Стоит ли власти бояться волонтёров?

Сотни добровольцев бросаются помогать пострадавшим от наводнения, от пожара или на поиск пропавших. Они не всё умеют, но искренне хотят помочь, в то время, как властная вертикаль нередко сбоит.

Комментируют эксперты Леонтий Бызов и Александр Севастьянов.

Леонтий Бызов, социолог:

– Очередное, повлёкшее гибель людей ЧП, и снова разговоры: почему власть не предусмотрела, не предупредила, не спасла, устроила поначалу кавардак с раздачей компенсаций пострадавшим? Должен ли в этой ситуации уходить в отставку губернатор? Или достаточно глав районной и городской администраций?
Эти разговоры справедливы и несправедливы одновременно. Конечно, никто не хотел такого развития событий. Да и вообще, увы, человек зачастую бессилен против природных катаклизмов. Даже в гораздо лучше организованных странах – Японии (Фукусима) и США (Новый Орлеан) – власти не смогли предотвратить катастрофического развития событий и серьёзных сбоев в работе «вертикали».
С другой стороны, провозгласив в середине «нулевых» торжество административной вертикали и приложив немало усилий для замораживания общественной инициативы, наша власть сама загнала себя в угол. Больше ведь и спрашивать не с кого! С «диких», самоорганизовавшихся волонтёров толком не спросишь – люди приехали по зову совести, формальных обязательств на себя не брали, делают, что могут. Как результат – одним (властной вертикали) – «шишки», другим (волонтёрам) – «пышки». Одним – проклятия, другим – благодарность.
Судя по той скорости, с которой власть принялась продавливать через Думу «закон о волонтёрах», давно разрабатывавшийся в Общественной палате, ситуация стала её сильно напрягать. Наверное, ещё с позапрошлогодних пожаров, когда, пожалуй, впервые в новейшей истории России стихийное волонтёрское движение заявило о себе как о значимой силе «снизу» – силе пока не политической, а чисто гражданской. Понятна ревность властей. В перегретой накопившимся раздражением стране такая сила скорее рано, чем поздно может перерасти в политическую. Причём (что больше всего настораживает власти) именно волонтёрские гражданские инициативы становятся магнитом, способным скрепить слои общества не на какой-то идеологической платформе (и тем самым размельчить движение), а на основе внеидеологической. Известен путь того же «Химкинского леса», Архнадзора, «Синих ведёрок». И власть инстинктивно опасается подобных волонтёрских объединений.
Закон, который, скорее всего, будет принят, оценивается неоднозначно, даже негативно, особенно в самих волонтёрских кругах. Вроде ничего страшного в нём нет, но печальный опыт взаимодействия власти с гражданским обществом даёт основания для тревоги. Всё, что пытаются отрегулировать, формализовать, быстро превращается, как показывает этот опыт, в симулякр, имитацию гражданской активности. А такие «ячейки гражданского общества» отличаются от настоящих ещё более отчётливо, чем генно-модифицированные яблоки, блестящие, но безвкусные, от натуральных.
Однако стоит ли власти бояться волонтёров?
Надо признать, что властная вертикаль успешнее всего действует в обществах мобилизационного типа. Такое случалось в советской истории. Вспомним экономику военных лет, послевоенного восстановления. Сейчас иные времена. Любая вертикаль как в вату упирается в «человеческий фактор» – нежелание конкретного чиновника, независимо от его уровня, работать на результат, а не на формальную отписку или свой карман. Никакие окрики, снятия с должностей тут не спасут.
Самая продуманная система «чрезвычайки» оказывается малоэффективной с точки зрения конечного результата, если её никто не готов поддержать снизу. Но этого, похоже, власть ещё не понимает. Отсюда «успешная» борьба за уничтожение местного самоуправления, активно ведущаяся повсюду всё последнее десятилетие под надуманным предлогом объединения реальных населённых пунктов в «городское или сельское поселение». Ведь это фактически исключает возможность контроля местной власти снизу, со стороны гражданского общества.
Отсюда же стремление «осадить» волонтёров, забюрократизировать их работу, сделать частью неработающей вертикали. Недоверие к обществу, любым инициативам снизу ведёт к расплате, в том числе к молодёжному экстремизму, когда естественная потребность молодых к самоутверждению среди сверстников и единомышленников вдруг воспринимается как опасная и недозволенная фронда.
А когда закрывается позитивное русло для потока молодой энергии, она направляется в иное, конфликтное и экстремистское русло. За волонтёрским движением стоит традиционная и значимая идея общины, общего безвозмездного труда с понятными всем целями. Тут уж иерархия участников, их общественная оценка зарабатывается ими самими, а не определяется кем-то сверху.
Это означает, что волонтёрское движение в его естественной, стихийной форме могло бы стать важным социальным механизмом, естественным путём выдвигающим новое поколение лидеров – не политических горлопанов, а людей ответственных и способных организовать и повести за собой единомышленников. Может быть, это и есть та самая реальная, а не имитационная демократия, которая сможет подставить своё плечо государству, когда вдруг начнёт пробуксовывать вертикаль?

Постороннее государство?

Александр Севастьянов, политолог:

– «С Божией стихией царям не совладать»… Так, согласно Пушкину («Медный всадник»), отреагировал царь Александр I на страшное петербургское наводнение 1824 года. Минуло более ста пятидесяти лет, прежде чем в Финском заливе была возведена дамба, страхующая град Петра от подобных рисков.
Катастрофа в Краснодарском крае вновь показала, сколь хрупок покой в любом уголке Земли, сколь подвержено наше бытие ударам судьбы. Какой Кассандре пришло бы в голову такое стечение обстоятельств, которое накрыло Крымск?
Искать виноватых тут неуместно: от всего на свете не застрахуешься. Тем более когда уже все ощущают грозные симптомы глобальных изменений климата с никому не известными, но, возможно, страшными последствиями. Ускоренный уход тёплого Гольфстрима с поверхности океана принесёт нам столько нового, что даже Крымск или Фукусима будут вспоминаться лишь как лёгкие предупреждения. И никаких усилий не хватит, чтобы заранее всё предугадать и предохраниться.
Но стоит обратить внимание и на социальные проекции краснодарской катастрофы, на симптомы хороших и плохих общественных изменений, свидетелями которых мы стали.
Самое отрадное – волонтёр­ство как массовое явление, связанное с новым поколением, выросшим в постсоветской России. С одной стороны, люди разуверились в государстве, перестав на него надеяться, с другой – перестают бояться проявлять инициативу, расставаясь с инертностью, ещё недавно казавшейся непреодолимой. Жажда действия, уверенность в себе и своём праве свободно творить добро – удивительное настроение, объединившее различных и непохожих людей, вплоть до шоуменов и священников.
Однажды в Париже меня втянула в своё живое огромное тело демонстрация протеста против войны в Ираке. Я брёл в толпе (миллион триста тысяч, как оказалось потом) мирных граждан, каждый из которых пришёл или приехал, чтобы выразить личное отношение к происходящему. Они несли кто флажок, кто плакатик, выкрикивали лозунги, раздавали самодельные листовки. И партии использовали этот момент – катились их агитгрузовички с мегафонами и знамёнами.
Моё изумление от такого гражданского поведения было безграничным, и я думал с горечью, что у нас ничего подобного нет и не будет, что наш народ утратил способность к подобному самовыражению, усвоив уроки страха и равнодушия.
Митинги минувшего полугодия, а больше всего – именно волонтёрство, искренний порыв к объединённым действиям на пожарах и при наводнениях вернули надежду, показав, что в недрах народной жизни происходят позитивные изменения.
Вместе с тем они неоднозначны. Главное, что следует зафиксировать: мера отчуждения государства от народа превзошла разумные пределы. Своей активностью, часто принимающей форму нарочито антигосударственную, озлобленно-антиправительственную, народ, по сути дела, требует от государства одного: повернуться к нему лицом. Требует внимания, любви и заботы. Декларация экс-президента Дмитрия Медведева о том, что пора покончить с патерналистскими тенденциями в нашем обществе, категорически не принимается этим самым обществом. Если государство нам не отец, если оно о нас не заботится – на чёрта оно тогда вообще нужно такое?! Вместе со всеми слугами его!
Сами справимся! Без государ­ства! Мы сами – государство! До таких выводов – рукой подать. А кое-кто к ним и подталкивает. Налицо крайности. Обрушились беспрецедентные осадки, захлестнуло наводнение – во всём виноваты Путин и «Единая Россия». Политические мародёры от либеральной демократии требуют чуть ли не к суду привлечь их за стихийное бедствие. Распространяют чудовищные слухи, бесстыдно преувеличивая число погибших, масштабы бедствия. Пользуются человеческой бедой, чтобы расшатать устои и без того не очень сильной власти.
При всём уважении, и преувеличивать возможности волонтёрства не стоит. Оно полезно, когда надо сгладить последствия такой катастрофы, как в Крымске, но малоэффективно, если характер бедствия таков, каким был в Чернобыле. Самоуправление народное имеет предел эффективности.

Подготовил Владимир Сухомлинов