«Рассвет» почти не виден

Пока чиновники говорили о возможностях, открывшихся перед крестьянами в связи с запретом поставок сельхозпродуктов из Европы, об импортозамещении, в Сандовском районе Тверской области умирал очередной сельскохозяйственный кооператив с красивым названием «Рассвет»…

Его не банкротили, как остальные хозяйства, задавленные неподъемными банковскими кредитами или утянутые на дно долгами перед энергетиками и нефтяниками, не захватывали рейдеры, нет, к смерти он приговорил себя сам. Проще говоря, кооператив самораспустился. Такого в истории современного российского села, пожалуй, еще не было.

- Как жить, когда коров доим, а молоко выливаем в канаву? – объяснял причину этого коллективного самоубийства председатель «Рассвета» Евгений Смирнов. – Сбыть некуда, никому наше молоко не нужно.

Долгие годы хозяйство вела мать Евгения – Сусанна Александровна Смирнова, личность легендарная для этих мест. Тогда и хлеб растили, и лен, и картошку, и молоко сдавали, и мясо. Евгений служил у нее агрономом. После смерти матери он какое-то время держал кооператив на плаву, и вот теперь пустил его ко дну. Сам. Добровольно. Сознательно. Люди разошлись кто куда. Одни подались на биржу за пособием по безработице, другие – в иные края в поисках иного заработки. Сам Евгений какое-то время еще оставался на капитанском мостике: до того, как уйти в небытие, кооператив должен был рассчитаться с долгами по налогам. Умирать собрался, а налоги плати. И Евгений сдавал в металлолом изношенную технику.

В районе, экономическую основу которого когда-то составляли два десятка колхозов и совхозов, на плаву остался лишь один кооператив с не менее претенциозным названием «Победа». И то не благодаря инновациям и господдержке, а главным образом потому, что по его землям прошел нефтепровод, вот на эти нефтяные деньги да еще за счет того, что молоко от кооперативных коров хозяйству разрешили продавать за наличные деньги населению, колхоз и жил.

Отсюда, из российской глубинки, довольно странно слышать о наличии какой-то государственной программы по поддержке отечественного сельхозпроизводителя.

Хотя, если верить Президенту, с введением запрета на ввоз продовольствия из ряда стран для отечественного АПК появились дополнительные возможности, а государство выделяет на поддержку сельского хозяйства значительные бюджетные ресурсы, и необходимо лишь обеспечить оперативное доведение до конкретных производителей этих средств, в том числе до крестьянских фермерских хозяйств.

До нас, видимо, не доводят. Или доводят не оперативно.

Я проехал по Тверской области с юга на север, всюду разруха, остовы коровников, льнозаводов, хлебопекарен, многоквартирных домов и коттеджей напоминают не некогда обжитое благоустроенное пространство, а некую зону отчуждения, случившуюся после техногенной катастрофы. Наверное, думается, такая программа есть, да не про нашу честь. Наверное, разумнее помогать не нам, нищим и голым, а хлебородной Кубани или плодородному Алтаю, крупным молочным и мясным холдингам, управляемым из оффшоров. Там вложения дадут быструю отдачу.

А нам-то зачем?

Нас уже однажды предпочли Казахстану, когда в Кремле в середине прошлого века обсуждали, куда вкладывать деньги – в центральные нечерноземные или восточные целинные земли. Предпочли целинные. Они обещали быстрый хлеб. Вырос новый город – Целиноград. Там теперь выстроена столица суверенного Казахстана Астана, а к каждому аулу проложен асфальт, подведены вода и газ. Мы же по старинке воду берем из колодца, печи топим дровами, а по нужде ходим в дощатый «скворечник» во дворе.

Нет, мы, наверное, как и на Дальнем Востоке, тоже могли бы дать по гектару земли каждому оставшемуся здесь жителю. Ее вокруг – бери, не хочу. Но, во-первых, она уже в большинстве заросла лесом, и теперь там вместо зерна и картошки растут грибы. Во-вторых, даже заросшая лесом, она все равно чья-то собственность. А чья – землеустроители не говорят, вроде как это коммерческая тайна. Может, и сами не знают, потому что земля эта много раз продана и перепродана, заложена и перезаложена. А главное, кто ж возьмет в собственность этот заросший гектар и что он будет с ним делать, когда крепкие некогда колхозы разваливаются по причине отсутствия сбыта и доступных кредитов?

Первый заместитель министра сельского хозяйства Российской Федерации Евгений Громыко на парламентских слушаниях в Госдуме заявил, что 237 миллиардов рублей, выделенных в этом году правительством на финансирование программ по поддержке сельского хозяйства, мало. Они позволят разве что обеспечить инерционный сценарий развития, выполнять обязательства только по текущим проектам. Какие уж тут инновации.

А капитаны агропрома утверждают, что даже эти скромные деньги в полной мере до производителя не дойдут. Потому, что по принципу субфинансирования их можно получить лишь вслед за областными деньгами, которых у областей нет. Это как у почтальона Печкина: перевод пришел, только я вам его не дам, потому что у вас своих денег в кармане нет, у вас финансы поют романсы. В результате по этой самой причине каждый год от 2 до 5 миллиардов таких выделенных, казалось бы, на поддержку отечественного сельхозпроизводителя денег возвращаются обратно в казну. Поддержка как бы декларирована, но ее на самом-то деле и нет.

Впрочем, даже у тех денег, которые все-таки доходят до отечественного производителя, нехорошая слава.

Потому что следом за ними, как правило, приходят многочисленные проверяющие, чтобы найти, где их не так использовали, и наказать за это неправильное использование. Поэтому многие фермеры, да и кооперативы с государством пытаются не связываться.

Доцент кафедры Управления и права Поволжского технологического университета Гузаль Царева называет те же причины, по которым, на ее взгляд, несмотря на призывы правительства, не развивается аграрный сектор России. Это удорожание импорта, рост ставок по кредитам, проблемы поставок из-за рубежа, нестабильный курс валюты и высокий уровень долгов. Льготное кредитование аграрного бизнеса ухудшилось по сравнению с предыдущими годами, как и условия выдачи кредитов, резко увеличились ставки по кредитам, а банки не соглашаются с реструктуризацией старых долгов. Это часто является переломным моментом в принятии решения продолжать или нет заниматься сельским хозяйством.

У производственников к банкам особые претензии. Банк, говорят они, часто распределяет деньги по принципу: я тебе деньги, ты мне откат 10 -15 процентов. Естественно, мелким фермерам это не потянуть. На откаты соглашаются крупные заемщики – агрохолдинги. И, как следствие, попадают в зависимость к банкам и заканчивают банкротством.

Это реалии нашего времени – времени импортозамещения.

Еще один пример таких реалий называет директор ЗАО «Совхоз им. Ленина» Павел Грудинин.

- Приходите вы в банк и говорите о своем желании производить молоко. Вам говорят — покажи бизнес-план. Понятно, что в нем должны отображаться себестоимость производимого продукта и продажная цена. Но как ты посчитаешь себестоимость, если никто в России не может сказать, сколько завтра будет стоить газ, электричество, какие будут налоги, сколько будут стоить комбикорма, сколько будет стоить оборудование? Ведь все эти показатели зависят либо от решения правительства, либо от курса доллара. Поэтому и сколько будет стоить молоко, никто сказать не сможет. Цены, тем временем, растут. За последнее время подорожали и мясо, и «молочка», и хлеб – то есть все то, что требуется постоянно каждому из нас.

В моем родном поселке торговля оживает лишь летом, когда на отдых в родительские дома приезжают богатенькие горожане. Зимой все замирает. Бабушка купит раз в три дня половинку батончика да пакетик молока, с пенсии позволит себе разве немного дешевой колбаски, вот и вся выручка. Да и у молодых заработки невелики, в среднем выходит по 8-10 тысяч рублей в месяц. Вот и ходят по рынку, считая в кошельке оставшиеся до получки копейки. Нищает население. Сетевые магазины еще как-то приспосабливаются к низкой покупательской способности населения, а маленькие частные лавочки, не только промтоварные, но и продовольственные, балансируют на грани закрытия. Это к вопросу о малом бизнесе.

- Снижение потребительского спроса – серьезная проблема для производителя, – говорит президент Мясного совета Единого экономического пространства Мушег Мамиконян. Ему вторит и гендиректор агрофирмы «Прогресс» Краснодарского края Александр Неженец:

- У нас есть свиноводческий бизнес, и мы видим, что цены на мясо перестали расти, есть даже тренд к снижению. Я связываю это с ограничением реальных располагаемых доходов. 

В сложившихся условиях часть сельхозпроизводителей, по его мнению, рискует просто уйти из бизнеса. По этой же причине – низкая покупательная способность населения - сократили поставки своей продукции в Россию даже те страны, которые не попали под эмбарго.

Расчеты, что наши производители будут производить дешевле, тоже не оправдались. Как производить дешевле, если у нас солярка дороже, чем в Америке, разрешение на строительство какой-нибудь фермы надо ждать три года, чиновнику надо дать взятку такую, что с ума сойдешь!

Все эти коррупционные, административные откаты закладываются в себестоимость, и ты не можешь дешево продать произведенное, иначе прогоришь. Так считает директор подмосковного совхоза имени Ленина» Павел Грудинин.

- С точки зрения правительства – у нас все хорошо, - говорит он. - Отрасль развивается, ежегодный прирост составляет 3 процента. У нас самый рекордный урожай зерна — больше 100 миллионов тонн. Свининой и мясом птицы сами себя обеспечиваем полностью. Есть проблемы с молоком, но они разрешимы. Неплохо и с овощами. 90 процентов картофеля и овощей производится на подворьях, личных подсобных или крестьянских фермерских хозяйствах, что, оказывается, тоже очень хорошо. Но по неофициальной оценке ситуации наше сельское хозяйстве находится в состоянии стагнации.

И разъясняет:

- Мы уменьшили покупку тракторов, сельхозмашин, комбайнов. Это значит, у крестьян нет уверенности в будущем. Уменьшив производство молока, стали меньше строить ферм, соответственно, меньше покупать стройматериалы и все остальное. Казалось бы, шанс нам дали, вы слышали об импортозамещении. Но одновременно с этим правительство в начале прошлого года объявило: процентная ставка по кредитам банка будет 26 процентов годовых. И этим отрезало большинство фермеров от кредитов. А если денег нет, сколько ни говори, что ты будешь интенсивно заниматься расширением производства, без инвестиций отдачи не получишь.

Но и это не все.

Президент говорит, надо снижать налоги, а правительство их повышает. Надо дать свободу бизнесу, а вносятся всякие законы и нормативные акты, которые говорят, что никакой свободы бизнеса у нас нет и в помине.

Растет административное давление на бизнес, особенно на сельское хозяйство. Ферму, например, приравняли к первому классу экологической опасности, к атомным станциям. Теперь мы будем платить большой экологический налог, сбор за вред окружающей среде. То же происходит с ветеринарной сертификацией.

Ну и о кадрах. По государственной программе развития сельского хозяйства молодой специалист на селе к 2020 году должен получать вполовину меньше от зарплаты такого же специалиста, занятого в промышленности. Кто же пойдет работать в сельское хозяйство, где госпрограммой ему заложена нищета?

А импортозамещение в какой-то мере все-таки ощущается и у нас. В рыночный день, а это среда, к нам привозят клубнику, черешню по 350 рублей за кило, помидоры грунтовые. Помидоры уже не турецкие, а краснодарские, клубника не египетская, а крымская, черешня не болгарская, а узбекская. Так по крайней мере написано на ценниках. Не знаю, может, и врут. Но мы берем. Понемножечку. Надо же детей и внуков побаловать.

пос. Сандово Тверской области.