«Блистательный как солнце Булгаков…»

Не напиши Михаил Афанасьевич Булгаков ни строчки, кроме «Белой гвардии» и «Мастера и Маргариты», одни только эти два романа обеспечили бы ему место среди литературных небожителей в мировой литературе ХХ века.

«Мастер и Маргарита»

Этот закатный роман, впервые опубликованный четверть века спустя после смерти автора, буквально потряс весь читающий мир.

Булгаков представил нам настоящее Царство тьмы, Ад, материализовавшийся в Москве двадцатых-тридцатых годов. В качестве «духов злобы поднебесной» предстали перед нами «законодатели» московской, литературной среды тех лет. В сравнении с ними сам булгаковский сатана - Воланд с его свитой - покажутся нам очаровательными озорниками. И неоткуда было Мастеру ждать защиты, кроме как от самого князя тьмы, от Воланда (от Сталина?)…

Оглушительный эффект, произведенный в мире публикацией «Мастера и Маргариты», сегодня мягко, но неуклонно сводят на нет. Самое серьезное, но легко опровержимое обвинение, исходит от некоторых клириков: Булгакова обвиняют в «сатанизме».

Он де слишком привлекательным изобразил Воланда.

- Сталина? - повторю я свой вопрос.

Тот факт, что после «Мастера и Маргариты» началось массовое обращение нашей атеистической интеллигенции к православной церкви, в расчет не берут.

Но вот мнение выдающегося православного богослова ХХ века - отца Иоанна Шаховского (из предисловия к парижскому изданию романа в1967г.):

«…эта вершина прозы Булгакова, вызывающая (…) восхищение, является, в сущности, явлением не Понтия Пилата, а Христа Иисуса… Здесь именно «революционность» этого произведения. Впервые в условиях Советского Союза русская литература серьезно заговорила о Христе как о реальности, стоящей в глубине мира.

…на московских Патриарших прудах увидели реальность Его существования, одновременно с явлением злой силы.

Метафизической этой проблеме, обычно скрываемой в обществе, Булгаков дал, в условиях Советского Союза, удобную сатирическую форму, которую можно назвать метафизическим реализмом».

Но гораздо опасней для репутации и романа, и писателя общий негативистский фон высказываний типа: «Мастер и Маргарита» уже «девальвировал в область подростковой литературы», или «Мне просто не нравится изображение литературной Москвы 30-х годов».

Не нравится и не нравится. С этим не поспоришь, но можно предположить, что именно не нравится и коробит в белогвардейце Булгакове нашу «рожденную революцией» либеральную интеллигенцию. Сегодня они этого впрямую уже не скажут. Но вчера их духовные родители высказывались вполне определенно.

«Белая гвардия»

По масштабности замысла и художественному уровню, по уровню осмысления проблем и судеб, да и просто - по мужеству автора «Белая гвардия» стоит в паре с другим великим романом об Октябре - с «Тихим Доном».

Великий роман об Октябрьской катастрофе Булгаков написал уже в 1923-24 годах. И его стали травить насмерть.

Нарком Луначарский:

«Офицеру должна быть офицерья и смерть. (Это о смерти Алексея Турбина в «Белой гвардии» - Г.Н.)

Ему (Булгакову - Г.Н.) нравятся сомнительные остроты, которыми обмениваются собутыльники, атмосфера собачьей свадьбы вокруг какой-нибудь рыжей жены приятеля. …»

Критик Орлинский: «Белая гвардия» - это политическая демонстрация, в которой Булгаков перемигивается с остатками белогвардейщины».

Пролетарский поэт Безыменский: «Булгаков чем был, тем и останется: новобуржуазным отродьем, брызжущим отравленной, но бессильной слюной…»

Всего 301 (!) рецензия только на «Белую гвардию». Из них всего три доброжелательных.

Вдова Булгакова, Елена Сергеевна, в 1967 году передала Солженицыну список гонителей Булгакова и просила список этот обязательно когда-нибудь огласить. Всех их по алфавиту: от Авербаха и Алперса до Эллина и Якубовского…

Их, если и вспомнят теперь, то только в связи с именем Булгакова. Но о двоих все же упомянем, поскольку их имена не забыты.

Владислав Ходасевич. Статья «Смысл и судьба «Белой гвардии».

Вот опорные тезисы этой статьи:

«… нет не только ни малейшего сочувствия белому делу (чего и ждать от советского автора было бы полнейшей наивностью), но нет и сочувствия людям, посвятившим себя этому делу или с ним связанным. (…) Лубок и грубость он оставляет другим авторам, сам же предпочитает снисходительное, почти любовное отношение к своим персонажам. (…) Он почти их не осуждает - да такое осуждение ему и не нужно. Напротив, оно даже ослабило бы его позицию, и тот удар, который он наносит белой гвардии с другой, более принципиальной, а потому и более чувствительной стороны. Литературный расчет тут, во всяком случае, налицо, и он сделан правильно».

Обличения Ходсевича - пример крайней интеллектуальной нечистоплотности.

Именно Булгаков воевал в Белой армии у Деникина. Ходасевич в это время «принял Октябрь» и вел занятия в литстудии Пролеткульта, получая советский спецпаек.

Булгаков был членом антибольшевистского Союза возрождения России, ликвидированного ЧК в 1920 году. Ходасевич в том же году без всякой опасности быть ликвидированным ЧК заведовал отделом во «Всемирной литературе» Горького, опять же получая спецпаек.

Булгаков, сидя в голодной и крайне опасной для него Москве, писал «Белую гвардию» о событиях, участником которых был сам и близкие ему «люди, посвятившие себя этому делу». Ходасевич уехал «для поправки здоровья» и проживал у Горького в Германии и в Сорренто. Потом решил вписаться в белую эмиграцию. Но белая эмиграция сближаться с ним не стала - в связи с вышеизложенными обстоятельствами.

В тридцатые годы Ходасевич примкнул к травле Булгакова. Но, в условиях эмиграции, сделал это, что называется, методом «от противного». Вслед за Ходасевичем повторим: «Литературный расчет тут, во всяком случае, налицо, и он сделан правильно». Хоть, впрочем, и безрезультатно.

Что подвигло Ходасевича на такое нечистоплотное и опасное для его писательской и человеческой репутации дело?

Прежде всего, его органическое родство с комиссарами: таков неизбывный «генезис» Ходасевича с этим его «приятием Октября» и Пролеткультом.

Кроме того, Булгаков снискал себе восхищение белоэмигрантской среды, чего Ходасевич так горячо, но безуспешно добивался.

Ну, и, конечно, - зависть. Зависть трудолюбивого литератора средних дарований к таланту первой величины. Дебютный роман «Белая гвардия» сразу обеспечил молодому деникинскому офицеру место на литературном Олимпе в составе золотой русской классики. Высота, недостижимая для Ходасевича.

«Пробочка над крепким йодом!

Как ты скоро перетлела!

Так вот и душа незримо

Жжет и разъедает тело»

(Владислав Ходасевич)

Виктор Борисович Шкловский (1893-1984) - «штабной генерал» советской идеологии присоединился к травле - статья «Закрытие сезона. Михаил Булгаков».

Прототипом самого, пожалуй, отталкивающего персонажа «Белой гвардии», Михаила Семеновича Шполянского, послужил для Булгакова именно Шкловский:

«…Михаил Семенович прославился как превосходный чтец в клубе «Прах» своих собственных стихов «Капли Сатурна» и как отличнейший организатор поэтов и председатель городского поэтического ордена «Магнитный Триолет».

Кроме того, Михаил Семенович не имел себе равных как оратор, кроме того, управлял машинами как военными, так и типа гражданского, кроме того, содержал балерину оперного театра Мусю Форд и еще одну даму, имени которой Михаил Семенович, как джентльмен, никому не открывал, имел очень много денег и щедро раздавал их взаймы членам «Магнитного Триолета»;

пил белое вино,

играл в железку,

купил картину «Купающаяся венецианка»,

ночью жил на Крещатике,

утром в кафе «Бильбоке»,

днем - в своем уютном номере лучшей гостиницы «Континенталь», вечером – в «Прахе»,

на рассвете писал научный труд «Интуитивное у Гоголя».

Образец покровительствуемого Шполянским творчества:

«В берлоге

Логе

Бейте бога.

Звук алый

Боговой битвы

Встречаю

Матерной молитвой».

Булгаковский Шполянский служил, между делом, и армейским прапорщиком. И в этом качестве занимался ночами странными делами – сыпал сахар в бензобаки боевых машин во вверенной ему военной части.

Читатель, возможно, помнит, один из самых щемящих душу эпизодов «Белой гвардии»: гибель юнкерской цепи, защищавшей город от Петлюры, и состоявшей из необстрелянных мальчиков.

Мальчики погибли именно потому, что так и не дождались подкрепления военной техникой. Машины были выведены из строя именно этим самым Шполянским.

Мариэтта Чудакова, автор книги «Жизнеописание Михаила Булгакова», провела скрупулезное исследование взаимоотношений Булгакова со Шкловским:

«… и не раз впоследствии нам приходилось говорить со Шкловским о «Белой гвардии». Он не отрицал связи своей биографии с фигурой Шполянского. (…) В 1923 году, в январе В. Шкловский выпустил биографическую книгу «Сентиментальное путешествие». Среди прочего в ней описывается Киев 1918/19 года, куда в это время судьба забросила и автора книги (Шкловского – Г.Н.)».

Виктор Шкловский:

«От нас брали броневики и посылали на фронт, сперва далеко в Коростень, а потом прямо под город и даже в город (Киев – Г.Н.) на Подол.

Я засахаривал гетмановские машины. (…) Офицерство и студенчество было мобилизовано. Добровольцев (уже после въезда Петлюры – М.Ч.) посадили в Педагогический музей; потом кто-то бросил бомбу, а там оказался динамит, был страшный взрыв, много людей убило...»

Мариэтта Чудакова:

«В последние месяцы его (Шкловского – Г.Н.)жизни мы еще не раз возвращались к их (с Булгаковым – Г.Н.) киевскому знакомству. (…) С некоторой неохотой, отвечая на вопрос, повторяемый несколькими людьми, Шкловский сказал - уже незадолго до смерти:

- … в кафе «Кривой Джимми» вокруг него группировался Союз возрождения России…

- В связи с литературными делами?

- Нет.

- В связи с Союзом?..

- Да. Он был членом Союза, но довольно незначительным».

Выписка из БЭС, М., «Советская энциклопедия», 1991:

«СОЮЗ ВОЗРОЖДЕНИЯ РОССИИ» - антисоветская организация нар. социалистов, эсеров и кадетов (Москва, март 1918 – апр. 1919). Вошел в «Тактический центр». «ТАКТИЧЕСКИЙ ЦЕНТР» - подпольное объединение партий и организаций (от монархистов до меньшевиков), выступивших против Сов. власти. Ликвидирован ВЧК».

Легко себе вообразить, как разъедало душу Шкловского, тайком посылавшего мальчиков на гибель, - как его разъедало под старость одно только воспоминание о Михаиле Афанасьевиче Булгакове, «довольно незначительном» члене Союза возрождения России, вокруг которого группировались прочие члены этого Союза, о русском дворянине из прославленного семейства, не предавшим ни родины, ни своих товарищей, к тому же красавце и любимце женщин…

Но, что, по-видимому, самое для Шкловского болезненное – Булгакову за его короткую жизнь удалось то, что Шкловскому не удалось за его длинную: Булгаков - великий русский писатель. Шкловский тоже что-то такое писал, но в культурный обиход оно так и не вошло.

РS

Александр Солженицын

Сказал о Булгакове то, что знает каждый, умеющий читать, но не желает или не смеет признать:

«Блистательный как солнце Булгаков, из ярчайших во всей русской литературе…»

Константин Симонов

Тем, что мы прочли сегодня Булгакова, мы обязаны Константину Симонову. Именно он, опираясь на свой авторитет, добился в шестидесятые годы публикации «Мастера и Маргариты. Так была пробита стена молчания о Булгакове. Потом увидел свет и полный вариант «Белой гвардии» и другие произведения мастера.

Но полного академического издания Михаила Булгакова мы все еще ждем.

Анна Ахматова

Памяти М. Б-ва

Вот это я тебе, взамен могильных роз,

Взамен кадильного куренья;

Ты так сурово жил и до конца донес

Великолепное презренье.

Ты пил вино, ты как никто шутил

И в душных стенах задыхался,

И гостью страшную ты сам к себе впустил

И с ней наедине остался.

И нет тебя, и все вокруг молчит

О скорбной и высокой жизни,

Лишь голос мой, как флейта, прозвучит

И на твоей безмолвной тризне.

О, кто поверить смел, что полоумной мне,

Мне, плакальщице дней погибших,

Мне, тлеющей на медленном огне,

Все потерявшей, всех забывшей, -

Придется поминать того, кто, полный сил,

И светлых замыслов, и воли,

Как будто бы вчера со мною говорил,

Скрывая дрожь предсмертной боли.

1940. Фонтанный дом