиция или тем более партии. Объединяет ТВ.

Нервы, вены, которые подключены к каждому. От того, что ежедневно, ежесекундно пульсирует по этим венам, зависят здоровье нации, её пристрастия и поведение.

Давным-давно, году в 1980-м, собирал я материалы для фильма о 600-ле­тии Куликовской битвы. Однажды целый день бродил по берегам Непрядвы и Дона, а заночевать напросился к бабушке на краю деревни. С устатку сразу завалился спать. Ночью слышу – жужжит что-то. Выглядываю из-за занавески – старушка сидит за веретеном. А рядом – беззвучно, чтобы меня не будить – телевизор светится. И всю ночь до рассвета, до той минуты, когда бабушка звякнула ведром и отправилась доить корову, всё работал экран, всё прыгали по нему чёрно-белые тени. А я пытался вспомнить программу – какие же передачи она смотрит… И может быть, впервые ощутил страшную серьёзность профессии нашей. Да что же мы гоним туда, на край Куликова поля, на просторы страны огромной? Вот этой старушке с веретеном, молчаливому трактористу, который довёз меня до памятника на Мамаевом кургане, археологам, день-деньской на солнцепёке копавшимся в поисках свидетельств великой битвы, мальчонке с удочкой, которого я встретил на берегу, там, где ещё с незапамятных времён бьёт кристально чистый родник…

Алексей Ермилов – известный журналист, сценарист и режиссер документального кино, автор учебников и статей по истории и практике телерепортажа, главный редактор телекомпании «Полюс».