На левом фланге перемены?

Похоже, в феврале 2013 года на съезде КПРФ может смениться её бессменный лидер Геннадий Зюганов.

Комментируют эксперты Валерий Соловей и Олег Неменский

Валерий Соловей, доктор исторических наук, профессор МГИМО:

– Необходимость кадровых перемен в КПРФ не просто назрела, но давно перезрела. Её бессменный вождь, на мой взгляд, мешает развитию партии. Примечательно, что его рейтинг ниже рейтинга самой партии. Поэтому кардинальное обновление руководства теоретически могло бы дать мощный импульс компартии. Но только теоретически. Почему?
Да, в российском обществе не только не иссякает, но нарастает запрос на социальную справедливость. Правда, исходит он теперь не от ветеранов советской эпохи, а преимущественно от нового поколения людей, от тех, кто сформировался в последнее двадцатилетие. Эти новые люди не против капитализма как такового, но против его олигархической модели, воцарившейся в России. Они требуют более эффективного капитализма и широкого доступа к открываемым возможностям. Они хотят социального государства, но не испытывают симпатий к борьбе за «права трудящихся» под красными знамёнами. Они враждебны власти, но им не нравится терять голоса, отдавая их номинально оппозиционной партии, де-факто уже давно ставшей частью ненавистной олигархической системы.
Новый запрос на справедливость нуждается в новом содержании, новой политической линии, новом политическом и культурном оформлении. В постсоветских странах его выражают партии социал-демократического толка, вышедшие из лона бывших компартий. И относительный успех «Справедливой России», при всех возможных оговорках, подтверждает, что и в нашей стране социал-демократические настроения оформляются и приобретают всё более массовый характер.
КПРФ же не удалось превратиться в современную и эффективную партию, чья массовая поддержка будет нарастать, а не снижаться. Её беда в том, что мёртвый в ней хватает живого. За годы внутрипартийной борьбы из её руководства были вычищены все сколько-нибудь самостоятельные, амбициозные и современные политики. Поэтому даже когда Зюганов отойдёт от дел, его дело будет по-прежнему жить. И вести компартию от поражения к поражению.

Олег Неменский, старший научный сотрудник Российского института стратегических исследований и Института славяноведения РАН:

– Любые пертурбации и в КПРФ, и на всём левом поле российской политики, к сожалению, пока не могут вывести их из состояния структурного кризиса и идейного бессилия. Личность лидера партии не определяющая – формат задан всей наличной политической системой.
Сказал «к сожалению», поскольку общий интерес состоит в полноценном представительстве во власти основных идейных сил – социалистических, консервативных, либеральных. Но КПРФ давно находится в яме, которую вырыла её предшественница – КПСС. Большевики пришли к власти в обществе, где классовое сознание если и было, то в зародыше, но добились, чтобы его не стало вовсе. Современное российское общество бесклассовым не назовёшь, однако по самосознанию оно именно таково. Объединяться на основе социально-экономических интересов мы не хотим и не можем. В таких условиях для настоящей левой партии места пока не находится.
Да, КПРФ стала неотъемлемой частью постсоветской политической системы, но не как весомая левая сила, а, скорее, как удобный партнёр для партии власти.
В конце 90-х я писал работу о современных теориях социализма в России. Оказалось, в постсоветские годы было немало интересных теоретических разработок. Дольше всего я пытался разобраться в теории социализма, на основе которой действует КПРФ. И не смог, поскольку попросту не обнаружил серьёзной теоретической базы. Недавно изучил их программы снова. Впечатление, что основной термин, которым там оперируют в моделировании желанного коммунистического общества, – это «Святая Русь». И неудивительно – партия больше ориентирована на ностальгирующих по прошлому избирателей, чем на идейных сторонников. А тут годятся любые символы, которые напоминают о чём-то давнем.
Эволюция ностальгически-коммунистической партии в сторону консерватизма подчёркивает важные стороны русского политического пространства, сильно отличающие его от западного. Там социализм и консерватизм на разных сторонах политического спектра. Сближения консерватизма с социализмом на Западе нет.
Однако мне представляется, что в России совмещение консервативных и социалистических взглядов как раз может быть весьма органичным и иметь иные последствия, чем на Западе. У нас социалистическая мысль ещё в XIX веке расцвела в специфически местных формах. И основанные на ней политические движения оказались чуть ли не главными оппонентами большевиков.
Опыт старого русского социализма давно загублен, и в наши дни вряд ли разумно даже мечтать о его возрождении. Но он показателен, и к этой части нашей истории стоит присмотреться. Социал-демократия, имеющая сильные консервативные основания, – может, это как раз тот элемент политической системы, которого недостаёт современной России? И, похоже, подобные взгляды на стихийном уровне разделяются бóльшей частью населения. Консервативный крен КПРФ, попытка «вроде как коммунистов» приобрести имидж едва ли не самой консервативной партии России – яркое свидетельство. Однако думается, что совмещение «Святой Руси» и Сталина – это, скорее, способ заблокировать развитие такой формы мысли, канализировать её в социальное гетто, чем развить во что-то общественно значимое.