Но спасение есть…
Пророков в Отечестве нет, но Отечество есть
Ничего хорошего от будущего ждать не приходится. Дальше всё будет так, как сейчас, а сейчас всё хуже некуда, или всё будет ещё хуже.
И тот, кто пытается открыть, предугадать будущее, обязан знать тексты Писания, а из Писания то, что на святом Иоанне Крестителе кончилось время пророков. Кончилось их время, от кого же ждать пророчеств? А люди будто этого не знают и, как малые дети, паки и паки надеются, что из будущих времён грядут к нам радости. Откуда их взять? Мы их заслужили? Однополые маршируют по Европе, куда ещё страшнее? Никого не вразумляет, что Содом и Гоморра, Помпея и Карфаген домаршировались. В аду живём.
Конечно, мучают предчувствия бедствий в будущем, в котором никто уже не уверен. Но, опять же, разве нам не сказано: каждому дню довлеет злоба его? И разве кто-то из нас безсмертен? Все мы будущие покойники. И что страшиться земной кончины, если она неизбежна?
Листал газеты и журналы конца XIX, начала XX века с предсказаниями на столетие вперёд. О, сколько умников, «пророков» вещают о близком счастье наступающего XX века. И что, что-то сбылось? Какое там счастье – вошли во времена всеобщего ужаса, горя, ненависти. Надеялись на технику – она стала обслуживать убийство. Надеялись на науку – она разбежалась по направлениям, которые всё дальше друг от друга. Надеялись на человека, что он станет лучше – он звереет.
Хотели жить лучше, а сами лучше не становились, вот в чём дело. Но как стать лучше без Бога? Да никак!
А в XX веке только Господь и спас, и сохранил Своё малое стадо. А уже оно вытащило из бездны и остальных.
А в XXI веке на людей обрушилась и засыпала их лавина информации, в которой 90 процентов ненужной и вредной, но кто её разгребёт, засыпаны прочно, ни вздохнуть, ни выбраться из-под завалов.
Но спасение есть.
Надо, чтобы нас мучило не будущее, а прошлое, вот оно в чём. Будущее так и так все равно наступит, а прошлое можно исправить. Как? Очиститься от грехов, которые тяготят. Их тяжесть может быть сброшена с плеч и каждого человека, и всего народа через покаяние. И только покаяние заслужит нам хорошее будущее.
И хотя, как всегда, не будет пророков в своём Отечестве, живём в мире жадности, корысти, который сами для себя создаём, так хотя бы постараемся умереть по-человечески. Хотя бы себя спасти. И свою семью.
Вся Библия в айфоне
Да, именно так. Вся. Плюс молитвы вечерние, утренние, плюс каноны и акафисты, плюс всё остальное. Вообще-то удобно. Собирается батюшка по просьбе верующих на крестины, на соборование, на молебен к больному, на освящение дома, на кладбище, да куда угодно, и не надо носить тяжелые богослужебные книги. Сунул в карман мобильник и все дела. Но вообще даже как-то диковато представить при этом возгласы: «Святаго Евангелия чтение. Мир всем! Вонмем!» И вознести мобильник над головами? Ужас. Ну нет, это я уже выдумываю.
Сегодня приметил на ранней службе мужчину именно с мобильником. Он следил за ходом литургии. Я ещё успел подумать, что это вроде, может быть, и хорошо: и ушами слушает, и глазами читает. Хорошо для запоминания. Но вряд ли прилично перед батюшкой и дьяконом: вроде как за ними следит, правильно ли служат, по букве ли.
Мобильник его – вот в чём штука – вдруг зазвонил. Мужчина торопливо нажал кнопку, ответил и побежал к выходу. Полное ощущение, что служба шла в храме, но ворвались разбойники и кончилась молитва.
Но не в нашем, а в его малюсеньком электронном «храмчике». Который хочет командовать. И командует. А уже начиналась «Херувимская».
ПИСАТЕЛИ ТЕРЯЮТ читателей и начинают почти отчаянно за них цепляться. То есть писать как-то позаковыристей, вроде как поинтересней А получается плохо. Это у Лескова, Платонова получалось, даже у Салтыкова-Щедрина, а вот нынешние на стилевых изысканиях срезаются. Тексты становятся искусственными, бездушными. Это в лучшем случае попытка словотворчества, а в обычном – выдрючивание.
ГОРОД ГЛУПОВ и глуповцы – это и прежние и, сразу скажу, и многие нынешние жители областного центра. Единственного, кстати, в России ещё не вернувшему себе настоящее своё имя. Глупов и глуповцы, это от Салтыкова-Щедрина. Писатель изрядный, умный, точный. Но желчный, но злой даже, и более социальный, нежели национальный. Достоевский так откликнулся на его кончину: «Как волк, напился русской крови, и отвалился в могилу».
Хорошо помню разговоры кировской интеллигенции 70-х, 80-х, которая была как везде: слушала «голоса», была всем недовольна, ругала порядки и безпорядки, словом, была в курсе. Ещё то надо заметить, что в Вятке, начиная примерно с середины XIX века нравственную погоду во многом определяли личности невятского происхождения: ссыльные революционеры, нерусские писатели. Хорош Александр Грин, а всё уводит от Вятки в Зурбаган, Добавлял нелюбви к городу и Салтыков-Щедрин. А поток ссыльных поляков и вовсе был катализатором недовольства. В Уржуме, где вырастал Серёжа Костриков, особенно сильна была польская диаспора. Как раз и Серёжу, и не только его, поляки и развращали.
И добились своего. Взбаламутили народ, ввергли в революцию. Убили животворное имя Вятка. Помню, интеллигенты-областники так и говорили: «Да у нас не Киров, у нас город Глупов».
Конечно, Глупов, соглашусь я. И во многом доселе так. Ну кто бы из умных был против возвращения имени родному городу? Родному, у которого насильно отобрали наречённое при рождении имя. Все равно что – идёт человек по имени Иван, прилично одетый, в русской рубашке, идёт своей дорогой. Его встречают, срывают с него рубашку, напяливают вместо неё какой-то лапсердак, говорят: «Ты теперь не Иван, а Эдик, и пойдёшь не туда, куда шёл, а куда мы тебе укажем».
Каково?
Материалы по теме:
Чехия: к альянсу оппозиции против либерально-демократического авторитаризма?
Россия и Бразилия в парадигме стратегического партнерства
«Серая зона» Катыни, Холокост и польский коллаборационизм
История и политика в современных российско-польских отношениях